Идеи, как и рукописи, не горят. Их подхватывают те, кто способен провести их по всем кругам ада—практики.
Ярчайший пример того, как зародившаяся в России гениальная идея, не найдя дома применения, превратилась в «новшество» за границей,—теоретическая основа мобильной телефонии. Академик Юрий Васильевич Гуляев выдвинул и разработал идею использования поверхностно-акустических волн в электронике. Но у него не оказалось своего импресарио.
Кто бы услышал в Америке Федора Шаляпина, если бы не Сол Юрок—устроитель гастролей, организатор концертов: аренда залов, продажа билетов, наем транспорта, гостиниц, отправка и получение багажа, зондаж настроения и ожиданий публики, предпринимательский риск, работа с прессой. Ничего этого великий бас не знал, не умел, и не его это было дело. Певцы на сцену сами не выходят. Их выводят. И это блестяще исполнял человек особой профессии. «Если ты умен и юрок, / Не насилуй интеллекта. / Нету лучшего агента, / Чем великий наш Сол Юрок». Так оценил этот особый вид труда другой великий исполнитель Мстислав Ростропович.
Мало кто знает, что автор первого полиграфа, того самого «детектора лжи», который получил широчайшее применение в мире, был сконструирован в 1926 году в России нейропсихологом Александром Лурия. Чтобы наладить его коммерческое производство, он был вынужден уехать в США.
Прошло более 80 лет. Экономически и политически страна стала другой. Со всех сторон только и слышишь: «инновации», «инновационный путь развития», а история повторяется с точностью до точки над i. В России изобретен аппарат, способный анализировать внутреннее психическое состояние человека,—«детектор истины». Уровень достоверности полученных на нем ответов приближается к 99 процентам. И он тоже не может у нас найти дорогу в жизнь. Кое-кому из авторов было предложено на очень хороших условиях перейти в одну из компаний США, но при этом разработка будет объявлена американской, а права на распространение аппарата будут принадлежать США. Американцам отказали—и разработка осталась лежать на полке.
А вот российский микропроцессор E2k («Эльбрус-2000») для суперкомпьютеров XXI века, с широчайшим спектром применения—от авиационной электроники и военной техники до карманного «полноформатного» компьютера, в 3—5 раз производительнее и экономичнее американских аналогов, в 2004-м «уплыл» за океан со всей командой разработчиков. Дома им не хватило сил пробиться в «реальный сектор» экономики.
Это горькие примеры из новейшей истории. Можно привести из истории новой: вертолет Сикорского, вакуумный кинескоп—основа телевизора Владимира Зворыкина, каталитический крекинг, положивший начало нефтехимии и полимерам Владимира Ипатьева обогатили цивилизацию, изменив гражданство…
ПАТЕНТ НА БЕГСТВО
Нет большей беды, как переток мыслящих людей России в зарубежные экономики. Потери моральные, экономические, но главное—ослабление интеллектуального потенциала страны, ведь утекают научные школы, которые уже не дадут на родине поколения последователей.
Можно еще и еще приводить подобные примеры. По данным Всемирной организации интеллектуальной собственности, Соединенные Штаты Америки запатентовали в 2005 году 45 111 изобретений, у России международных патентных заявок оказалось всего 500. Неужели «изобретательский потенциал» России чуть ли не в 100 раз меньше, чем у США? Кто в это поверит? Да только в нашем университете более трех десятков разработок, из которых добрая половина может иметь выход на международный рынок. Вот в качестве примера некоторые из них: вертикально-осевые ветроэнерготурбины для выработки электроэнергии мощностью от 0,2 до 10 кВт. Компактны, бесшумны, применимы в городских условиях. Низкооборотные генераторы переменного тока на постоянных магнитах для малой автономной ветро- и гидроэнергетики. Клеи на основе нанотрубок с очень высокой адгезией. Волокна на основе нанотрубок, способные увеличить ходимость шин до 500 тысяч километров. Цемент с добавками нанотрубок, увеличивающий прочность бетона на порядок. Методы введения ДНК в клетки растительного и животного происхождения при помощи углеродных нанотрубок («доставка лекарств» непосредственно в патологическую клетку). Аппарат «Кардиокод», способный контролировать работу сердечно-сосудистой системы в реальном масштабе времени. Он и сегодня компактен, а в будущем его размеры возможно довести до наручных часов. И тогда человек, как биомашина, будет иметь нечто вроде контрольной панели, предупреждающей «аварийные» состояния жизненно важной системы. В перспективе «Кардиокод» по распространению будет сопоставим с мобильными телефонами.
