Господин Скорсезе, почему «Роллинг Стоунз» и почему сейчас?
А почему бы и нет? (Смеется.) На этот вопрос мне уже не раз приходилось отвечать. В 60-е и 70-е годы мне втайне мечталось увидеть «Роллинг Стоунз» живьем. Позволить себе этого я, увы, не мог. Приходилось довольствоваться малым: доставать пластинки и просматривать видеоклипы. Знаете ли, у меня очень настырный характер, видимо, сказалось происхождение и трудное детство в нью-йоркском даунтауне. Если в голову засядет какая-нибудь идея, ее оттуда уже не выбьешь ничем. Так случилось и с моей мечтой увидеть «Роллинг Стоунз», даже если это произойдет тридцать лет спустя.
В чем же именно связь между вашим упрямым характером и трудным детством?
Мои предки родом из Сицилии. Там мужчины обрабатывали землю, а женщины рожали детей. В школе никто не учился, чтение и письмо считались роскошью. Зато население славилось своей способностью выживать. Когда мои родители приехали в Америку, сначала в нью-йоркский Квинс, а затем в Маленькую Италию на Манхэттене, им очень пригодилась их сицилийская закалка. А я, брошенный на нью-йоркские улицы, боролся за жизнь как мог. Вы думаете мои фильмы о мафии? Это миф! Они посвящены моей реальной жизни. Столкновение группировок и их разборки мне довелось наблюдать своими собственными глазами. Более того, я был их частью.
То есть вы снимаете картины о ваших детских впечатлениях?
Даже самый благовоспитанный ребенок может попасть в плохую среду и достичь грани, когда ему станет нечего терять. Когда нет денег, нет образования, у человека нет выбора и он начинает бороться за свое выживание. Мне приходилось слышать от некоторых поклонников моих гангстерских фильмов, что им нравится дикая стрельба, неограниченная свобода моих героев, которую они достигают с помощью денег и власти. Но мои фильмы не об этом. Они о том, как злоупотребляют властью и как тем самым ограничивают свободу свою и других. Но вернемся к «Роллинг Стоунз». Как вы понимаете, у ребенка с таким детством вырабатывается необыкновенное упрямство в достижении целей. Итак, моя цель была увидеть «Роллинг Стоунз», и она должна была сбыться.
По всей видимости, я разговариваю с большим поклонником рока?
Вовсе нет. Но, без сомнений, вы разговариваете с большим поклонником музыки.
Это явилось бы моим следующим вопросом…
Музыка является частью моей жизни. Это не общая фраза. Перед тем, как я начинаю работать над очередной картиной, я поселяюсь в гостинице дней на шесть и слушаю различные мелодии. Некоторое время спустя у меня начинают возникать образы, которые я воплощаю в своих фильмах.
Какую музыку вы слушаете сейчас?
Все еще слушаю Вэна Моррисона и Эрика Клэптона. Люблю последние альбомы Дилана и White Stripes, они для меня современны.
Как вам удалось уговорить Мика Джаггера участвовать в вашем проекте? Джаггер всегда славился своей нелюбовью к интервью и всякого рода съемкам.
С Миком мы впервые встретились, когда я работал над своим проектом об истории музыки. Тогда же и договорился с ним о съемках одного из концертов. Во время очередного турне Мик позвонил и предложил съемки концерта в Рио. Абсолютно неприемлемая для меня идея: огромный стадион, миллионная публика. Для фильма мне было нужно больше интимности, интересное помещение, возможность разместить в нем технику. Поэтому мы остановились на двух концертах в Нью-Йорке.
Я обратила внимание, что в своей ленте вы часто использовали ближний план. Ваша камера была настолько подвижной, что сценическое выступление Джаггера походило на быстро перемещающийся цифровой поток цвета, в котором едва узнавался силуэт певца.
Именно ближний план позволил мне передать ту необыкновенную энергию, которая отличает концерты «Роллинг Стоунз». Что же касается силуэта Джаггера, то я с вами согласен. Мика действительно было тяжело «вписать» в кадр. Он как сумасшедший носился по сцене в непредсказуемых направлениях, не одна из моих камер не могла за ним угнаться.
Как вам удалось технически реализовать подобный проект?
Мы снимали вживую. Расставили несколько десятков камер по залу, причем мне хотелось не документальной съемки концерта, а «эмоциональной». Мне хотелось передать чувства, которые возникают под влиянием музыки «Роллинг Стоунз», хотелось передать энергию, которой они заряжены сами и которую передают своим зрителям. В моей съемочной кабине был установлен экран с несколькими десятками ракурсов. Во время концерта мне в считанные секунды приходилось решать, какую из камер подключить.
Вы известны своей любовью к деталям. Известно, как тщательно вы готовите свои декорации. А тут интуитивные съемки?
Джаггер и его команда—как динозавры, на которых можно любоваться, но даже при большом желании с ними никому не справиться.
Последний раз вы приезжали в Берлин в 1981 году. Срок немалый. Похоже, голливудские дела не оставляли вам много времени на путешествия? Ну а теперь, когда «Оскар» уже получен…
(Смеется.) Признаюсь, мне очень хотелось получить «Оскара». Но не сейчас, а давно, когда на экраны вышел «Таксист». На него я возлагал большие надежды. Помню, как был разочарован и подавлен, когда меня не упомянули даже в списках кандидатов на «Оскара». Теперь, по истечении многих лет, не берусь судить, было ли решение Академии правильным. Может быть, все сложилось и к лучшему. Кто бы знал, удалось бы мне достичь таких успехов, если бы меня наградили слишком рано.
Поздняя награда уже не радует?
Мне исполнилось 65 лет, преклонный возраст для режиссера. Помню, газеты писали о том, что пора бы дать Скорсезе «Оскара», а то он до него не доживет. Когда меня наградили за «Отступников», я даже не понял почему. Видимо, привык считать себя аутсайдером, изгоем. Академия очень уважает традиции классического Голливуда. Авторские фильмы или заслуги «Нового Голливуда» ее не интересуют. Даже когда я снимаю в классическом стиле, как это произошло с «Авиатором», меня обязательно потянет на крайности, будь то сложные ракурсы сцен или быстрые движения камеры. Иначе я скучаю. Иногда мне кажется, что «Отступники» станут моим последним «голливудским» фильмом.
???
Мне уже много лет, и надоедает работа по голливудским стандартам, беготня по студиям в поисках денег, постоянные отчеты перед продюсерами. Если студия вкладывает в ленту 40—50 миллионов долларов, ей хочется заработать как минимум 200 млн, а значит, от меня требуется сделать фильм понятным для зрителей как в Америке, так и в Азии. А я хочу снимать небольшие истории, которые интересуют меня и моих друзей.
Над чем же вы думаете работать в ближайшее время?
А вот буду и дальше снимать в документально-музыкальном жанре. Сейчас готовлю фильм о Джордже Харрисоне, потом сделаю о Бобе Марли.
Фото: LIONEL CIRONNEAU/AP; REUTERS