Дарить подарки — особое мамино искусство, и со временем оно только совершенствуется. Мы с сестрой некоторым образом выросли, зато, на мамино счастье, у нас самих теперь маленькие (и большие!) дети, которым можно дарить подарки сколько угодно.
Прошло лет тридцать с тех пор, как родители в очередной раз поехали куда-то за покупками — кажется, на Таганку, кажется, в какой-то большой хозяйственный магазин, — под благовидным предлогом приобретения чего-то скучного, но очень нужного в хозяйстве, унитаза что ли или новой раковины, и в этом большом магазине на Таганке у мамы украли все деньги. Какая-то цыганка, а может, и не цыганка заморочила маме голову и вытащила у нее кошелек, а денег было немало, рублей семьдесят, по тем временам — целое состояние, считай, полмесяца работы.
Мама вернулась к папе в машину, без кошелька и вся в слезах, и папа, благородный рыцарь и всегдашний мамин спаситель, вытащил из-под целлулоидной паспортной обложки припрятанные 25 рублей, на которые решительно нельзя было купить то самое скучное, но необходимое в хозяйстве-ни унитаз, ни раковину!.. Вооруженные четвертаком, мои родители немедленно решили утешиться и поехали… Куда?
Все правильно, в «Детский мир», куда же еще?
Где еще можно было утешаться молодым, «детным», да еще обманутым подлой цыганкой людям, у которых под целлулоидной обложкой паспорта оказались неучтенные 25 рублей?! Ресторан «Прага» и магазин «Березка» не в счет!!!
В «Детском мире» наши родители купили нам с сестрой шикарные подарки — самые настоящие игрушечные детские коляски, в которых можно было катать пупсика, завернутого в байковое одеяльце, и, довольные и счастливые, приехали домой. Эти коляски были у нас с Инкой много лет, и я отлично помню, как мы катали их в пыли на улице Люберецкой и все окрестные девчонки нам завидовали.
«Детский мир» много лет был неким эдемом, волшебной страной, окруженной хоть и не Кругосветными горами, но министерской официальной неглинно-дзержинской серокаменной Москвой, которая, как известно, «слезам не верит», а количество детских слез, пролитых у шикарных витрин этого магазина-«Мама, мама, я хочу собачку! Во-он ту, ну, мама же!» — должно быть, можно измерять цистернами.
В этом эдеме чем ближе к закату империи, тем чудовищней были очереди, рядом с ним никогда нельзя было поставить машину, ибо даже в те времена, о которых сейчас так сладко ностальгировать, Кузнецкий Мост был решительно неудобен и не приспособлен для того, чтобы по нему ходить, а тем более ездить. Там негде было попить и пописать, отделы были бестолковы и разобщены, шикарные мраморные лестницы так скользки, что однажды я доехала по ступенькам на пятой точке от одной площадки до другой, и остановиться было невозможно, и зацепиться не за что, и папа бежал за мной, было больно и стыдно, а потом еще и попало: «Не умеешь ходить, как все люди, сиди дома!»
И все же, все же…
Далекие родственники из Курска, наезжавшие в Москву примерно раз в два года, непременно первым делом отправлялись в «Детский мир», где покупали игрушки своим оставшимся в Курске детям, спортивные костюмчики и сатиновые октябрятские шортики. А в обувном отделе можно было достать туфли, все женщины это знали, у кого был «приличный» размер ноги, до 38-го. Они выглядели, конечно, немного странно, на пуговках и с накладными нелепыми цветочками, но все же это были новые туфли, большая сила по тем временам!..
А школьная форма!.. Моя мама-растяпа и разиня — покупку этой самой формы вечно откладывала на последние дни августа, жалко было тратить лето на планомерные поиски и покупку таких скучных вещей, как коричневые платья, черные фартуки, хэбэшные колготки и унылые туфли, а в последние дни августа в «Детском мире» было примерно так же, как нынче по понедельникам на станции метро «Выхино»: ни войти, ни выйти, ни встать, ни сесть, ни вздохнуть, ни выдохнуть-не понять, где начало и конец мира. Словом, ад.
