Был реализм критический, магический, социалистический—сегодня господствует конспирологический. Прежние писатели полагали, что история движется по божественному плану, затем победившие атеисты провозгласили человека ее хозяином, а новые авторы рассматривают ее как результат мирового заговора посвященных. Поскольку законспирированной, столетиями функционирующей организацией может быть либо религиозная секта, либо тайный эзотерический орден вроде масонского, либо, наконец, гонимый малый народ, главными действующими лицами конспирологических романов являются либо монахи, либо мистики, либо евреи (в русском варианте—иногда поляки).
Герой (и часто автор) конспирологического романа верит, что ничто на свете не происходит просто так, но для веры в Бога его метафизические возможности недостаточны, и он предпочитает адаптированный, мещанский вариант религии: всемирный заговор. В некотором смысле это третий завет: героем первого был Бог Отец, второго—Бог Сын, а главные герои третьего—апостолы, тайно вершащие только им ведомый план.
Остальные черты конспирологического романа неизменны—ни Анатолий Иванов, писавший конспирологические романы в советское время, ни Дэн Браун, применивший те же ноу-хау в начале XXI века, ничего нового не привнесли. Черты эти вот: во-первых, конспирологический роман всегда детективен, остросюжетен и объемен (шутка ли—объяснить все на свете). Читать его приятно и как минимум увлекательно. Автор не должен серьезно верить во всю эту ерунду типа руководящих человечеством монахов, но использовать ее как фабульный двигатель полезно и увлекательно. Во-вторых, все тайны, злодейства и необычайные происшествия должны легко нанизываться на шампур генеральной версии о тайном ордене. В этом смысле учебник истории КПСС (в особенности его первая часть—до 1917 года) являет собой классику конспирологической прозы. Все, что делалось в России, предстает результатом разлагающей (или, напротив, созидательной) деятельности Ленина с соратничками: и войну-то они превратили в революцию, и войска-то разложили, и Гражданскую выиграли—тогда как на деле они просто подобрали рухнувшую власть, а толку от всех их агитаторов было куда меньше, чем от одной хлебной очереди в Петрограде.
В-третьих, в конспирологическом романе обязательно два главных злодея: один—условный организатор, другой—условный вдохновитель. В «Бесах» все организует Верховенский, но без харизматичного и загадочного Ставрогина он—никуда. В истории КПСС организатором выступает Сталин, а символом—Ленин. У Крестовского лицом ордена обязательно становится молодая и прекрасная злодейка (часто полячка), а за спиной у нее орудуют тайные силы.
В-четвертых, вождь заговора неубиваем. Это связано отчасти с коммерческими соображениями (пока вождь жив, можно писать сиквелы), но главное—с глубокой убежденностью автора в непобедимости зла. Ни один конспирологический роман не заканчивается окончательной победой добрых сил хотя бы потому, что один отрицательный герой вполне замочибелен, но дюжина уже проблематична. С главой заговорщиков расправляется либо сама природа, либо случай, но чаще всего он ускользает. Вообще хеппи-энд в конспирологической прозе—большая редкость: заговор ведь плетется фанатиками, а их не переубедишь. Можно только перебить, но кто-нибудь всегда сбежит и продолжит. С евреями примерно та же история.
В-пятых, участники заговора являются хранителями некоей тайны, но сформулировать ее никто не в состоянии, да чаще всего ее и нету: придумать не могут. В «Ларце Марии Медичи» Е. Парнова Грааль с сокровенной тайной уходит на дно морское, в «Маятнике Фуко» вообще непонятно, была тайна или это плод воспаленного воображения героев, а в «Коде да Винчи» монахи и злодеи двадцать веков охраняют такую пошлую ерунду, что ради нее и муху убивать стыдно. В романе Михаила Успенского и Андрея Лазарчука «Погляди в глаза чудовищ» и двух его продолжениях речь идет о тайном союзе воинов света, чьи знания столь эзотеричны, что излагать их на страницах романа, понятное дело, бессмысленно. Короче, автор может лишь намекнуть на Ужасную Тайну Мироздания, но никогда не раскрывает ее. Исключение составляет Достоевский, угадавший социалистическую доктрину еще до ее появления и сформулировавший (охраняемой тайной является «тетрадка Шигалева»—принцип «Из крайней свободы к крайнему угнетению»).
Наконец, в-шестых, и это уже типично русская черта,—главной целью заговорщиков всего мира является именно Россия. Открыл это Крестовский, продолжил А. Иванов (у него в «Вечном зове» страшный следователь Лахновский, бежавший в Америку белогвардеец, популярно излагает план Даллеса), довел до совершенства А. Проханов. Причина тут метафизическая. Россия—страна, где ни один план не сбывается или, точней, сбывается по диагонали, со сдвигом, с поправкой на преломление, рассчитать которую практически невозможно. Здесь вязнут планы самых энергичных захватчиков и накрываются все утопии, от коммунистической до капиталистической. Потому-то против нее и воюют все сторонники четких планов и стройных теорий—но, как правило, увязают в ней навеки, не оставляя следа.
