Чтобы получить представление о текущем экономическом состоянии Японии, первое, что надо сделать иностранцу, прилетевшему в славную страну, — это внимательно приглядеться к прекрасной половине местного населения. Ключ к ответу — прическа японок, точнее, длина волос. Если стрижки выше ключицы — в стране трудные времена. Если же большинство стрижется не под мальчиков и отпускает волосы ниже ключицы — значит, в экономике все в порядке.
Такую занятную закономерность выявила в результате многолетних исследований японская компания «Као» — один из ведущих производителей косметики и моющих средств. Оказалось, в эпоху поступательного роста — до начала затяжного кризиса 90-х — 60 процентов японок в возрасте от 20 лет носили длинные прически, в период кризиса—с начала 90-х по 2002 год — волосы у большинства японок поднялись выше ключицы, а с 2002 по сей день — опять вернулись на «позитивную длину». И на эту длину бьющий рекорды баррель никак не влияет. Вопрос напрашивается: почему?
ЗАВИСИМОСТЬ ВЕДЕТ К НЕЗАВИСИМОСТИ
Штука в том, что дорогой баррель — вовсе не катастрофа для Японии. Японскую пирамиду цен такой скачок не в состоянии обрушить—она покоится на другой основе. Постоянно растущий объем экспорта, относительно дешевый курс национальной валюты, поддерживающий экспортный рост, максимально низкий уровень инфляции, хотя бы минимальный, но рост всей экономики — вот параметры, от которых зависит экономическое благополучие каждой японской семьи. Пока не происходит существенных изменений в этой основе, нет повода для паники — жизнь идет своим чередом. И для рядового японца дорогой баррель куда безобиднее, чем, скажем, крепко подорожавшая иена.
Это подтверждает и беглый взгляд на лоснящийся от благополучия Токио, и пристрастный обход японских продуктовых магазинов в поисках подскочивших цен на товары и услуги. Для потребителя перемены минимальны: в отличие от российских японские цены на продовольствие и промышленные товары не скачут в заоблачные выси, более того, в отдельных секторах снижаются — как следствие дефляции. Единственное, что дало «свечку» — это рост стоимости бензина (почти на 40 процентов — до полутора долларов за литр). Малоприятно, хотя вполне компенсируется новыми технологиями, позволяющими на одном баке проезжать все больше и больше. Знакомые японцы, правда, отмечают один нюанс: в ресторанах цены не растут, зато порции уменьшаются. Рассказывали даже про то, что туалетная бумага стала в последние год-два тоньше, чем прежде. Японцам виднее — быть может, и экономят на потребителях таким вот причудливым образом. Но вряд ли подобные фокусы стоит рассматривать как проявление глубокого ценового кризиса.
Бывший генеральный секретарь правящей либерально-демократической партии Цутому Такебе так объясняет насущную экономическую задачу: «Проблема дефицита нефти и роста цен на сырье давно уже имеет в Японии надежный вариант ответа — это повышение конкурентоспособности японских товаров и наращивание на этой основе экспорта, за счет которого аккумулируются средства для необходимых решений. Куда серьезнее для страны проблема низкой рождаемости и стремительного старения — она требует более значительного напряжения сил и предусматривает, по сути, перестройку всей социальной инфраструктуры».
Сеити Накагава, в недавнем прошлом министр экономики, торговли и промышленности Японии, уточняет: «Японские финансовые ресурсы и существующая экономическая модель в состоянии решить проблему роста цен на импортные углеводороды, так что само по себе временное удорожание сырья не составляет для нас крупной стратегической проблемы. Другое дело — взгляд на перспективу: чтобы избавить себя от стрессов внезапных скачков цен и чувствовать комфортно, необходимо вносить коррективы в энергобаланс. Речь, в частности, об увеличении доли атомной энергетики с нынешних 11 процентов до 20—25, о диверсификации каналов поступления сырой нефти (сегодня около 70 процентов поступает в Японию из региона Ближнего Востока, и это надо менять, в том числе за счет закупок в России), о модернизации использования угля, доля которого сегодня более 20 процентов в энергобалансе, о новых проектах в гидроэнергетике и газогенерации, о разработке альтернативных энергоисточников, в числе которых и солнечные батареи, и приливные генераторы, и биотопливо в самом широком контексте — от растительного этанола до целлюлозы. И еще один важнейший фактор — энергосбережение. Технологии хай-тека, которыми располагает Япония, в состоянии радикально изменить объемы энергозатрат при сохранении и даже наращивании объемов выпуска продукции».
