— Дайте мне распечатку с высказываниями Якунина в наш адрес,—Евгений Куликов, глава Российского профсоюза локомотивных бригад железнодорожников (РПЛБЖ), тянется к секретарю за бумагами.—А, вот: «Мы с провокаторами и профанаторами никогда не разговаривали и не будем разговаривать. Никому не позволим ломать работу отрасли».
Столь жестко глава ОАО «РЖД» Владимир Якунин заклеймил куликовский профсоюз сразу же после забастовки, которая в конце апреля прошла на двух подмосковных депо—в Пушкино и в Железнодорожном. Бастовали почти 200 машинистов и их помощников—90 бригад подмосковных электричек, которые привозят в Москву и увозят из нее десятки тысяч людей. А вот 28—29 апреля они этого делать не стали—как говорят, в предупредительном режиме. Цена «предупреждения» станет ясна на днях: РПЛБЖ собирает конференцию со всей локомотивной России, чтобы решить вопрос о куда более масштабной стачке: Москва, Пермь, Екатеринбург, Мурманск, Архангельск…
—Требования к РЖД у нас следующие,—перечисляет Куликов.—Возврат выплат по выслуге лет. Прекращение гонений по профсоюзному признаку. И основное—повышение зарплаты в два раза.
—А сейчас сколько?
—У помощников машиниста в районе 25 тысяч. У машинистов—в среднем около 30.
1300 долларов в получку—ну хорошо, минус подоходный,—повод для забастовки... Кажется, это и называется «приехали»?
ПОДЗАЩИТНЫЕ
—Формально—по выговорешнику. И премия за месяц кирдык.—Машинист Михаил Спиридонов, депо Пушкино, подсчитывает потери.—Неформально… пресс пошел: «Добьетесь того, что депо ваше расформируют, вас разгонят—в Москву, по областям, самых злостных—в дальние гребеня…»
Квиток с расчетом зарплаты, который держит в руках Михаил, показывает: на руки за апрель—23 тысячи. С премией, понятно, было бы больше—она от 4 до 6 тысяч. Сказать, что в депо Пушкино собрались машинисты—мечта работодателя, значит, серьезно обидеть и первых, и второго. Машинист Алексей Мухин за свои 27 лет службы в депо помнит 17 начальников.
—Никто больше года в последнее время не удерживался. Куда после нас? Либо на пенсию, либо наверх. Наверх чаще.
«Белые воротнички» из Московской железной дороги в частных беседах подтверждают наблюдения Алексея: «Сумеешь управляться с пушкинским гадюшником год-полтора—все, годен хоть для центрального аппарата». Машинист в Пушкино весьма вольный, языкастый—во всем, что не касается собственно графика движения, анархичный до крайности. Прежде всего в профсоюзных делах. И мало того, что в официальном профсоюзе РЖД—Роспрофжеле—состоит меньшинство пушкинских машинистов, а большинство ушло к «профану и провокатору» Куликову (для сравнения: Роспрофжел, куда автоматом попадает каждый новый сотрудник РЖД—1 миллион 300 тысяч человек; весь РПЛБЖ—больше тысячи). Так еще и на забастовку «альтернативные» и «официальные» машинисты депо вышли вместе, в пропорции четыре к одному.
—Квиточки сюда давайте, заявления. Кто бастовал, те все наши, вне зависимости от профсоюза,—Николай Павлов, главный пушкинский профбосс по линии РПЛБЖ, собирает с бастовавших данные по вычтенным премиям и по выговорам для грядущих судов. С двух депо пойдет 190 исков; судьям скучно не будет. Павлов—типичный старик-разбойник от профдвижения; деятельный пенсионер, бывший машинист. И нервы у Николая на зависть: от пассажиров за ту апрельскую акцию чего только не наслушался.
—Нас, конечно, люди простые поняли, но как-то не очень,—суммирует Павлов до сих пор поступающие матюки. Столь же однородны и коллеги, забастовку не поддержавшие: «никаких комментариев», «меня на линии ждут», «пусть сами себе жизнь ломают». Тоже позиция.
ПОЛИТЭКОНОМИЯ БЕЗ ПОЛИТИКИ
—Ты тут наш кабинет профсоюзный нигде не видал? Ну тот, который по закону положен?—спрашивает корреспондента «Огонька» Павлов.—Правильно, не видишь, и я его с прошлого ноября не нахожу.
В ноябре 2007-го машинисты попытались бастовать в первый раз. РЖД сыграли на упреждение: суд признал стачку незаконной еще до начала. А вскоре к Николаю Павлову пришло начальство депо.
—Срезали болгаркой замок на комнате профкома, вытащили все и сдали на ответственное хранение. Сказали: «Вас тут больше нет». А я, видишь, есть. И ребята есть.
—И зарплата есть, маленькая, 30 тысяч?
—Ну давай смотреть, что за зарплата,—сердится Павлов.
Смотрим. Голый оклад машиниста—14 тысяч. Все остальное—премия за работу без нарушений («которую за апрель у нас свистнули»), надбавка «за Москву» (выиграна РПЛБЖ еще в 2002-м, у тогдашнего МПС; забастовка, естественно).