Конспирологическая проза, однако, процвела у нас не на почве Эко и даже Брауна, а в связи с крахом империи, который, конечно, не мог случиться сам собой. Еще доперестроечные почвенники (в частности, В. Белов) предупреждали, что Запад руками интеллигенции плетет вражескую агентурную сеть внутри России (да и у В. Кочетова в «Чего же ты хочешь» можно найти намеки на это). В 1985 году все стало ясно, а в 1991-м—наглядно. Появились романы Юрия Козлова—«Ночная охота», «Колодец пророков», и именно в них конспирология встала с ног на голову: носители тайного знания, члены загадочного ордена, хранители древних тайн почти сплошь оказались сотрудниками специального отдела КГБ, который и не дал до конца развалить государство российское. Если на Западе таинственные монахи—чаще всего злодеи, то в российской фантастике ветераны спецслужб, собирающиеся на конспиративных квартирах и принадлежащие к элите элит силовых ведомств, непосредственно осязают в карманах ключи от Небесной России. Наиболее наглядно это у А. Проханова («Последний солдат империи», «Красно-коричневый»), но Проханов бывает ироничен. А вот кто серьезен—так это А. Бушков (цикл «Пиранья», где полковник Мазур, кажется, претерпел уже все земные мытарства и находится в преддверии ангельского чина; интересно узнать, какие там погоны). Любопытно, что вслед за предприимчивыми коллегами рванул уже и В. Доценко, чей Бешеный в последних томах бесконечной саги тоже проникается тайнознанием и встречается с положительными учителями веры.
Это любопытнейшая особенность русской конспирологической прозы, доказывающей, что мы действительно поперек всего остального мира: у всех хранителями тайных знаний, заговорщиками и убийцами выступают отвратительные монахи, а у нас с хаотическими, кое-как организованными силами зла (которые как раз и олицетворяют хаос) борются отважные представители законспирированных элитных подразделений, где наряду с рукопашным боем (тоже довольно эзотерическим) преподают старинные ведические знания. Наиболее экзотическую версию конспирологической прозы предлагает популярный фантаст Вячеслав Рыбаков в недавней дилогии «На будущий год—в Москве!» и «Звезда Полынь». Там Россию удается спасти от распада и фактического внешнего поглощения лишь благодаря заговору ученых, физиков-технократов, под непосредственным прикрытием продвинутых сотрудников спецслужб. Им приходится преодолеть традиционную вражду и начать действовать в содружестве, и результатом этих действий становится постепенное спасение Отечества. Здесь тоже наличествует «двуликость»: фасад—мыслители, изнанка—силовики.
Читатель верит. В отличие от наивного клона западной конспирологии «Одиночество-12» Арсена Ревазова или конспирологической стилизации Б. Акунина «Азазель», дилогия Рыбакова стала фактом большой литературы. Романы Гарроса—Евдокимова «Серая слизь» и «Фактор фуры», а позднее сольно написанный Алексеем Евдокимовым «ТИК» подчеркнули тенденцию: у нас заговор—дело хорошее. Особенно в последнее время. И если весь мир панически боится умных фанатиков, желающих взять власть, у нас они становятся героями дня: потому что во всем остальном мы, кажется, уже разуверились. Вся надежда теперь на умных, готовых на все и фанатичных спасителей Отечества. Именно к такой публике и обращены конспирологические фантазии Максима Калашникова (псевдоним, автор прячется) о возрождении Красной Империи—бестселлер, между прочим. Разумеется, это упрощение: ни один заговор не увенчается полной победой хотя бы потому, что предусмотреть все не в человеческой власти. Но воспользоваться конспирологической теорией задним числом очень полезно для пиара: есть шанс крикнуть громче прочих: «Это все мы!» Большевики сделали так в кратком курсе истории КПСС. Да и тайные агенты спецслужб—в конспирологических трактатах «Проект «Россия» и «Проект «Россия-2», а также в известной статье В Черкесова,—уже прямо проводят мысль, что это они организовали приход своего клана к власти, спасли страну от распада и стали тем крюком, на котором удержалась страна. Это и называется конспирологией в действии. Мы еще прочтем конспирологический роман покруче любых спекуляций Александра Дугина о том, как корпорация силовиков вместе с передовым отрядом интеллектуалов спасала мир от однополярности и американской экспансии. Только называться это будет уже не фантастикой, а учебником истории-2010 для старших классов средней школы. n
P.S. Эта статья была уже написана, когда увидел свет подлинный шедевр новой русской конспирологии—третий том так называемого «Проекта «Россия», выполненный на сей раз в форме романа «Воины креатива». Чтобы покупатель особо не колебался, шедевр снабжен подзаголовком: «Главная книга 2008—2012».
Выясняется, что еще в советские годы далеко выдающийся советский ученый открыл ужасно секретный способ активизации мозгового вещества, который освоили патриотически настроенные пиарщики, буквально завалившие мир патриотическим креативом. Все носят русское, едят русское, поют, читают и слушают русское и даже ругаются по-русски. В финале выясняется природа открытого ученым психотропного средства: как вы уже догадались, это ПРАВОСЛАВНАЯ МОЛИТВА!
Немудрено, что с такими мозговыми ресурсами отечественным креативщикам остается только молиться. Увы, уделом всех закрытых и тайных сообществ становится неуклонное вырождение. Сами конспирологи этого не поймут никогда. Но, может быть, об этом догадаются хотя бы те, кто им платит.
Иллюстрация АЛЕКСЕЯ БОРИСОВА