Наглядное тому подтверждение — озвученная в июне программа создания «низкоуглеродного общества», которая предусматривает серию мероприятий по переводу японской экономики на рельсы энергосберегающих технологий и внедрение разработок по использованию новых источников энергии. Среди прочего, в частности, предполагается реализация правительственной «инициативы по распространению автомобилей и топлива следующего поколения». Этот документ предусматривает, что к 2030 году цена автомобилей на водороде и электричестве не будет превышать 25 тысяч долларов (сейчас — под 80 тысяч), а литр биотоплива должен стоить 30 центов (сегодня — 120). Успешно пройти заданную дистанцию поможет всестороннее развитие гибридного автотранспорта — внедрение нового типа батарей (литиево-ионных вместо нынешних никелиевых) позволит заряжаться от домашней розетки и ездить 620 километров на одной зарядке со скоростью до 160 километров в час. Массовое производство таких батарей стартует в 2009 году.
Все сказанное означает: для Японии крайняя зависимость от импорта энергосырья становится стартовой площадкой для рывка в энергонезависимость.
ОТ СВЕТИЛА ДО ПЛАНКТОНА
После того, как баррель в долларовом выражении пробил отметку «40», а было это три с лишним года назад, для японцев стало очевидно: нефтяной рынок колбасит не только от американских силовых упражнений в иракских песках, а по глобальным причинам иного порядка. Процесс возгонки набрал инерционный ресурс такой мощности, что возник не только соблазн, но и чисто практический резон не тормозить «ожирение» барреля, а стимулировать тенденцию роста дальше. До той поры, пока сверхдорогая нефть не снесет экономические шлюзы, удерживающие в патентных запасниках сверхновые технологии, которые избавят мир от нефтяной пуповины навсегда.
И хотя в Токио исправно высказывают озабоченность по поводу непомерно раздутых цен на углеводороды, хотя вопрос об этом вынесен в разряд ключевых на предстоящий саммит «Большой восьмерки» на Хоккайдо, дорогой баррель — это не самая большая для Японии угроза. Японцы первыми заговорили о перспективах перехода в новое технологическое качество еще в начале 80-х годов прошлого века. И первыми уже тогда произвели соответствующие расчеты. Рубеж прорыва японскими экспертами определялся на уровне 100 долларов за баррель. Один из ведущих японских экономистов Кейтаро Хасэгава утверждал, что если баррель вырвется за 100-долларовый порог и удержится в новом коридоре не меньше пяти лет, то произойдет цивилизационный скачок — нерентабельные при дешевой нефти технологические разработки станут конкурентными, и это радикально изменит мир. Япония, подчеркивал Хасэгава, в реализации такого сценария заинтересована больше других, поскольку готова к нему лучше других.
Эта готовность возникла не на пустом месте — миллиарды иен годами вкладывались в создание уникальных технологий, которые были обречены на безвестность в эпоху дешевого барреля и пришлись ко двору только теперь — в эпоху барреля дорогого. Сегодня уже никто не спросит, стоило ли заниматься технологией завода по получению урана из морской воды, если это предприятие, не проработав и года, было законсервировано ввиду малой экономической эффективности. Не вызовет теперь упрека и многолетнее финансирование проекта автомобиля, работающего на порошковом водороде, — то, что еще вчера воспринималось как пустая трата денег, нынче может вывести к новым рубежам целую отрасль.
По сути, японцы вошли в XXI век 30 лет назад, когда «нефтяной шок» 70-х годов напрочь отбил у здешних предпринимателей уверенность в импортном энергетическом будущем. Именно тогда в Японии были запущены два крупных проекта, получивших финансирование по линии правительственных ведомств. Один из них, названный «Солнечный свет», объединил серию исследований и разработок, направленных на развитие альтернативных источников энергии. Другой — «Лунный свет» — взял под опеку все мероприятия, ориентированные на энергосбережение и консервацию потребления дефицитных энергетических калорий.
«Солнечный свет» японцы педантично разложили на шесть магистральных маршрутов, по каждому из которых уже давно убежали в отрыв от остального человечества. В развитии солнечной энергетики, использовании морских приливов и термальных вод, в «эксплуатации» ветра, энергии биомасс и гигантского потенциала сверхпроводимости японцы достигли не просто научных, а сугубо практических высот. В Японии уже сегодня есть то, чего нет у других, — не только опытные образцы реально работающих агрегатов по каждой позиции, но и сформированные технологические пакеты для запуска продукта в серию по всем указанным направлениям.
