Состоялся обмен пленными: «Хезболле» отдали Самира Кунтара, отмотавшего в израильской тюрьме 29-летний срок из четырех пожизненных, четырех боевиков шиитской организации живьем и останки 199 мертвых, в основном палестинцев; израильтянам вернули их солдат. В гробах.
По этому поводу Израиль погрузился в траур. А в Ливане был грандиозный национальный праздник: отмечали великую победу. Лидер «Хезболлы» шейх Насралла по такому случаю впервые за два года появился на публике (все это время он скрывался в секретном бункере, опасаясь мести израильтян), на несколько минут, но все же. Это был его день, его звездный час.
Насралла показал миру и главное—Ливану, что слово держит и целей своих достигает. Захват израильских солдат произведен для освобождения Кунтара, и вот Кунтар на свободе. В обмен на—смех—два трупа.
Неважно, что настоящей ценой диверсии на границе были сотни тонн бомб, обрушившихся на Ливан, весь Южный Бейрут, где живут шииты, превратился в развалины, сотни тысяч ливанцев остались без крова, целые отрасли хозяйства разорены. «Хезболла» потеряла более 600 лучших боевиков—12 процентов личного состава. Ливан вновь превратился в страну раздора, нахлебника благотворительных фондов, практически утратил с трудом восстановленную независимость.
Кто это вспомнит сейчас, когда такой праздник? Теперь-то ясно, кто в той войне победил! Тот, кто достиг поставленной цели. Это не Израиль—Насралла.
БОЛЕЗНЬ
Трепетное, болезненное отношение израильтян к своим пленным выглядит как национальная паранойя.
На самом деле это национальная традиция.
Согласно еврейскому религиозному закону Галахе, вызволение соплеменников из плена—святая обязанность. В Талмуде, где расписаны правила поведения на все случаи жизни, сказано, что если в общине собраны деньги даже на постройку синагоги, их можно потратить на выкуп пленных, даже если материалы для постройки синагоги уже приобретены, их стоит продать, чтобы было, на что освободить своих. Там же, кстати, подчеркивается, что цена выкупа не должна быть чрезмерной, чтобы не стимулировать захватчиков. Последнее запомним.
Не исключено, что именно этой традиции отношения к пленным еврейский народ обязан своим существованием, выживанию в изгнании, продлившемся две тысячи лет.
Каждого израильского новобранца учат поведению в плену. Главное требование—выжить, никаких игр в Мальчиша-Кибальчиша; ты—армейское имущество, сохраняй себя всеми способами, пока армия же не вернет тебя домой.
Мне рассказывал командир эскадрильи F-16, разбомбившей иракский ядерный реактор в 1981 году, отставной полковник ВВС Зеэв Раз, как инструктировал их перед операцией начальник Генштаба Рафаэль Эйтан на случай пленения (по расчетам, предполагалось, что два из восьми самолетов могут сбить).
— Не геройствуйте, рассказывайте все, что знаете,—говорил им он и, посмеиваясь, угощал финиками с собственной фермы, чтобы, мол, привыкали к иракской еде.—Все равно вы не знаете ничего такого, что стоит скрывать.
Известен случай, когда во время войны Судного дня 1973 года в плен к сирийцам попал офицер разведки, обладающий феноменальной памятью. Он запоминал все, с чем сталкивался, в том числе и то, что знать ему положено не было,—вплоть до кодов, номеров телефонов, машин, адресов и дней рождения сослуживцев и высших командиров. И все это выдал. После освобождения ему даже выговора не вынесли, и зарплату начислили за время плена, и военной пенсии не лишили.
Моя дочка, проходившая службу в отделе истории армии, рассказывала мне, как ее старший коллега нашел экипаж танка, пропавшего во время Синайской кампании 1956 года. Он занимался этим несколько лет. Высчитал по движению песков в пустыне место. Согласовал формальности с египетскими властями, снарядил экспедицию. Раскопали, вытащили танк, извлекли останки и похоронили с почестями. Через 45 лет.
До сих пор Израиль не оставляет попыток отыскать следы штурмана ВВС Рона Арада.
Он был сбит над Ливаном в 1986 году, попал в плен к шиитской группировке «Амаль»—предшественнице и сопернице «Хезболлы» за влияние в Ливане. По сведениям израильской разведки, «Амаль» передала пленного штурмана иранцам. Чтобы вызволить его, израильтяне выкрали одного из лидеров «Амаля» Мустафу Дирани (в его доме содержался Рон Арад после пленения), захватили духовного лидера «Хезболлы»—шейха Обейда, пытались захватить предшественника Насраллы на посту главы организации—Аббаса Мусауи, не удалось—убили. Дирани провел в израильской тюрьме 10 лет, Обейд—15. Ничего не помогло. Исламистам, в отличие от евреев, своих не жалко—пусть сидят.
За сведения о Роне Араде Израиль готов был отпустить и сегодняшнего героя—Самира Кунтара. Это было одним из условий нынешней сделки. «Хезболла» представила доклад, который в израильских спецслужбах сочли насмешкой, однако сделку отменить они были не в их силах—правительство решило.