Но мне, маленькой, мало было дела до туфель и школьной формы. Первый этаж-вот что волновало мое воображение!.. Первый этаж, где были игрушки!.. Их было какое-то невероятное количество, одна другой лучше, а в центре огромного атриума обязательно была какая-то «композиция», по тем временам очень шикарная-пиратская шхуна с самыми настоящими пиратами, воздушный шар, из корзины которого выглядывали путешественники, сани Деда Мороза, битком набитые подарками, и тройка сказочно прекрасных белых коней — про Санту в очках и северных оленей тогда еще никто слыхом не слыхал!.. Особенно мне нравились машины и звери. Машины, блестящие, лаковые, стояли на полках, и нужно было протиснуться к самому прилавку, чтобы на них полюбоваться. Звери не только были на прилавках, но еще лежали в корзинах, и в них можно было покопаться, подержать в руках, прижать к боку одного и полезть за другим, чтобы сравнить их глупые шерстяные морды с вылупленными пластмассовыми глазами, выискать самого-самого красивого, своего собственного, которого, если повезет, мы заберем домой, и он поедет с нами на электричке, и его можно будет гладить, целовать в холодный, немного перекошенный набок нос, чесать за ухом, а вечером уложить с собой в кровать. И опять же, если повезет и вы на самом деле нашли друг друга,-этот зверь становился любимым на долгие годы, и с ним так сладко было спать, рассказывать ему новости, поверять обиды и радости. У моей сестры Инки их было столько, что в конце концов ей стало негде спать-на ее кушеточке для нее самой не осталось места, все занимали белка Люська, леопард Чип, медведь Настя, заяц Степан, еще один медведь со странным именем Плюх, ну и по мелочи. Маме пришлось наводить ревизию, чтобы ребенок все-таки мог улечься, и это была целая история — сестра никак не хотела пересаживать своих сожителей на полку!.. Все они в разное время были добыты именно в «Детском мире», как и наши немецкие куклы в сказочно прекрасных нарядах, и железная дорога с самым настоящим электровозом и самыми настоящими рельсами — почему-то мне никогда не удавалось прицепить вагончики друг к другу, а у Инки получалось просто превосходно!..
В некотором роде мы все вышли из «Детского мира», как кто-то там вышел из гоголевской «Шинели». Наш мир на самом деле был абсолютно детским, пионерским, понятным, простым и ясным, как речовка, разложенным по полочкам, как труды классиков марксизма-ленинизма в книжном магазине «Москва», незамысловатым, как и прямолинейным, как газета «Правда».
Во всем виноваты проклятые империалисты. Народы Африки борются за свое самоопределение. «Красные кхмеры» молодцы, а израильская военщина-подлецы. Летом в пионерский лагерь, зимой на электричке в Яхрому с лыжами в руках и термосом в рюкзаке. И жизнь проста и понятна, и люди все хорошие, только квартирный вопрос их испортил.
Одним словом, детский мир.
Реконструкция «Детского мира» — конец эпохи. Последний оплот пал.
Как говорит один мой приятель, родом все из того же «Детского мира»: я больше никогда не буду прежним.
Все, ребята, мы больше никогда не будем прежними.
Ясно и понятно-реконструкция необходима, наверняка есть обоснование, техническое задание, проект и еще что-нибудь скучное, но совершенно необходимое, вроде той самой школьной формы с фартуком, и умные дяденьки в серых костюмах, всесторонне изучив проект реконструкции, поставили на нем свои размашистые визы. Вскоре фасады затянут сетками и тканью с изображением будущей невиданной красоты, иностранные рабочие раскинут огромные листы с планами и схемами и… произведут эту самую реконструкцию.
Ну, собственно, вот и все.
Наш с вами «Детский мир» будет реконструирован, безусловно, улучшен, отреставрирован, переустроен, подчищен. Возможно, на крыше будет бассейн и сады Семирамиды, а в подвале стоянка на миллион машин. Или на два миллиона.
Глупо стенать о том, что какие-то времена прошли, а другие наступили. Глупо думать, что можно остановить движение вперед, и никто не знает, что такое этот самый «перед», хорошо там или плохо.
Там по-другому.
Не так, как было.
В какой-то песенке есть слова: «Если стали совершеннолетними дети, значит, стали совершенно зимними мы».
Поздравляю нас, мы стали совершеннолетними. Наш «Детский мир» закрывается, а когда откроется, это будет какой-то совершенно другой мир, может быть, тоже «детский», но не наш.
Как вы думаете, где мы теперь будем утешаться, если вдруг-боже сохрани! — какая-нибудь цыганка вытащит у нас денежки в скучном хозяйственном магазине на Таганке?..
Фото ВАСИЛИЯ МАКСИМОВА