Неутомимые японские исследователи в рамках правительственных программ экспериментируют со всеми подручными материалами в поисках нефтяной альтернативы. В итоге родилась уникальная технология переработки пластмассовых отходов, способная превратить обычную городскую свалку в нефтяной прииск, а презираемый даже учебниками ботаники планктон стал… стратегическим сырьем.
С помощью биотехнологии разработана уникальная методика массового выращивания нефтеносного планктона под открытым небом. Собранный «урожай» при японской технологии дает такой результат: из двух килограммов планктона получается килограмм нефти превосходного качества, которая при перегонке дает 62 процента бензина с октановым числом 95 и 15 процентов керосина. Эксперименты проводились на острове Окинава в рамках программы «Солнечный свет» и продолжались в течение 7 лет. Помимо нефти из планктона удалось «отжать» еще солидные объемы физиологически активных веществ, над практическим применением которых продолжают трудиться медики.
Другой пример из программы «Солнечный свет», быть может, и не столь экзотичен, зато не менее значим, — речь о разработке, которая в нужный час «перевернет» все существующие каноны в аккумуляторах и электронике в целом. Японским специалистам удалось впервые в мире разработать и создать батарейку на твердом электролите толщиной всего лишь в один микрон. Технология ее изготовления не слишком сложна, а главное, дешева — к смеси порошков меди, лития, йода и других компонентов добавляют изолирующий полимер, смешивают до тестообразного состояния, а затем наносят на тонкую пластиковую сетку, которая зажимается сверху и снизу электродами. Полученный таким образом листочек дает напряжение 0,6 вольта. Батарейки можно накладывать друг на друга слоями и довести этот показатель до 100 вольт. Во время демонстрационных испытаний такая «слоенка» толщиной 100 микрон и площадью в квадратный сантиметр питала компьютер и электронные часы.
Батарейка миниатюрна, не уступает жидким электролитам, но абсолютно безопасна, не подтекает, не боится тряски и вибрации, работает при резком перепаде температур и влажности без сбоев. Области ее применения практически безграничны.
Остается добавить, что этому изобретению уже больше 15 лет, но после недолгого шума в прессе о нем никто не говорит ни слова — словно и не было. Причина проста: с «революцией» можно не спешить, покуда нынешние японские позиции в электронике и без революций обеспечивают приоритет японской продукции на мировых рынках.
Как правило, после публичной «заявки» на ту или иную новацию настает черед многолетних и упорных «доводок», главный критерий в которых — надежность и экономичность. Так что мало просто найти альтернативу, надо довести ее до такого уровня, когда вынужденный переход на нее не ударит слишком больно по карману.
Для наглядности стоит привести только один пример — с солнечными элементами. В 1979 году, когда японские корпорации впервые в массовом количестве выбросили на рынок солнечные батареи, киловатт-час «солнечного электричества» обходился в 5 тысяч иен, что было в 100 с лишним раз дороже обычного «нефтяного киловатта». За минувшие годы эту пропасть в рентабельности удалось сократить в разы, причем солнечные элементы стали практически безотказными. Как результат, сегодня встроенные в стенные панели и крыши солнечные батареи выпускаются серийно.
ЭКОНОМНАЯ ЭКОНОМИКА
Теперь о второй общенациональной программе — «Лунный свет». Она не так фантастична в деталях, но зато просто оглушительна в цифрах, которыми иллюстрируется. С 1973 года, когда грянул первый «нефтяной шок», Япония сократила импорт нефти на 25 процентов, удерживая среднегодовые темпы роста экономики в пределах 3 — 4 процентов ежегодно, вплоть до середины 90-х. Столь впечатляющий результат был достигнут не только благодаря крупным новациям в промышленности, но большей частью за счет экономии по мелочам — на бытовых нуждах, начиная от снижения энергоемкости автомобилей, холодильников и т д. и кончая утилизацией тепловых отходов в жилищах и деловых конторах. Японцы умудрились экономить энергию даже на… стекле, разработав и освоив массовое производство и использование двух его новых модификаций — теплопоглощающего и теплоотражающего. В итоге в жарких японских широтах стекло помогает экономить на кондиционерах, а в холодных — на отоплении.