—…И еще три источника—три составные части: «книжка»—нагон—экономия.
Тут надо пояснить. «Нагон»—это те минуты, которые бригада отыгрывает при опоздании поезда: по 10 рублей минута—машинисту, по пятерке помощнику. Где-то 1300 в месяц. «Книжка»—запись замечаний по техническому состоянию поезда: приехал в депо со смены, занес увиденные неполадки—где лампочка не горит, где заедает что—опять денежка. Тут уже «в зависимости от косяка», но 2600—при нынешних-то электричках нормальное дело. А экономия—она и есть: лишнего электричества по пути не жечь. В комплексе за все—5 тысяч.
—А вот теперь представьте: если все в технике хорошо—ну вдруг, ну не наши старые клоповозы, а «сименсы» новейшие откуда-то появились, и у тебя замечаний нет для «книжки», то тебе минус к зарплате. Поезда ходят четко по расписанию—минус «нагон». Просто работаешь по нормативам, без попытки сэкономить—для работодателя,—опять минус деньги. Чем здесь хуже, тем для твоей зарплаты лучше,—прикидывает Владимир, только что сдавший первый класс (плюс тысяча к зарплате) и, невзирая на членство в Роспрофжеле, забастовщиков поддерживающий.—Подловатая система. И ненадежная. Ну и—мало 30, мало!
Жена у машиниста Алексея Мухина—того самого, который 17 начальников депо пережил,—учительница, школа в 5 км от Пушкино; русский язык, литература. Еще недавно имела 4 тысячи, сейчас—35: нацпроект, образование на селе. Просто училка, хоть и со стажем. Алексею, конечно, приятно ощущать благосостояние, резко возросшее под собственным боком. Но—вплоть до вопроса: «Кто больше в семью несет?»
—Шесть уроков, в три она уже дома. И ответственность, если посмотреть, разная.
Помощник машиниста Сергей Кабанов тоже удачно женат: жена—торгпред московской компании. 20 тысяч оклада, при 100 процентах плана—еще столько же, итого 40. До того продавцом в продовольственном, 15 тысяч. У Сергея—18, без премии.
—Жена с меня не ржет, жена понимающая. Но уйдет в декрет (а она туда уйдет), и на свои я семью содержать не смогу. У нас только на питание 15 тысяч уходит, и 5 за квартиру—вот вам вся моя зарплата.
—А я просто пошел бастовать. Меня не устраивает, я пошел. Чего, за эти деньги молчать буду?—Игорь, роспрофжеловец, похож на М. Боярского что усами, что голосом. Так и ждешь, что сейчас скажет «канальи».
РАЗГОВОР «ВОРОТНИЧКОВ»
—Не могу поддержать забастовку...
А это появился первый человек из правящего класса—Виктор Алексеев, главный инженер депо Пушкино, «белый воротничок» по местным меркам.
—Есть другие способы выразить свои требования,—говорит Виктор.—Законные и более обоснованные финансово. Иначе спровоцируем инфляцию: большое повышение зарплаты—повышение тарифов, через месяц вы эту прибавку и не заметите...
В потоке выражений, которыми машинисты встречают тезисы главного инженера, попадаются и контраргументы:
—По закону пробовали в ноябре, с предупреждением за 10 дней. За 5 получили судебный запрет; больше нас не надуют… Сочинскую Олимпиаду РЖД спонсируют, «Локомотив». Дорогу в Армении взяли на баланс… И на штрейкбрехеров по 15 тысяч рублей нашлось, за сутки работы!
—Это не классовая ненависть,—констатирует Николай Павлов,—это стремление к справедливости. Их прибыль—с нашего колеса. Блаженствуйте на здоровье, только дайте и нам жить. Если уборщице, нашей уважаемой Любе, мало 10 тысяч—пусть объединяется в профсоюз мойщиц-уборщиц и отстаивает свои права. А мы—корпоративный профсоюз машинистов, отстаиваем права машинистов, все!
Циничные, бездуховные люди. Никакой рабочей солидарности.
—Все равно 60 тысяч—много,—упирается инженер Алексеев.
—А 45 нормально?
—Ну… нормально.
—Так в том и логика, что требования ужимаются, если разговор есть,—торжествует профбосс Павлов.—Ребята, садитесь с нами за стол переговоров. Аргументы давайте: выслушаем, обсудим, не экстремисты. Мы вот: «хотим 60», вы нам: «40», мы: «согласны на 45»; все, по рукам, работать. Ан нет—уперлись дубом: «Уничтожить, премий лишить, выговора объявлять, увольнять!» А раз ты с нами так—не ты, инженер Алексеев, я про этих,—то на тебе еще!..
ПРОДАЮТСЯ РУКИ
—У меня есть рабочие руки,—говорит 33-летний Сергей Линев, глава локомотивного профсоюза депо Железнодорожное; тоже, как и Павлов, освобожденный секретарь, на тех же 30 тысячах.—Вижу, что в квалифицированных работниках РЖД нуждается. Хочу продать ей свои и моих товарищей руки дороже, чем сейчас. Какие проблемы?