3 ТЫСЯЧИ ОДНИХ ИМПРЕСАРИО
Идеи сами в жизнь не выходят, они обретают плоть лишь с посторонней помощью. Об этом говорит продуктивный зарубежный опыт и горький опыт российских изобретателей, которые не умеют превращать свои изобретения в товар. И учить их этому бесполезно, не их это дело.
Но, увы, не все это понимают. Даже председатель республиканского Совета ВОИР Юрий Монелис считает, «сами изобретатели должны пошевеливаться, а не сидеть без дела». Но внедрение—это как раз и не их дело! Для этого нужны иные специалисты, те, кого учили этому специально,—менеджеры, люди с иным, отличным от инженерного, мышлением.
Возникает первый вопрос. А сколько таких специалистов нужно? Очевидно, эта профессия не может быть массовой. Самих творцов не так много, потому и подготовка тех, кто будет сопровождать их изобретения от идеи до финансового результата, должна быть «штучной».
Сейчас Россия занимает 36-е место по количеству изобретений. Это недоразумение. Такой счет не в счет. Он не отражает истинного положения дел. В России не изобретений мало, а бюрократии много. «Уменьшение количества выданных патентов на изобретения совсем не означает, что изобретателей стало меньше,—считает председатель информационного совета Федеральной службы по интеллектуальной собственности Сергей Лукницкий.—Просто сейчас изобретатели не имеют возможности запатентовать свои идеи. Вы когда-нибудь пробовали пройтись по чиновничьим кабинетам? Это настоящий ад. Кроме того, теперь за патентование платит сам изобретатель, а не государство. Он выкладывает деньги и за поддержание патента, чтобы его не аннулировали. Естественно, это многим не по карману».
По утверждению Сергея Лукницкого, изобретателей не стало меньше. Действительно, в 2006 году Роспатент выдал 35 542 патента на изобретения, полезные модели, промышленные образцы, из которых лишь толика доходит до международной регистрации. Всего же сейчас в интеллектуальной «копилке» России 171 536 действующих патентов. Получить патент—лишь первый шаг. А кто будет писать бизнес-план на внедрение, искать деловых партнеров? Если заняться продвижением только свежих инновационных идей, то потребуется никак не меньше 3,5—4 тысяч бизнес-менеджеров. Подготовить такое число специалистов российской высшей школе вполне под силу. Тем более что, по самым приблизительным подсчетам, от утечки запатентованной интеллектуальной собственности наша страна теряет по 3 млрд долларов ежегодно.
Нам видится, что в ближайшем будущем появятся первые малые предприятия—консалтинговые фирмы, которые за определенный процент от финансового результата, имея собственный стартовый капитал (это может быть и банковский кредит, средства венчурного фонда), возьмутся за внедрения какого-либо новшества. Конкретного. Спрос на который будет выявлен загодя, определена конкурентоспособность на внутреннем и внешнем рынке, проведено патентование, заключен договор с изготовителем, заказана реклама, найдены дилеры и так далее, до получения выручки.
Сейчас Научно-образовательное заведение—Российский новый университет создает первую группу бизнес-менеджеров из преподавателей, студентов-старшекурсников и представителей заказчика одного из концернов. Методика работы такой комплексной группы, в которой будут технолог, программист, финансист, маркетолог, PR и другие специалисты, подключаемые к работе на определенных этапах, уже подготовлена. Нетрудно заметить, что в группу собраны «представители» всех четырех стадий воспроизводства.
