Если бы писатели Макс Фрай, Йохан Коринс и Феликс Барановский встретились, то выяснилось бы, что двое из них (Йохан и Феликс)—латышские авторы, а один (Макс)—русский. Более того, двое из них (Макс и Феликс)—женщины, а один (Йохан)—мужчина. Или, может, все трое (Макс, Феликс и Йохан)—женщины, потому что какой латышский писатель скрывается под псевдонимом Йохан Коринс, латышским читателям неизвестно. Про современных российских писателей латыши знают еще меньше. А читатели в России вообще понятия не имеют, есть ли сегодня в Латвии писатели. В общем, после двух десятков лет раздельного проживания настало время познакомиться.
На прошедшей Балтийской международной книжной ярмарке Россия стала почетным гостем, а в рамках ярмарки проводился Фестиваль русской книги. Несмотря на то что дело происходило не в России, на круглых столах и семинарах писатели и читатели спорили о судьбе русской культуры. Народу в такие моменты было, как рижских шпрот в банке.
МЫ И ОНИ
За четыре дня пребывания корреспондент «Огонька» насчитала в Риге около 800 тысяч жителей, 40 процентов которых оказались русскоязычными. Нельзя сказать, что Латвия отрезана от великой русской культуры. Например, 13 марта в Риге выступит Филипп Киркоров.
Наша страна была представлена на ярмарке книгами порядка тридцати издательств и десятком писателей лично. В Ригу приехали Михаил Веллер, Татьяна Толстая, Татьяна Устинова, Захар Прилепин, молодая поэтесса Анна Русс, вышеупомянутая Макс Фрай (это псевдоним Светланы Мартынчик)…
На стендах российской экспозиции были представлены самые разные произведения—от классики и современной литературы до… На «до» хочется несколько задержаться.
Наиболее неожиданные издания выложила на полки компания «Международная книга» (внешнеторговая организация, которая занимается экспортом книг, вышедших в России). Тут, к примеру, были: «Лимонов против Путина», аж две книги о Марксе—«Маркс против марксизма» и «Читая Маркса», потрясающая брошюрка «Дети-дошкольники о Ленине»—репринтное издание с ценой на обороте 35 копеек. Здесь лежали «История бани», «История эротизма», «Unitas, или Краткая история туалета», «Водка известная и неизвестная. XIV—XX века». И на ту же тему—«Сборникъ задачъ противоалкогольнаго содержанiя». Это школьное пособие по арифметике, выпущенное в 1914 году и переизданное сейчас. Задачки в нем типа: «В 1913 году в России выпито 2 000 000 000 бутылок водки. Если их раздать по 4 бутылки каждому жителю Европы, то останется еще не розданными 314 304 000 бутылок. Чему равно население Европы?»
Население Европы, кстати, катастрофически уменьшается (хотя мы и не подумали раздавать европейцам наши бутылки с водкой). А Латвия вообще занимает предпоследнее место в ЕС по уровню рождаемости, и, по прогнозам, через 40 лет численность ее населения сократится в полтора раза.
Но это не пугает российских издателей. Рынок и сейчас здесь небольшой (тираж бестселлера в Латвии—7—10 тысяч экземпляров). Но книги тут, как во всей Европе, дорогие—в среднем 15—20 долларов. Правда, не все могут позволить себе покупать их часто—как пишет местная пресса, потребительская корзина непродовольственных товаров в Латвии (148 латов в месяц) предполагает покупку в год двух книг.
— Мы хотим поддержать русский язык,—говорит советник руководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Владимир Григорьев,—хотим, чтобы все книжные новинки были востребованы здесь, хотим наладить коммерческий поток книг, обмен с библиотеками, университетами. Мы сделали первый шаг.
ОНИ И МЫ
Латышский литературный журнал «Карогс» один номер посвятил произведениям российских писателей. В сборник вошли переведенные на латышский Василийс Аксеновс, Александрс Кабаковс, Дмитрийс Быковс… А Россия издала антологию современной латвийской прозы «Женщина в янтаре». Проза эта нынче женская: из 15 авторов сборника 9—писательницы. Название книги совпадает с названием наиболее известного в мире романа латышского автора Агате Несауле, ребенком эмигрировавшей в 1944 году из Латвии и живущей в Америке. В этом же сборнике, к примеру,—отрывок из латышского бестселлера Лаймы Муктупавелы (известной еще как вышеупомянутый Феликс Барановский) «Заповедь от шампиньонов». Многие латыши ездят на заработки в Ирландию и выращивают там шампиньоны.
На ярмарке продавалась любая классическая литература, переведенная на латышский,—Шекспир, Бальзак, Чехов, Хакамада… На стенде местных издательств как раз проходила презентация книги «Sex в большой политике» с участием Ирины Хакамады.
А за день до того на стенде книжного магазина «Глобус» была встреча с Михаилом Задорновым. Он презентовал книгу «Язычник эры Водолея».
