Нурланн — самая узкая область Норвегии: между шведской границей и морем кое-где всего 60 км. Изрядная ее часть за полярным кругом, в прибрежных водах — нефти, по некоторым оценкам, миллиардов на 10 евро, но там почему-то хотят выращивать фруктовые сады и вовсю развивают туризм. Фьорды, водопады и полярные зоопарки с импортными медведями и росомахами (своих в неволю не сажают!) — вот визитная карточка этого Заполярья. Надолго ли при нынешних-то ценах на нефть?
НЕВИДИМАЯ СВЕРХДЕРЖАВА
Северная Норвегия — сущий кошмар для фотографа: красота здешней природы не вмещается ни в один объектив. Беда и с людьми: чтобы оживить каждый фьорд и каждую гору, их катастрофически не хватает. 12 жителей на квадратный километр — это ведь по Норвегии в среднем; на севере, пусть и не самом холодном, поменьше.
В общем, пара дней — и вслед за чувством пространства начинает меняться и ощущение времени. На часы лучше вообще не смотреть: в полярный день, который здесь элегантно называют «полуночным солнцем», даже птицы спать не ложатся. Если поверить их трелям и отдернуть штору, сразу точно не разберешь, кто там плывет в заливе под окнами — то ли ладья с викингами, то ли рыбацкая моторка с интуристом…
Норвегия — не столько страна, сколько образ жизни, который поймать в объектив так же трудно, как и выяснить у любезных хозяев, почему они до сих пор верят в троллей (самый исчерпывающий ответ: «Как не верить, когда они в каждом из нас?»). Шутки шутками, но когда у домов нет заборов, на дверях — не везде замки, а у каждой природной достопримечательности монументальный общественный туалет, окурки уже не бросаешь на мостовую — тушишь как-то и складываешь, до урны, в карман. Кто их знает, может, тролли и вправду обидятся?
«Лучший сосед — это тот, кто не заметен», — приговаривают местные жители, которые, как уверяют некоторые историки, пришли к такому выводу еще в бурные викингские времена. Так оно или нет, но вот не заметить саму Норвегию в сегодняшнем мире трудно. Когда пенсионный фонд этой страны (он же — Фонд будущих поколений), куда стекаются сверхдоходы от нефти, сбрасывает акции американских компаний — торговой сети Walmart или медной Freeport McMoRan, — паникует сам Уолл-стрит: мало ли кому еще придет в голову последовать примеру самого крупного пенсионного фонда в мире. В общем, если викинги когда-то открыли Америку, их потомки, кажется, без труда могут кое-что в ней закрыть.
И уж чего точно не понять нам, в России: решение об отказе от акций принималось в обоих случаях по этическим соображениям. Спецкомитет по этике при Пенсионном фонде Норвегии, в котором по штату работают и философы, не счел возможным поддерживать инвестиции в торговую сеть США из-за нарушений (неприемлемых для норвежцев) трудового законодательства, а в медедобывающую компанию — из-за нарушений правил по охране окружающей среды в Папуа — Новой Гвинее. Мораль: будущие поколения викингов должны получать безукоризненно чистые пенсии!
ЗАПОЛЯРНЫЕ ПРЕЛЕСТИ
В мировой табели о рангах этой стране с 4,5 миллиона жителей принадлежит целая куча рекордов. Впечатляют все до единого: четвертое место по доходам на душу населения (34 310 долларов), второй экспортер (после Саудовской Аравии) нефти. При этом инфляция до 2,5 процента, а 99 процентов электроэнергии дают ГЭС (в пересчете на душу населения, кстати, тоже больше всех в мире).
Но главный рекорд — другой. Норвегия, по расчетам ООН, четвертый год впереди всей планеты по «человеческому развитию». Иными словами, по совокупности: продолжительность жизни, затраты на образование, ничтожная детская смертность. Поэтому сюда и едут со всей Европы, причем часто туризм — только первая стадия знакомства с Норвегией. Для нас это еще одна невидаль: надо ж придумать, чтоб из Европы по доброй воле перебраться на ПМЖ за полярный круг.
— Вообще-то родился я в Кении, — с колониальным достоинством посмеивается англичанин Робин Баззей, — но там, как вы понимаете, жарковато. В итоге забрался аж на Шпицберген, занялся там турбизнесом. Я и так хотел жить в Норвегии, а уж когда познакомился с Кейт…
Уже с двумя детьми они полгода колесили по нурланнским фьордам, пока не добрались до острова Финнёй (коммуна Хамарёй). Новым домом стала бывшая школа, когда-то с соседнего островка в нее привозили детей на неделю, но потом привозить стало некого: местная молодежь, как везде, подалась в города. Казалось, кранты. Но Робин так не считает.
У них с Кейт частная турфирма: показывают бельгийцам и англичанам дикую красоту здешних мест, разумеется, с сумасшедшей рыбалкой, которую обеспечивают полдюжины теплых течений. В программе — и тот самый остров, откуда когда-то привозили детей учиться. Тамошние жители — 80-летний Роальд с женой — считай, тоже в турбизнесе. Они последние, кто остался в деревне после того, как уехали двое крепко любивших друг друга местных мужчин: про их любовь сняли документальный фильм, он наделал шуму в Европе, мужчины поехали представлять фильм о себе и не вернулись. Байка эта история или нет, но она, по-моему, уже в туристическом арсенале.
