Хватит спорить, устал огрызаться я — чистой радости хочется мне. Пионерская организация возрождается в нашей стране! То ль Зюганова план, то ли Путина, то ли вправду решил педсовет… Все, что было, вернулось по сути, но пионеров по-прежнему нет. А без них ни стабильность не радует, ни Стабфонд, что безмерно разбух, даже рейтинг, который не падает, а напротив, растет, как бамбук… Пахнет сладкими семидесятыми, рубль окреп и глядит молодцом, произносятся речи с цитатами, изреченными первым лицом, возвратился налет фанаберии, позабывшийся с брежневских лет, — но пока не введут пионерии, настоящей империи нет. Даже если давно расфигачены демократы последней волны — наши дети еще не охвачены, идеалам еще не верны. Нету веры на личиках розовых, и в мозгах безыдейная взвесь. На российских боярынь Морозовых не нашлись еще Павлики здесь. Много дерзкого, наглого, мерзкого. Недостаточно кровь горяча. Нет азарта в глазах пионерского, коммунарского чувства плеча. Потому-то мне все и не нравится. Разве Запад мы так потрясем? Вот когда пионеры появятся — так достигнется сходство во всем.
Правда, изредка все-таки кажется: для чего нам такой оборот? Восстановится все и уляжется — так зачем городить огород? Для чего мы кровавой коростою покрывали то Ош, то Кавказ, для чего вообще девяностые с их дефолтом случились у нас? Для чего бесконечные выборы и кремлевских друзей череда — если мы из истории выбыли и обратно вернулись туда? Для того ли соперников стравливать, население в ступе толочь, чтобы нынче пришлось восстанавливать даже «Взвейтесь кострами» и проч.? Ах, Отчизна! Нельзя не жалеть ее, оглашая рыданьем амвон, если целое двадцатилетие предлагается вычеркнуть вон — дабы плюхнуться в то состояние, что зовется в народе «застой», потому что оно постояннее всех в истории нашей простой.
Но потом я, естественно, думаю: я не враг предлагаемых мер. Ведь любил же я эту страну мою — ту, в которой я был пионер! Цвет небес незапятнанно-глянцевый, и флажки на фасадах висят, и «Будильник» с Надеждой Румянцевой, и колбаска по два пятьдесят (эта память — в подкорке у нации, и я слышал уже голоса, будто вследствие деноминации будет два пятьдесят колбаса!). Телевизор, в котором «Мгновения», и учебник, в котором вранье, и уютное чувство гниения — это детское счастье мое! Много галстуков алой материи, и согласно во всем большинство…
И до краха любимой империи остается всего ничего.
Иллюстрация ГЕОРГИЯ МУРЫШКИНА