«Если обещал — ждите!»
Люблю театр БДТ.
Любимый актер—Басилашвили.
Лучший город—Петербург.
Любимый город—Одесса.
Живу в Москве.
Любимый писатель—Чехов.
Любимое дерево—липа.
Сразу после липы люблю дуб.
Любимое время года—лето.
Любимое время жизни—осень.
Любимая река—Волга.
Любимое море—Средиземное.
Любимое общество—женское.
Из граждан люблю англичан.
Из друзей—давних.
Из эмигрантов—своих.
Еще больше люблю котов.
Не считаю, что дети—наше будущее.
Как не считаю, что мы—их прошлое.
Мы разные.
Музыку люблю—далекую и тихую.
Люблю систему Менделеева.
Любимый элемент—фтор.
Из продуктов люблю борщ.
Из людей—женщин.
Из женщин—жену.
Еще люблю каждую из тех, кто любит меня.
В кино люблю веселье.
В лирике—нежность.
В жизни—скромность.
Со скромностью люблю встречаться.
В себе стараюсь разобраться, но не могу.
В других стараюсь разобраться и тоже не могу.
Из людей также люблю
не очень старых стариков.
И не очень молодых молодых.
Это, в общем, одни и те же люди.
Погоду люблю наблюдать,
но не люблю участвовать.
Из человеческого очень нравится память.
Из животного—слух.
Из частей тела—голова.
Затем глаза.
Затем ноги.
У женщин—наоборот.
В животном и человеческом мире нравятся обеды коллективные, когда сам наедаешься
и видишь, как это делает другой.
В это время у всех живых существ рождаются приятные беседы, при пережевывании
и переваривании более мелких и беззащитных.
Из поведения люблю сытое веселье.
Голодного веселья не наблюдал.
Из веселья больше всего люблю смех.
В смехе ценю раскатистость и заливистость.
Дикий хохот—не люблю.
После этого долгий кашель, дрожание рук, невозможность вспомнить, что там было.
Ванную не принимаю.
Выйдя из душа, считаю себя чистым.
Плевал на другие мнения.
Легок на подъем, когда ждут там или надоело здесь.
Чтоб двинулся, где-то должно быть лучше.
Когда вернусь, всегда не знаю.
Если обещал—ждите!
«Не кажется ли мне, что задачи современного кино?..»
—Кажется.
«Не кажется ли мне, что современная литература?..»
—Да, придумана на кушетке.
«Не кажется ли мне?..»
—Нет.
Вред от денег?
Есть. Если их очень хотеть.
Все, чего очень хочешь, прячется.
При добывании денег думай о другом.
Получится одно и другое.
«Не кажется ли мне, что генетически измененная картошка?..»
—Безразлично.
«Верна ли тенденция современной медицины?..»
—Нет... Не верна... Бесплатность лечит лучше, платность—охотнее...
Держите любое второе про запас.
Сытость делает человека приятным, голод—полезным.
«Считаю ли я, что болезнь?..»
—Да... И не осуждаю... Человек в болезни меняется. Он
приспосабливается... И к нему...
«Как я думаю—тщеславие?..»
—А как же... Обязательно.
«Зависть?..»
—Необходима. Что-то должно тянуть пустые вагоны таланта.
«Если взять дружбу?..»
—Закончилась... Тщеславие, сострадание, взаимопонимание. Но не встречи.
Дружба труднее любви.
Любовь—это одиночество.
Дружба—это вдвоем.
Любовь неподвижна.
Дружба работает.
«Не кажется ли мне, что?..»
—Да. Время изменилось.
Люди—нет.
Необязательный, но упорный—достиг верхней точки.
Лживый достиг верхней точки.
Оба хотят купить чего-то вечного.
Покупают Айвазовского.
«Выборы?..»
—В предвыборной так называемой борьбе участвовали
беспамятство, невоспитанность, косноязычие и безволие... Я еще не знаю, кто победил.
«А возраст имеет значение для деятельности?..»
—Молодые ребята разобрались в кнопках, слегка запутались
в приоритетах.
Мат их веселит.
Пули привлекают.
Кровь возбуждает.
Давно не было войны.
Они могут разжечь из любопытства.
Им помогают те, кто пишет и показывает.