Что касается деревни, то она вроде бы умерла, но в отличие от наших, российских, как-то не жутко: ничто не погромлено, дома бурьяном не заросли. То ли у норвежских деревень и впрямь есть жизнь после смерти, то ли наследники сами рассчитывают на туристов. Шутка ли: под боком все разновидности морского туризма, от сафари на касаток до сафари на белохвостых орлов.
— Здесь масса возможностей, но пока работает главное: приезжают, чтобы снять стресс современной жизни, — констатирует Робин. — Норвегия — вообще лучший в мире санаторий по снятию стресса.
Слышал бы это норвежский классик Кнут Гамсун, когда-то живший неподалеку отсюда и написавший в этих краях страшный роман «Голод». Впрочем, в рыбной конторе в коммуне Траной, где Гамсун в юности стоял у прилавка, ныне арт-галерея. В подсобках, правда, рыбой до сих пор пахнет. Но это уже не стресс. Это стиль.
ЭНЕРГИЯ С НЕБА
Другое дело, что ныне у норвежского севера, пережившего в прошлых веках испытания голодом, испытание потруднее — цены на нефть. Соблазн «распечатать» прибрежные нефтяные запасы у Лофотенских и Вестероленских островов (это тоже область Нурланн) при цене в 140 долларов за баррель большой, но новоселы коммуны Хамарёй Робин и Кейт уверены: образ жизни дороже нефти. Нефть, она сегодня есть, завтра нет, а вот рыба — это не только прошлое, но и будущее. На Лофотенах с каменного века ловят треску, а в последние лет восемь на крючок все чаще стали попадаться туристы — до 200 тысяч в год.
— Природа — вот капитал, — убеждает бывший мэр соседней коммуны Тюсфьорд Стиг Эриксен, ныне начальник по новым проектам. В его коммуне, правда, с треской похуже, зато с селедкой отлично: «Мы ловим так много, что хватило бы по полкило на весь мир. Но не хватает: русские берут очень много».
Новых проектов у г-на Эриксена, конечно, не на весь мир, но на Тюсфьорд хватает. Один из них — гора Стетинд (1392 м) — уже визитная карточка всей Норвегии: ее выбрали (!) из десятков гор национальным символом—и как самую красивую (выше-то есть!), и как покорившуюся альпинистам одной из последних, что отражает непреклонный характер нации и страны. Экс-мэр признается: в жесткой борьбе с горами-конкурентами он пошел на применение пиар-технологий (накупил телефонных карт и раздавал молодежи в рамках агиткампании), но о тратах личных средств не жалеет: видно, на благо коммуны Тюсфьорд турист попался и на этот крючок.
О перспективах нефтяной энергетики Стиг Эриксен берется рассуждать, когда катер проносится мимо водопадов (вот, мол, энергия — падает прямо с неба), но прерывается, чтобы показать вышедших на берег фьорда лосей. «Смотрите: здесь несколько ГЭС. Много частных — вон человек рядом с домом построил, на водопаде. Есть покрупнее. Но у тех, и у других — излишки, они продают их в общую сеть». Логика вырисовывается на третьем лосе, вышедшем поздороваться с коммунальным начальником по новым проектам: ГЭС дают энергию, но понемногу. Нефть — другое дело — было б ошибкой, чтобы ею владел кто-то один.
— Через пенсионный фонд ею в будущем сможет пользоваться вся Норвегия, — не может он взять в толк, чего я допытываюсь.—Вот я получаю пенсию под 80 тысяч ваших рублей. А моя знакомая в Петербурге — 4 тысячи. Я попробовал поддержать ее, чтоб исправить неравенство, но она отказалась…
— Хорошо, но когда будет 200 долларов за баррель, ваши капиталисты не захотят ли изменить правила игры?
— Нет. Они понимают. Это, как говорят у нас, коммунистическая бочка. Но она хорошо работает.
Странные эти коммунизм с капитализмом в Норвегии, но оба почему-то нестрашные. Может, все дело в том, что коммунизм у них от слова «коммуна» — самая маленькая единица по административному делению, где все принято решать сообща? Хорошо, но в таком случае откуда этот диковинный капитализм?
Честно сказать, ваш корреспондент почти сломал голову, пытаясь понять, как это можно в нашем-то мире добровольно отказываться от сверхприбылей, но в книжном ларьке аэропорта Осло, кажется, нашел ключ к разгадке — в виде стилизованной открытки под названием «Законы викингов». Не берусь судить об исторической достоверности сувенира, но мысль налицо.
Параграф первый («Будь храбрым и напористым») в общем-то ожидаемо советовал «быть прямым», а при атаке «использовать самые разнообразные методы». Второй («Будь начеку») давал дельный совет: иметь в бою «добрых товарищей», но «всего одного командира». А вот третий («Будь хорошим торговцем») и впрямь восхищал тремя постулатами: 1) «Не обещай того, что сделать не сможешь»; 2) «Не заставляй других переплачивать»; 3) «Делай дела так, чтобы ты всегда мог вернуться».
Больше советов на почтовой карточке не поместилось. Из Норвегии я уже улетал. А продавщица консультаций дать не могла — был поток посетителей. Чтобы восполнить недостающую мудрость — то ли викингов, то ли их потомков, — я на всякий случай купил две открытки: одну в дом, одну на работу. В наших северных странах, где природа, как нервные клетки, не восстанавливается, стоит все время напоминать самому себе: жить стоит так, «чтобы можно было вернуться».
Редакция благодарит Совет по туризму области Нурланн и Innovation Norway за помощь в организации репортажа
Фото КОНСТАНТИНА БАННИКОВА