Но и в минувший четверг, выступая на похоронах Эхуда Гольдвассера, министр обороны Эхуд Барак сказал, что Израиль не прекратит попыток выяснить судьбу пропавшего штурмана.
Когда в 2006 году 25 июня был захвачен ХАМАСом ефрейтор Гилад Шалит, 12 июля «Хезболлой»—сержанты Гольдвассер и Регев, а военная операция в Газе для освобождения одного и война в Ливане за освобождение двоих не привели к успеху, судьба этих пленных осталась в центре внимания общества.
На главном государственном радиоканале в самое дорогое рекламное время—непосредственно перед и после новостей, то есть каждые полчаса—все эти два года диктор напоминал: «Гилад Шалит в плену столько-то дней и столько-то ночей. Эхуд Гольдвассер и Эльдад Регев в плену столько-то дней и столько-то ночей. Все мы ждем, что наши сыновья вернутся домой».
После заключения сделки с «Хезболлой» в этом споте теперь только одно имя—Гилада Шалита. Эхуд Гольдвассер и Эльдад Регев уже вернулись домой. В гробах.
Их изуродованные трупы опознали только по снимкам зубов. Они не были в плену. Они погибли в бою.
ОБМАН
Израильтяне боролись за своих пленных, как за живых. Хотя в армии и правительстве давно знали, что их нет.
Еще 26 июля 2006 года, через две недели после инцидента на границе, армейская следственная комиссия пришла к выводу, что во время нападения один из них получил ранение с минимальными шансами на выживание, другой—с нулевыми.
Потом добавились более точные сведения—от спецслужб: резервисты погибли. Семьи отказывались в это верить. «Ну, подумаешь,—обронила мать одного из них в радиоинтервью,—глава Моссада сказал мне, что его источник в Ливане сообщил. Откуда я знаю, насколько надежен его источник».
За несколько дней до заключения сделки с «Хезболлой» из канцелярии главы правительства сообщили, что премьер готовится объявить о том, что Гольдвассера и Регева нет в живых. Но так и не объявил. Передал решение главному раввину армии. Тот отказался брать ответственность на себя.
Понятно, о чем шел торг.
Одно дело—обмен пленными, это делается во всех армиях мира во время или после военных действий, другое—менять трупы погибших на живых террористов, среди которых убийца Самир Кунтар.
В Израиле существует принцип: не выпускать террористов с кровью на руках. Правда, и от него не раз отступали. Однако никогда в таких обстоятельствах. Живых на живых—да, скрепя сердце. Живых на мертвых—перебор. Более того—стимул. И к новым захватам, и к тому, чтобы захваченных израильтян не оставлять в живых, и к тому, чтобы не сообщать об их состоянии.
Но уже было известно, что «Хезболла» согласится выдать Гольдвассера и Регева только в обмен на Кунтара. Сначала только за сведения об их состоянии она требовала освобождения своего героя, а теперь согласна за тела.
Семьи требовали от правительства идти на сделку. Пресса была на их стороне. Премьер Ольмерт, ненавидимый за провал в ливанской войне, за взрывоопасную ситуацию на юге, за все новые дела по поводу подозрений его в коррупции, не смел вызвать ненависть еще и за отказ от «возвращения сыновей домой».
Решено было вести торг с Насраллой так, как будто солдаты живы или, по крайне мере, могут быть живы—хотя бы один из них. Общество с этим согласилось. Семьи на это надеялись. В правительстве знали, что это не так. Но так было легче.
На решающем заседании кабинета главы спецслужб выступили категорически против. А глава Генштаба Габи Ашкенази—категорически за. Ольмерт сказал, что у него разрывается сердце. Президент Шимон Перес—что подпишет амнистию Кунтару дрожащей рукой.
Но все они это сделали.
… В среду утром весь Израиль прильнул к телевизорам. На единственный пограничный переход израильско-ливанской границы были нацелены камеры прямого эфира всех израильских каналов. С ливанской стороны подъехала машина с тонированными стеклами к огромному флагу «Хезболлы» и поменьше—Ливана и Палестины. Представитель «Хезболлы» Уафик Сафа вышел к журналистам. Сказал слова о великой победе. Его спросили о состоянии израильских солдат. Он ответил: «Сейчас увидите». И на асфальт выставили два гроба.
Шоу удалось. Израиль задохнулся от боли и гнева.
ГЛУПОСТЬ
Теперь понятно, почему этого делать было нельзя.
Впрочем, понятно было и раньше. Я говорил со многими компетентными людьми об этой сделке еще до нее.
— Я сам был в этой ситуации и знаю, как тяжело принимаются такие решения,—сказал мне буквально за день до «обмена пленными» глава оппозиции и, скорее всего, будущий премьер-министр Биньямин Нетаньяху.—Мне пришлось освободить кровавого террориста…
В 1997 году в ответ на теракт самоубийцы из ХАМАСа на иерусалимском рынке «Махане-Йегуда» решено было ликвидировать в Аммане нынешнего лидера ХАМАСа Халеда Машаля. Агентам Моссада удалось влить ему в ухо яд, но не удалось скрыться от агентов иорданских спецслужб. Король Хусейн был возмущен. Чтобы уладить конфликт, Нетаньяху распорядился прислать противоядие умирающему Машалю и выпустить из тюрьмы духовного лидера ХАМАСа шейха Ясина.