Вот и выходит, что дорога в группу стран—лидеров научно-технического прогресса лежит через высшую школу. И если этого не поймет бизнес-сообщество, то оно будет платить там, где можно получать.
КОММЕНТАРИЙ РЕДАКЦИИ
Инновационная политика — это мутные воды
Сегодня о необходимости развития наукоемких производств в России не говорит только ленивый. И на первый взгляд для этого делается все возможное—так, принята федеральная программа «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технологического комплекса России на 2007—2012 годы». С начала года вступила в силу новая, четвертая часть Государственного кодекса РФ о праве на интеллектуальную собственность. В Госдуму уже внесен проект закона «О передаче технологий», а депутаты заняты разработкой так называемого Инновационного кодекса РФ. Казалось бы, процесс пошел. Но можно подумать, что Национальная инновационная система строится в нашей стране с чистого листа. Нет, все это мы уже проходили, и не раз. Еще четверть века назад в стране создавались первые технопарки, продвигали так называемые пояса внедрения НТР, потом обсуждали концепции ТИР—территорий инновационного развития, создавали концерн «Российская электроника»… Не обернется ли и нынешняя кампания по «созданию в стране развитой научно-технологической базы» лишь очередной рекламной шумихой? Об этом «Огонек» решил поговорить с Ольгой УСКОВОЙ, президентом Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий (НАИРИТ).
Ольга Анатольевна, какие российские инновационные программы способны, по вашей оценке, дать России наибольшую прибыль и отдачу?
Как показывают исследования, среди наиболее востребованных инновационных направлений у России наиболее предпочтительные позиции в сфере разработки программного обеспечения, биотехнологий, тех же нанотехнологий, а в последнее время отмечается рост весьма успешных и перспективных разработок в сфере энергосберегающих технологий. По совокупному объему имеющегося «технологического» потенциала России занять бы около 5 процентов мирового рынка инновационных технологий, что в денежном выражении составило бы около 150 млрд долларов. Что же касается инновационных программ, то их крайне трудно оценивать ввиду непрозрачности и отсутствия четко определенных целей и задач. Как правило, по форме они больше напоминают политическую декларацию, нежели четкий бизнес-план. В связи с этим достаточно трудно давать какие-либо адекватные экономические оценки. Единственное, что можно сказать, мутные воды—всегда благотворная среда для зарождения коррупции.
То есть нынешний подход, основанный на создании госкорпораций, призванных развивать инновационные технологии в стране, вы считаете неправильным? Как же тогда, по вашему мнению, должна строиться инновационная политика государства?
Как и во всем мире, государство должно создавать благоприятные условия для развития инновационной деятельности, а компании, оптимально используя предоставляемые преимущества, разрабатывать успешные и востребованные рынком технологии.
В этой связи сам процесс создания инновационных госкорпораций (как одной из вершин иерархического управления инновационным сектором) является абсолютно обоснованным. Другое дело, что юридический механизм создания госкорпораций недостаточно четко прописан в плане обеспечения контроля за деятельностью этих корпораций, и это плохо, поскольку открываются потенциальные возможности для различных коррупционных проявлений. Кстати, помимо госкорпораций государством созданы и два венчурных фонда—Российская венчурная компания и Российский инвестиционный фонд информационно-коммуникационных технологий (РИФИКТ), в задачу которых непосредственно входит финансирование проектов частных независимых инновационных компаний. Но толку от них пока тоже маловато…
Хорошо, а что помимо финансирования различных проектов государству следует сделать для развития инноваций в России? Может быть, принять новые законы?..
Успех политики инновационного развития во многом зависит от создания в стране действенной инновационной инфраструктуры, способствующей эффективной реализации инновационных проектов от идеи до законченного технологического продукта. Это включает в себя вопросы законодательного регулирования, патентования и юридической защиты авторских прав, налогообложения, привлечения инвестиций и многое другое. Данные вопросы имеют первостепенное значение для инновационного сектора, решить их может только государство. Вот на этом и необходимо сосредоточить основные усилия.
Беседовал ВЛАДИМИР ТИХОМИРОВ
Фото JEFF TOPPING/REUTERS