Если им хочется умереть раньше других, кто помешает...
Дети тоже увлекаются смертью. Им еще не страшно.
«А женщины?..»
—Умнее... Их не развлекают драки, бокс, стрельба.
Дольше и живут.
Литература?
Старые напоминают высохших жуков. Молодые—однодневных бабочек.
Те и другие еще живы.
Будем ждать мамонта Федю.
В завершение...
Уверен, что все будет хорошо.
И именно это многим не понравится.
Иначе, чем нужно
Придумали себе иначе, чем нужно, и живем иначе, чем все. Вначале было просто не так, как у всех.
Ну и жили не так, как все, хотя и хуже.
А сейчас живем не просто не так, как все, а иначе, чем нужно.
Это отдает закоренелостью.
И чревато невозможностью пригласить педагога со стороны.
А разобраться может только тот, кто только здесь.
Но он же должен взглянуть на это все со стороны.
Это тоже должно быть не так, как у всех, хотя и так, как нужно.
То есть чтоб разобраться—нужно жить только здесь,
а чтоб посоветовать—нужно жить только там. Но точно знать, что здесь.
То есть нужны двое, и оба должны синхронно понимать что и асинхронно думать как.
При условии, что тот, кто понял, что здесь, когда ему объявят, что он талантлив, не слинял бы резко, не променял свои познания на деньги. Что так и тянет сделать каждого, кто понял.
От этого наука не просто утончается к концу, но сам конец вставляется в начало, образуя замкнутый круг познания или тупиковый шланг тоннеля, умышленно задуманный бросающими отъезжающими, чтоб вечно клясть, что сзади, и восхвалять, что впереди.
Просьба ко всем оставшимся: если кто увидит выход или догадается, звоните по мобильному 760-32-31 круглосуточно. Я или жена всегда у телефона. Отсутствие определителя гарантирует анонимность.
Бездарностям
Нет, дорогие мои, не получается у меня дружить с бездарными. В этом сила руководства, сила президентов, сила главнокомандующего, сила министров, сила губернаторов—в дружбе с бездарными.
В этом их уверенность.
Хотя это очень легко.
Легко и приятно с ними дружить.
Я люблю в бездарных их смелость, их мужество, их четкую политическую ориентацию, их ясные взгляды и огромную
увлеченность.
Я ценю их дружбу.
Их семью.
Их угощение.
Даже их отзывы.
Я только ненавижу их работоспособность.
Их регулярность.
О! Они умеют вкалывать.
На эшелон породы—ни грамма золота.
Ни даже грамма яда.
Просто порода… Просто порожняк.
У кого из гениев четкость или определенность?
Все путаное. А светится каждое слово. И неудачное.
Пишет не мозг.
Пишет сердце.
А великая мысль рождается в душе.
Ум выстроит.
Уберет лишнее.
И намекнет на продолжение.
Душа даст суть.
От этого и поэтому. Ходячее бездушие с вертикальным
позвоночником не выразит…
Нечего и нечем.
Но будет обязательно шипеть: «Возьмите в рамочку»,
«Запомните».
Они не понимают…
«За что вы нас?.. »
«Ну пора же помириться».
«Ну хватит враждовать».
«Мы вас боготворим, а вы…»
Сил нет сказать.
Сказать, как оскорбить.
И даже хуже.
И это всё… И ничего в этом плохого.
Но мы же не поливаем двор из шланга—мы видим текст.
Весь их вопрос в глазах.
—Ну как?
Я сам такой. Я был бездарным…
—Ну как?
Я ненавижу собственное сострадание, вранье и жалость…
Как редко врать приходится и всегда бездарным начальникам, поэтам, сатирикам, артистам, художникам.
Сидишь и врешь.
И думаешь, «вот сволочь»—о себе…
«Вот скукота»—о нем. «Ну сколько можно?.. Сколько?..»
Видимо, всегда!
Как жалость к раненым, как скорбь о павших, как сострадание к инвалидам, как посещение кладбища.
Вот общие кресты бездарностей тащить и на себе, и на другом…
Слова: «Так что там у тебя? Ты знаешь, симпатично. Поправь начало, выстрой середину, поменяй концовку… И… И… И… Вот это… пульбулькуй… пульбулькуй в журнале «Огонек».
