Всем хорошо известен перечень самопровозглашенных республик и спорных территорий—в основном на пространстве бывшего СССР. Но мало кто знает, что распад империи и крушение социалистического блока породили массу «спорных» Церквей.
Официальное православие делится на 15 поместных автокефальных Церквей, за каждой из которых закреплена своя «каноническая территория». Соседняя поместная Церковь не имеет права открывать там свои приходы—это квалифицируется как раскол. Но что делать, если духовенство и паства некоторых регионов нипочем не желают признавать над собой власти своего законного священноначалия?
Самой старой «спорной» Церковью православного мира является Македонская. Она отделилась от Сербской более 40 лет назад, но Белградский патриарх до сих пор считает Македонию своей «канонической территорией». В процессе распада Югославии то же самое произошло с возрожденной Черногорской церковью. Не утихают страсти на Украине, где помимо «канонической» Церкви Московского патриархата действуют «самостийные» Церкви Киевского патриархата и Автокефальная. Два крупнейших патриархата мира—Константинопольский и Московский—сражаются за маленькую Эстонию, где оба имеют свои епархии. То же самое наблюдается в Молдавии, где помимо Московского действует Румынский патриархат…
Этот список можно продолжать и продолжать. Но сейчас, по понятным причинам, нас больше интересуют Южная Осетия и Абхазия—«канонические территории» Грузинской церкви, которые, опять же по понятным причинам, уже 17 лет не признают над собой власти Грузинского патриарха.
ПАТРИАРХИ НЕ ВОЮЮТ
Начало нынешней российско-грузинской войны застало Патриарха Алексия II в немецкой клинике, куда он попал с очередным сердечным приступом. На третий день войны он сделал заявление, в котором призвал прекратить огонь и, в общем, поддержал своего собрата—Грузинского патриарха Илию II. То ли зная, то ли предчувствуя приближение войны, Алексий II еще в середине июля дал Илии II гарантии, что «в случае чего» Московская патриархия не будет распространять свою юрисдикцию на спорные грузинские территории. Глава РПЦ МП предложил московским политикам сесть за стол переговоров с грузинскими, «уважая традиции, взгляды и чаяния грузинского и осетинского народов», и пожелал «объединить усилия с Церковью Грузинской». Призыв Московского патриарха пока остается не услышанным. Соответствующее послание Илии II выдержано в более экспрессивных тонах. Выразив соболезнования семьям погибших, в том числе с осетинской стороны, Грузинский патриарх заверил народы Южной Осетии и Абхазии, «что с ними грузины не воюют и никто не желает их изгнать. Грузия защищает целостность своих границ… Грузинский народ никогда не смирится с посягательством на свои границы... Мир без справедливости не установится. Обращаемся к правительству России и призываем прекратить совершенно неоправданные агрессивные действия на территории Грузии». Известно о неоднозначных отношениях Илии II с Михаилом Саакашвили, но недаром говорят, что эта война консолидировала в Грузии всех.
У предводителя Православного корпуса движения «Наши» Бориса Якеменко, брата главы Госкомитета РФ по делам молодежи, слова Илии II вызвали праведный гнев. Он усмотрел в них призыв не к миру, а к войне (это там, где говорится про «мир без справедливости»), а также массу несправедливых обвинений в адрес великой России.
18 августа Илия II приехал в контролируемый российскими военными Гори, чтобы вывезти оттуда раненых и тела погибших. Патриарх вернулся из этой поездки глубоко подавленным. Как рассказал его пресс-секретарь Давид Шарашидзе, «мне трудно описать, как выглядели трупы грузин...». Вместе с тем российские войска организовали для Илии II особый кортеж и тщательно охраняли его.
Тем временем Московская патриархия выступила с собственными гуманитарными инициативами—правда, направлены они только на поддержку осетин. Митрополит Воронежский Сергий (Фомин) и архиепископ Ставропольский Феофан (Ашурков), чья епархия непосредственно примыкает к Южной Осетии, провели в Москве презентацию нового фонда «Православная христианская благотворительность». Журналистов немного насторожило, что иерархи категорично заявили: на счета Московской патриархии или ее Отдела по благотворительности ничего перечислять не надо, все—только на специальный счет фонда. При этом митрополит Сергий заявил, что продукты и вещи фонд принимать не будет, нужны только деньги. Иерарх добавил, что если кто будет переводить помощь на другие счета патриархии, то он не сможет гарантировать «прозрачности движения денег». Архиепископ Феофан добавил, что его епархия уже понесла большие издержки, потому что целых 30 тысяч беженцев «прошли через Аланский Богоявленский женский монастырь» в Северной Осетии.