— В нашем магазине много книг на русском,—говорит его заведующая Инара Синягина.—Хотя интересы российских читателей и здешних не всегда совпадают. Например, плохо читают Донцову, Полякову, Робски. Хорошо идут Акунин, Улицкая.
Что касается латышского, то, по данным местной газеты «Ракурс», в прошлом году в рейтинг из пятидесяти самых востребованных книг вошли лишь две русских авторов—«Путинская Россия» Анны Политковской и «Москва—Петушки» Венедикта Ерофеева.
Говорят, на латышский переведены по одному произведению Пелевина, Улицкой, Гришковца и Марининой. А Маринина на русском—самый читаемый автор в Национальной библиотеке Латвии. Наряду с Достоевским.
МЫ И БЫВШИЕ МЫ
На круглых столах было два вида спора: русских писателей с русскоязычными писателями и русских писателей с русскоязычными читателями.
Прозаик Александр Генис, выросший в Риге, но живущий в Америке, спорил с московским поэтом Максимом Амелиным.
— Впервые русская литература перестала быть сосредоточена в русском государстве, в России,—говорил Генис.—Впервые появился архипелаг русской культуры, который покрывает весь мир. Русская литература развивается в Израиле, Америке, Германии, Латвии… И каждая из этих русских литератур будет отличаться от той, какая была. Взгляните на Британскую империю, которая, развалившись, оставила острова прекрасных британских словесностей. Именно оттуда выходят нобелевские лауреаты—с окраин Британской империи. Одна из окраин Российской империи—Латвия. И здесь происходит уникальный в истории русской культуры момент: она приобретает множественное число.
— В основном те, кто пишет по-русски, стараются переехать в Россию,—возразил Максим Амелин.—Если ты живешь в другой стране, почему ты должен писать на русском языке?
Татьяна Толстая спорила с живущим в Латвии писателем Алексеем Евдокимовым.
— Местные русские не ощущают себя латвийцами и с латвийским государством или Евросоюзом себя не ассоциируют,—говорил Евдокимов.—С другой стороны, местные русские не ассоциируют себя и с Россией. Они не ощущают себя никем и никак. И даже под достаточно жестким политическим прессингом 1990-х годов, который был здесь, они не сплотились. Не объединяются даже в моменты голосований: часть русских избирателей голосуют за вполне националистические партии.
— Никаким голосованием русские еще не объединялись,—возразила Татьяна Толстая.—Наоборот, то, что голосуют за разных людей,—это и есть признак русской комьюнити.
— Но в чисто практическом отношении ничего хорошего из этого не получается,—сказал Евдокимов.
— А в России что хорошего получается?—резонно заметила Толстая.
Дальше она возразила преподавательнице русского языка и литературы.
— В Латвии—новояз,—сокрушалась та.—Молодежь говорит три слова по-латышски, пять слов по-русски, потом идет интернетовский жаргон, и, естественно, все это щедро перемешивается русским матом. Надо спасать культуру.
— А вы думаете, в России есть культура? От которой вы отрезаны?..—спросила Татьяна Толстая.—Вы думаете, в России все говорят на тургеневском языке? Там много русских языков существует одновременно… В деревне тоже не разговаривают на тургеневском языке. Есть такой фильм «Старухи» Геннадия Сидорова. В нем он снял настоящих старух. Они нормально разговаривают только на мате. Потому что это и есть основа русского языка. А уже из этого мата вырастают и сказки, и Пушкин, и все что угодно. Ничего дурного нет. Это, наоборот, гениальная способность на трех-четырех-пяти корнях выразить все мысли. Есть словарь русского мата Плуцера-Сарно. Посмотрите в интернете. Вы будете наслаждаться этими метафорами и красивыми образами.
И ЭТО ТОЖЕ МЫ
За метафорами можно было далеко не ходить. На одной из полок на ярмарке стояла книжка Ярослава Могутина «Декларация независимости». Но она не об отделении Латвии. Это стихи о гомосексуальных отношениях, наркотиках, а наиболее приличные слова в ней—«жопа» и «говно». Могутина кто-то называет представителем наглой поп-культуры, творчество которого позорно и опасно для общества, кто-то—новым хулиганом русской литературы с энергией раннего Маяковского… Сам он о себе пишет в книге: «Обо мне скажут/ Он насрал на законы жизни/ И плевал на правила смерти/ Он на х… усрался отчизне/ И еб...л Никки Уберти…»
Что ж, в России выходит и такая литература. А какую из представленной на выставке выбрать—решат жители Латвии.
В рижском аэропорту есть тележки для багажа с изображением Пушкина и надписью: «На великом и могучем» (это реклама справочной службы на русском). Латвия и ее русскоязычное население сейчас определяют, с каким интеллектуальным багажом они отправятся в будущее.
Фото: АГЕНТСТВО «ИМИДЖЛЭНД-ПР»