У Сергея жена английский язык преподает. Не в школе—в вузе, пусть и в Орехово-Зуево. Вуз государственный. Зарплата—12,5 тысячи. Как у большинства.
—Почему они не бастуют?—кажется, Сергей впервые задумался именно над этим вопросом.—Наверное, образование отпечаток наложило: интеллигенты. Но главное—они видят, что руководство вуза не жиреет и не мотается, допустим, за границу отдыхать. А мы это у своих видим. Шесть человек я только вчера в профсоюз принял, и еще куча желающих. Принимать негде, кабинет без полов. Ну да, Павлова просто взломали, а меня под видом ремонта выселили и сказали: «Радуйся, что цивилизованно обошлись». Ничего, разберемся. И пиар хороший получился—не стесняемся, пиар нужен,—люди реально видят, кто за кого.
* * *
Да, насчет «профанаторов и провокаторов»—тут новые вводные появились. На прошлой неделе Владимир Якунин начал переговоры с Сергеем Вострецовым, председателем объединения СОЦПРОФ, независимого от официальных профсоюзов вообще и от Роспрофжела в частности. Прогресс, если учесть, что Евгений Куликов—не только глава РПЛБЖ, но и сопредседатель СОЦПРОФа—за минувшие годы смог добраться максимум до департамента социальной политики РЖД. Про переговоры в СОЦПРОФе не говорят ничего: «Готовится рамочное соглашение, боимся сглазить». Значит, есть чего бояться. Это во-первых.
Во-вторых, похоже на то, что к ситуации присмотрелись акционеры ОАО «РЖД», стопроцентно государственной структуры, если кто забыл. В аппарате железнодорожников говорят об устном сигнале, якобы поступившем из Белого дома: там, дескать, будут совсем не против «оперативного компромиссного решения» по требованиям машинистов «с целью смягчения социальной напряженности». Общее мнение функционеров РЖД при этом очевидно: «Ящик Пандоры открываем, другие самовыражаться начнут»—ремонтники, путейцы, тети Любы со швабрами... Теми же методами: создание новых независимых профсоюзов (где нет), реанимация старых, самоорганизация, требования, стачки.
Ну и в-третьих: конференцию РПЛБЖ—ту самую, где всероссийский формат забастовки машинистов будут обсуждать,—пока никто не отменял. Как в той песне: мы мирные, но—на запасном пути.
А ведь всего сутки не поработали. И только под Москвой.
Дума о стачках
Действующий Трудовой кодекс РФ принят почти 7 лет назад. Сегодня им недовольны ни рабочие, ни работодатели
Члены РПЛБЖ, облачившись по случаю в пиджаки и галстуки, вынесли свой конфликт на законодательную площадку. Госдума ответила созданием рабочей группы по рассмотрению трудовых споров. Во главе—бывший анархо-синдикалист, ныне председатель комитета ГД по труду и социальной политике единоросс Андрей Исаев, который пригласил в ее состав и своего зама по комитету Олега Шеина из «Справедливой России».
За закрытыми дверями диалог вроде налаживается, признают профсоюзники, поплевывая через плечо, а Исаев заявил, что приступает к разработке поправок в Трудовой кодекс. Суть он формулирует так: «Необходимо упростить процедуру объявления забастовки, но одновременно ужесточить ответственность ее организаторов в случае, если они действуют незаконным путем». По мнению экс-анархиста, за последствия забастовки, признанной судом незаконной, организаторы должны нести полную финансовую ответственность. А в случае неоднократного злостного нарушения закона о стачках Минюст, по предложению Исаева, сможет аннулировать регистрацию организации.
Впрочем, никаких решений рабочая группа не принимала. Их вообще ждут от Белого дома—разработкой поправок в ТК займется Минздравсоцразвития Татьяны Голиковой. В то же время депутат Шеин считает, что за словами Исаева об упрощении процедуры практически ничего не стоит. Сейчас, например, за забастовку на конференции должны проголосовать две трети работников. Даже если пропорция будет уменьшена, реально мало что изменится. «Ну должны будут на каком-нибудь АвтоВАЗе проголосовать не 70 тысяч, а 61»,—подсчитал депутат.
На кону действительно серьезные вещи: по действующему законодательству правом на переговоры с администрацией обладает только тот профсоюз, в котором не менее половины рабочих предприятия. В большинстве случаев это отраслевые профсоюзы ФНПР, председатель которой Михаил Шмаков зачастил в Думу подписывать различные соглашения о сотрудничестве с ЕР. «Он боится потерять монополию»,—считает Олег Шеин. Не секрет, что отношения ФНПР с активизировавшимися свободными профсоюзами вроде РПЛБЖ, мягко выражаясь, натянутые.
Лоббистские усилия могут затянуть, но не отменить работу над поправками в ТК. Правительство, осознав проблему, собирается, как стало известно, идти по пути либерализации профильных законов. Впрочем, в Думе поправок оттуда раньше июля не ждут.
ОЛЬГА ДОРОНИНА
Фото МИХАИЛА ФОМИЧЕВА/КОММЕРСАНТ