ИСАИЯ И МИХАИЛ
Пока в Москве собирают помощь, объемы которой уже исчисляются десятками тысяч тонн, в Южной Осетии гибнут и страдают священники—и грузины, и осетины. Православных жителей грузинских сел Цхинвальского региона окормляет митрополит Цхинвальский и Никозский Грузинской церкви Исаия (Чантурия). В первые дни конфликта он на епархиальном транспорте под обстрелами вывозил грузин из Южной Осетии. 12 августа иерарх вернулся в свой собор в селе Никози, уже полностью контролируемом российскими войсками. Собор, правда, был разрушен, а на глазах митрополита погибли два его келейника. В настоящий момент судьба иерарха неизвестна.
Одновременно священник из Северной Осетии Михаил Хаматов вывозил из Цхинвали своих духовных чад—осетин. По дороге к Рокскому туннелю на его «жигули» наехал грузинский танк. «Я уже простился с жизнью,—рассказывает о. Михаил.—Сердце ушло в середину тела, ребра трещат, голову давит, гусеница крутится перед лицом, режет лоб. Все в машине кричат, я молюсь. Потом танк сдал назад, чтобы вспрыгнуть на нашу машину, и неожиданно забуксовал. Тут мы выскочили, женщины улепетывают, я стою и ору на него. Танкист, наверно, увидел, что я в рясе, вот и дал мне уйти». Сын известного московского священника и сам не менее известный писатель, Сергей Шаргунов встретился с о. Михаилом на следующий день. «Рассеченный лоб, сплющенные ребра. Седобородый орел. Орлиные и взор, и нос. Абсолютное присутствие бодрости»—так он описывает священника-мученика.
ЦЕРКОВНЫЕ АЛЬТЕРНАТИВЫ ДЛЯ ОСЕТИИ И АБХАЗИИ
Отец Михаил Хаматов принадлежит к Русской Истинно-Православной церкви, скрывавшейся в советские годы в катакомбах, а позже восстановившей свою иерархию с помощью Русской Зарубежной церкви.
До 1991 года, когда началась первая грузино-осетинская война, в Южной Осетии не было ни одного официально действующего храма. На территории, контролируемой правительством непризнанной республики, просто не пустили ни одного грузинского священника. Возрождением церковной жизни здесь занимался священник Георгий из Русской Зарубежной церкви. К концу 90-х он открыл в Южной Осетии 10 храмов, но служить во всех одновременно было выше его сил. Зарубежная церковь, уже решившая объединяться с Московской патриархией, не рукополагала новых священников для Осетии. Ведь Московская патриархия признает Грузинскую, а Цхинвали—«каноническая территория» последней. Тогда о. Георгий перешел в Истинно-Православную церковь Греции (ИПЦГ), которая возвела его в сан епископа Аланского, и он получил возможность рукополагать священников. Аланская епархия ИПЦГ стала фактически официальной Церковью Южной Осетии, а епископ Георгий присутствует на всех государственных церемониях. Помимо его приходов в Южной Осетии есть Армянская церковь и синагога (до 1917 года большинство жителей Цхинвали составляли грузинские евреи—эбриэли).
В другом мятежном регионе Грузии—Абхазии нет даже своей «альтернативной» Церкви. В советские годы здесь было немало храмов, но посещали их в основном грузины и русские—службы совершались на грузинском и церковнославянском языках. Перед самой грузино-абхазской войной 1991—1993 годов в республике появился первый священник-абхаз о. Виссарион Плиа. После изгнания грузин он начал нелегкий поиск омофора для Абхазской церкви. Сначала было провозгласили собственную автокефалию (полную самостоятельность), ссылаясь на то, что епископ Пицундский участвовал аж в I Вселенском соборе (начало IV века). Когда стало ясно, что эту автокефалию никто не признает (в Абхазии нет даже епископа), попытались создать структуру Константинопольского патриархата под видом подворья одного из афонских монастырей в Новом Афоне. Но это привело к обострению отношений с Россией, поскольку Московская патриархия находится в жесткой конфронтации с Константинополем. Закончилось все негласной договоренностью между Московским и Грузинским патриархами, что в Абхазию будут периодически наезжать священники соседних Краснодарской и Майкопской епархий РПЦ МП как бы для окормления многочисленных российских туристов и миротворцев. А собственно абхазское духовенство будет считаться клириками Грузинской церкви, «имеющими канонически неурегулированный статус». Сейчас церковными делами в Абхазии управляет самопровозглашенный совет из активных священников и мирян.