— Но тогда было за что и ради чего,—возмущается сегодня Нетаньяху.—Конфликт с Иорданией был улажен, наших людей отпустили домой. В данном же случае—никакого оправдания. Если мы все равно пошли на условия «Хезболлы», почему тогда не сделали этого раньше? Для чего вообще нужна была эта война, если ни одна из целей ее не была достигнута?
В Израиле знают, что выпущенные на свободу террористы во многих случаях возвращаются к своему кровавому делу. Нарушается вся логика борьбы с террором: сначала сотрудники спецслужб и бойцы спецназа рискуют жизнью, а то и гибнут, отлавливая убийц, потом убийц отпускают, и они продолжают убивать.
— Это несправедливо,—говорил мне известный израильский аналитик доктор Дан Шифтан,—что ради одного, двух, трех солдат, имена которых всем известны, потому что они попали в плен, мы готовы жертвовать десятками, сотнями жизней наших солдат и мирных граждан, чьих имен общественность не знает.
Сильван Шалом, бывший министр иностранных дел в правительстве Шарона, причастный к переговорам по предыдущей сделке с «Хезболлой» 2004 года, рассказал мне, что и тогда германский посредник убеждал его, что без освобождения Кунтара Насралла на обмен не пойдет.
— Мы отказались, и он пошел,—говорит Шалом.—Чего вдруг сейчас переходить «красную черту», так завышать допустимую цену?
Непомерная цена за убитых—не пленных даже!—тем более неприемлема для Израиля, что у него есть действительно пленный солдат, о котором, по крайней мере, известно, что он жив,—Гилад Шалит. Его освобождение задерживается из-за того, что ХАМАС требует за израильского ефрейтора слишком много. Но после сделки с «Хезболлой» затребует еще больше.
Так на Востоке не торгуются. Как вообще можно было торопиться с обменом мертвых солдат, не освободив живого? Куда спешил премьер Ольмерт?
17 июля выяснилось, куда. На следующий день после обмена, в день похорон погибших солдат, начался допрос основного свидетеля по делу о взятках, в которых подозревается премьер.
ГЕРОЙ
Освобожденного в результате сделки с «Хезболлой» Самира Кунтара теперь называют символом арабского сопротивления. Он действительно символ.
Самиру Кунтару, ливанскому друзу из коммунистической организации «Народный фронт освобождения Палестины», не было и 17, когда он с тремя другими террористами пробрался 22 апреля 1979 года на резиновой лодке в приморский израильский городок Нагарию.
Их цель была взять заложников. Они подошли к ближайшему дому в метрах 150 от берега. Один из жильцов заметил их, принял за грабителей и вызвал полицию. Двое полицейских явились без оружия. Один из них сразу был убит автоматной очередью. Террористы ворвались в дом, разделились и стали пытаться проникнуть в какую-нибудь из квартир.
Первому не повезло. Он позвонил и на вопрос: «Кто там?»—ответил по-английски: «Френд». Хозяин, новый репатриант из США, видимо, распознал акцент—и террорист тут же получил пулю через дверной глазок.
А везунчик Кунтар наткнулся в коридоре на Дани Харана с 4-летней дочерью Эйнат. Их он и захватил в заложники. Жена Дани, Смадар, с 2-летней дочерью Яэль спряталась на антресолях. Чтобы плач девочки не выдал их террористам, мать зажала ей рот рукой. Ребенок задохнулся.
Кунтар под прикрытием товарищей погнал заложников к морю. Их уже преследовали. Они отстреливались. Убили еще одного полицейского. Чтобы продемонстрировать серьезность своих намерений, Кунтар застрелил Дани Харана на глазах у дочери. А затем размозжил голову прикладом и малышке.
Настоящий герой.
После освобождения его переодели в форму офицера «Хезболлы» с желтым аксельбантом. Провели под триумфальной аркой, специально для него сооруженной в родной деревне (через день она упала, придавив нескольких односельчан). В Бейрутском аэропорту перед ним расстелили красную ковровую дорожку. Его встречали руководители «Хезболлы», включая Насраллу, руководители Ливана, включая президента и премьера. Миллион ливанцев собрался на праздничный митинг.
На следующий день Самир Кунтар пообещал бороться с сионистским врагом до полного освобождения Ближнего Востока от Израиля и поклялся на могиле другого героя «арабского сопротивления», Имада Мугнии, стать таким же шахидом, как и он. Вполне возможно, ему представится такая возможность.
Имад Мугния, главнокомандующий «Хезболлы», спланировавший в том числе и операцию по захвату израильских солдат, погиб в феврале нынешнего года. Бомба, заложенная в подголовник кресла его джипа, разнесла ему голову, полную планов новых диверсий, в центре Дамаска, нашпигованного агентами безопасности, как арбуз семечками.
Источник в службах безопасности Израиля уже заявил, что детоубийца Кунтар записан в цели.
Фото: TARATODRAS-WHITEHILL/AP; ISSAM KOBEISY/REUTERS