Необходимость мышления
Необходимость мышления впервые была признана еще до нашей эры. Сегодня она
наконец-то отвергнута. Когда ты без мозгов, куда бы ты ни шел, получается—вперед.
Без мозгов ты, конечно, больше двигаешься.
Тебе надо и туда, и сюда.
Ты же не знаешь—куда.
Тебе повсюду надо.
И ты подвижен, спортивен.
Ты следишь за своим здоровьем.
Тебя же ничего от него не отвлекает.
Ноги, плечи, руки, мышцы сильны.
И записная книжка стала бумажником.
И тут как раз конкурс красоты.
И ты занимаешь какое-то место.
И ты понимаешь…
Нет, не понимаешь, ты чувствуешь—вот главное!
Ты в жизни страны!
Твои портреты на обложке!
И деньги…
Ты почувствовал: нет такой связи—мозги и деньги.
Мышцы и деньги—есть.
Мышцы и женщины—есть.
Мышцы и Дума—есть.
Женщины и деньги—всегда…
А что там еще в той жизни?!
Всегда найдутся умные люди, подскажут, как по карте адрес найти, какие кнопки в телефоне нажать, чтоб мама ответила или чтоб шофер оттуда заговорил…
Господи, ты наймешь умных!
Они всегда без денег.
На все найдутся умные люди.
Даже найдутся умные люди, чтоб сказать, что нет больше умных людей.
Конечно, долговечность
насосов нужно как-то
поддерживать и в земле надо что-то искать…
Но это такое все допотопное, что не требует мозгов. Только навыков.
II
Так что действия простые:
вместо разберемся—разберем,
вместо рассчитаем—рассчитаемся,
вместо вычислим—перечислим.
Если чего не знаешь—приходи на съезд.
Не надо мучиться, выяснять, что каждый хочет…
На съезд!
Тебе скажут, что все хотят.
Жить без мозгов не только легче, но и коллективнее.
Здоровье крепче, хотя жизнь короче.
Ну, так ты же не знаешь, сколько надо.
Ты ж вообще не знаешь ничего.
Все побежали—ты побежал.
Даже рояль послушать.
Посидел, посмотрел, как человек играет: очень быстро,
двумя руками.
Тоже разработал пацан.
Убери из-под него рояль, он продолжает барабанить или ксилофонить, или вообще руками чечетку бить… Можно и на тусовку позвать без рояля.
Нет, ребята, без мозгов так приятно жить!
Жаль, ты этого не понимаешь, потому что без мозгов.
И не чувствуешь, потому что без души.
Без мозгов душе тоже не в чем угнездиться.
Нельзя быть с душою без мозгов.
Без души и без мозгов—это и без глаз.
Потому что в глазах…
Когда туда и оттуда что-то есть…
Недаром говорят, можно в глаза смотреть, когда душа есть.
Улыбка такая получается красивая. Глазами.
Но это, когда понимаешь.
А когда мозгов нет, то и глаза пустые. Но большие и красивые.
Хотя какие красивые, если пустые?!
Смотришь на глаза, а не в глаза. Как врач.
И руки, кстати, тоже тупые,
если мозгов нет. Непонимающие руки.
А для мужчин—вроде минус.
То есть для него—плюс. А для женщины, что в этих руках,—минус.
Тупые руки, как копыта: боль причиняют, а нежности нет.
Потому что не понимают.
Потому что мозгов нет.
Потому что руками и в масле, и в крови, и в ужасе, и в повидле.
И этими руками в повидле он обнимает.
Потому что не понимает.
Потому что мозгов нет.
III
Значит, и женщины с мозгами идут к мозгам.
А без мозгов—к повидлу.
Вот так и делятся, и соединяются: мозги к мозгам, плечи
к плечам…
И образуются районы.
Маленькие—где мозговики.
Огромные—где силовики.
Мозговики от силовиков—
за огромным забором,
построенным силовиками.
Чтоб крепким жить не мешали своими сомнениями, велосипедами, книгами, музыкой и языком, который они тоже называют русским, хотя их никто уже не понимает.
Фото: АНДРЕЙ НИКОЛЬСКИЙ; АЛЕКСЕЙ БОРИСОВ