Некоторый сдвиг в этой патовой ситуации наметился несколько дней назад, когда российско-абхазские войска вытеснили грузин из верхней части Кодорского ущелья. О. Виссарион Апплиа (Плиа) предложил оставшимся там монахам провозгласить себя представителями Грузинского патриарха в Абхазии. Так может появиться хоть какая-то связующая нить между священниками в Сухуми и их официальным патриархом в Тбилиси. Монахи обещали связаться с патриархом и подумать.
* * *
Вроде бы война—дело нецерковное. Церковь всегда призывает к миру: «Блаженни миротворцы…». Однако, реальная церковная политика часто бывает далека от евангельского идеала. Вот и нынешняя война в Грузии обострила противоречия в православном мире. Среди многочисленного сообщества поместных православных церквей не нашлось ни одной, которая поддержала бы действия России.
ДОСЬЕ
Священник Михаил ХАМАТОВ: «Священников в Цхинвали очень много»
Вы только что вернулись из Цхинвали. Что вы там видели?
Обстановка там почти нормализовалась. Но немного постреливают. И бомбы иногда летят. Вот прошедшие дни были кошмарными—стреляли и днем, и ночью.
Кто-нибудь из священнослужителей там остается?
Священников там очень много. Я видел о. Георгия из «Хризостомовского» синода.
Как вообще складывается обстановка в городе?
Да плохо! К церквам не подойдешь. Все они закрыты, дороги перекрыты. На улицах шли бои. Воевали совсем молодые ребята—18—20 лет.
Как в Южной Осетии уживаются православные церкви разных юрисдикций?
Политическая ситуация была такая: грузинские церковные власти не позволяли Московской патриархии приходить туда. Но и Патриарх Алексий II сказал, что так как это «каноническая территория» Грузинской православной церкви, то РПЦ МП не будет портить с ней отношения.
Но сейчас, я полагаю, Московская патриархия придет туда. Еще есть Армянская церковь и синагога.
Протоиерей Василий КОБАХИДЗЕ: «Никогда у нас не было ненависти к русским»
Могут ли в нынешней ситуации Московская и Грузинская патриархии оказать реальное влияние на развитие событий?
Московская патриархия и руководство большинства религиозных организаций России в подобных вопросах целиком зависят от Кремля и самостоятельных действий предпринимать не будут. Не только митрополит Кирилл, но и мусульманские и протестантские лидеры России выступили с заявлениями, отражающими болезнь империализма, которая еще не прошла. Увы, эта болезнь сопровождается спекуляцией Именем Бога и верой.
Вам известно, как реагируют на эту ситуацию другие поместные православные церкви?
Когда началась агрессия, здесь был Патриарх Александрийский Феодор. Он долгое время жил в России и имел прочные связи с РПЦ МП. Он не сделал никакого заявления и уехал.
Что касается других Православных церквей, то и они пока молчат. Было заявление Папы Бенедикта XVI с призывами о прекращении военных действий и мире.
Мы видели заявления Росохранкультуры, что уничтожаются древние церкви. Напротив, российские самолеты бомбили резиденцию Исаии (Чантурия), митрополита Никозкого и Цхинвальского. Он чудом остался жив.
Наблюдаете ли вы рост в Грузии русофобских настроений?
Никогда у нас не было ненависти на этническом уровне против русских. Это просто позор, что нынешняя русская интеллигенция уже не имеет голоса, чтобы воспрепятствовать тем политикам, которые позорят Россию и ее великую культуру.
Между прочим, я сам по культуре не грузин, а русский. Мой первый язык—русский. Таких людей в Грузии много. Особенно в моем поколении.
Беседовал ВЛАДИМИР ОЙВИН
Фото GLEB GARANICH/REUTERS, ВАСИЛИЯ МАКСИМОВА