Стеклом, впрочем, источники экономии не ограничиваются. Японцы «подбирают» тепловые калории в метрополитене, канализации, на мусорных свалках, их собирают с кабельных магистралей и ниток теплопроводов. В программу повышения энергоэффективности японское правительство «зарядило» 25 триллионов иен. Толчком для такой астрономической щедрости послужили комплексные исследования, согласно которым при всей природной экономности японцы теряли едва ли не треть производимой энергии. Чтобы исправить этот вопиющий пробел, проводится серия мероприятий, и в соответствии с принятыми «обязательствами» к 2010 году, когда будет проведен промежуточный «финиш», экономия должна составить около 30 процентов от уровня энергопотребления.
Во всех этих чудесах самое важное не в том, что у японцев мудрое правительство, которое «не дремлет», а в том, что борьба за сокращение энергозатрат действительно выросла в общенациональную—свои маленькие «родственные проекты» есть у местных органов власти, у отдельных корпораций и фирм, у деревенских общин и городских кварталов. Незадолго до открытия саммита «Большой восьмерки» на Хоккайдо прошла занятная выставка — в течение трех дней более 300 японских компаний демонстрировали свои разработки в сфере энергосбережения и борьбы с парниковым эффектом. И каждая представленная технология была уникальна: в Саппоро за счет энергокалорий, собранных в подземке, отапливают тротуары зимой, в Оите за счет сетевой экономии поддерживают теплицы, а в Токио запущен первый в мире мусороперерабатывающий завод, превращающий отходы в биомассу, из которой получают на выходе электричество и тепло для жилых кварталов.
«Мы научились с отбросов снимать сливки», — с гордостью говорил главный инженер мусорного чуда господин Муги, охотно посвящая в детали проекта: завод стоимостью 28 миллионов долларов перерабатывает 110 тонн бытовых отходов в день, биомассу получает в ходе процесса ферментации, 3 тонны отходов дают энергетический эффект, равный 200 литрам бензина, предприятие вырабатывает 24 тысячи киловатт-часов и 77 400 мегаджоулей тепла. Стоит мусорный киловатт 7,7 иены — треть от рыночной цены обычного…
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
К чему, однако, чужие прелести нам? Этот вопрос неизбежно возникает, но на него лучше либо совсем не отвечать, либо ответить очень кратко — чтобы задуматься, как принято говорить, над собой. Факт, в принципе, известный, но в данном контексте его упомянуть не грех: на 1 тонну выплавленной стали наше отечество расходует на 62 процента больше энергии, чем Япония. Как отмечал в свое время видный японский экономист Тадао Моримото, если бы СССР занялся всерьез энергоэкономией только в одной этой отрасли — металлургии — он вообще мог бы обойтись без атомной энергетики. По его подсчетам, экономия составила бы 46 миллионов тонн топлива. Самое же пикантное в этом сопоставлении состоит в том, что японцы используют для экономии своих металлургических калорий технологию, разработанную в СССР.
А теперь стоит вернуться к сюжету о «жирном» барреле. Если предположения о перспективах поступательного роста цен на нефть справедливы и дело движется к революционному порогу, то у японцев имеется абсолютный шанс выйти в технологические лидеры и получить вожделенную монопольную фору, которая обеспечит стране приоритетные позиции в сравнении с конкурентами. Если это случится, в прорыв будут введены главные японские резервы—наработки в сфере био- и нанотехнологий, экспорт не отдельных технологий, а целых энергосберегающих и генерирующих систем, оптико-волоконные и лазерные чудеса.
* * *
… На излете недельной командировки в Японию, прощаясь со старинным японским другом, я спросил его, что ожидает страну в ближайшем будущем? Ответ был по-японски четким и лаконичным: мы будем меньше мыться и чаще есть. Оказывается, согласно проведенным в Японии исследованиям, чтобы помыть голову шампунем, требуется 60 литров горячей воды, или 0,2 литра нефти. В пересчете на взрослое население — жуткая цифра энергозатрат, которую директивно велено сокращать, поскольку подставлять головы под горячую струю каждый день слишком расточительно для державы. С другой стороны, обнаружилось, что почти 11 процентов японцев утром не завтракают, от чего страна несет немалые убытки — по подсчетам, 15 миллиардов долларов ежегодно из-за нежелания перекусить поутру. Общественность уже вовсю заряжают на борьбу с «негативными явлениями в быту», и даже страшно подумать, что будет, если те, кто моется, окажутся теми, кто не завтракает.
Японцам, впрочем, не страшно: однажды взявшись решать проблему, они доводят начатое до победного конца. Так что я лично верю: если решили, значит, будут меньше мыться и больше есть. И цена барреля на это никак не повлияет.
Фото KIYOSHI OTA/REUTERS