Может, крестьян мало потому, что очень мало людей себя сегодня крестьянами осознают — то, что называется модным словом самоидентификация?
Тут надо понимать психологию крестьянина. Во-первых, молодые никогда не признаются, что они лаптем щи хлебают. Обязательно, если у них есть возможность в городе чуть «это-того», так они уже себя городскими показывают. На Дону про таких говорили, «что ты, он на гэ бьет», то есть уже по-городскому разговаривает. Это для молодежи сельской всегда естественно. Вот они себя крестьянами и не обозначают. Во-вторых, люди средних лет в сердцах — и совершенно точно — сейчас подумают: «Какой я к черту крестьянин, когда у меня ничего нет. Земельного пая нет, трактора, техники — ничего, никакой я не крестьянин, а пролетарий». Кроме того, идет очередная волна раскрестьянивания — работы на селе нет, а значит, люди зарабатывают где можно. Если рядом железная дорога — идут туда. Воинская часть — идут туда. Стройка — олимпийская, не олимпийская — туда. А раз так, то уже не скажешь, что на земле работаешь. Вот и результат. Но давайте все-таки реально смотреть на вещи. Вот наш Калачевский район. 30 тысяч жителей в райцентре, 30 тысяч на селе. Да, всякое высокомеханизированное производство на селе — это уже своеобразная фабрика или завод. Недаром у нас такой великолепный был раньше совхоз «Волгодон», так у работающих в этом совхозе в трудовых книжках было написано — «рабочий совхоза». Механизатор, поливальщик — все «рабочий»…
А сейчас уж — тем более…
Конечно, сами себя эти люди уже не называют крестьянами. Работают на чужой земле, на технике. Но все-таки, что ни говори, 30 тысяч живут на селе. А сколько из 30 тысяч горожан тоже живут на земле — на своем участке? Конечно, такого крестьянина, похожего на Хоря и Калиныча тургеневских, вы сейчас не найдете. Но несмотря на это, приусадебные участки у всех сохранились, дома сохранились. Ведь даже если ушел на заработки, дом все равно остается — семья, дети остались здесь, на земле. Сохранилась скотина, выпасы. Родители. Родные могилы… Пусть, конечно, ученые определяют, что такое крестьянин в чистом виде, но я думаю, что каждый, кто имеет какое-то отношение к земле, кто на ней живет и ею кормится — не полностью, но частично хотя бы — и кто хоть какую-то часть времени проживает на селе, — все-таки они крестьяне.
Хорошо, но где можно увидеть этого крестьянина? Как я могу его определить, если не вижу?
Пойдите на любой городской рынок, где нет перекупщиков. Посмотрите на руки, лопатистые, мозолистые. Посмотрите на лица. И вы поймете — сохранился в России крестьянин или нет.
А психологию можно считать критерием? Ведь есть эти стойкие определения в обиходе — «городская психология, крестьянская психология»…
Понятие психологии в чистом виде, оно настолько сложное, что разбираться в ней — запутаешься совсем. Я думаю, что у нас в первую очередь у всех не крестьянская или городская психология, а человеческая. Среда проживания, конечно, накладывает опечаток. Что такое крестьянская психология, если уж на то пошло? Во-первых, это открытость, прозрачность. Потому что на земле, в деревне, на хуторе ты на виду весь. Твой дом на виду. Какие дети сразу видно — сопливые или нет, каков ты сам — пьяница или работник. Во-вторых, специфика крестьянской психологии в том, что ты связан на селе родственными, дружескими и свойскими связями так или иначе с половиной хутора или деревни. У того детей крестил, а этот — твоих крестил; тот тебе свояк, а тот — кум. Это какая ни на есть, а все-таки связь между людьми, более крепкая, чем в городе, привычка жить ВСЕМ МИРОМ — она и является определяющей в крестьянской психологии. Пока это остается — жива и деревня.
Хорошо, а вот фермеры — это крестьяне? Сейчас часто их отделяют от крестьян старого, так сказать, уклада. У них и психология не городская, но и не крестьянская…
А вот как они хотят себя считать — теми и будут. Но где они живут, опять же? На земле. Так кто же они? Рабочие? Фермер фермеру к тому же рознь. У одного десятки машин, сотни голов скота или 200 гектаров земли, а у другого фермера три коровы и 20 гектаров. Всех под одну гребенку и тут нельзя. Так что не переживайте вы уж так за крестьянство — никуда оно не денется: было и будет.
Беседовал МИХАИЛ СЕРАФИМОВ
Фото: ГЕННАДИЙ ГУЛЯЕВ; С ФРИДЛЯНА/АРХИВ «ОГОНЬКА»