Реформы грузинского разлива

Грузия уже стала инвестиционно-привлекательной, но пока остается бедной. Чтобы разбогатеть, мягкого бизнес-климата недостаточно, необходимы рынки сбыта и положительный имидж грузинских товаров.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН, Тбилиси, Грузия

В конце октября в Грузии пройдут президентские выборы, после которых Михаил Саакашвили уйдет с поста. В России многие не испытывают к нему симпатии, в Грузии относятся по-разному. Однако в области экономической политики правление Саакашвили войдет в учебники: мало кто до него отваживался на проведение ультралиберальных реформ. А главное — успешных.

У Грузии образца 2013-го — один из лучших инвестиционных климатов в мире. В рейтинге Doing Business 2013 Грузия занимает 9-е место из 185, уступая только восьми развитым и богатым странам (Россия на 112-й строке), а по некоторым позициям субрейтинга вообще мировой чемпион. Именно в Грузии легче всего оформить право собственности (2 дня и 1 процедура), страна занимает третье место по простоте получения разрешений на строительство (9 процедур, 74 дня), седьмое — по легкости регистрации бизнеса (2 дня и 2 процедуры). Несколько портят дело сложности с эффективностью процедуры банкротства (81-е место) и выполнением контрактных обязательств (30-е место), но общая картина все равно впечатляет. В рейтинге Index of Economic Freedom 2013 Heritage Foundation Грузия на 21-м месте из 177 (Россия — на 139-м), из постсоветских стран лучше только у Эстонии.

Однако важнее всего динамика. Как отмечают экономисты Всемирного банка, Грузия с 2005 года по сей день мировой лидер в улучшении бизнес-климата: за это время в стране проведено 35 регуляторных и институциональных реформ.

"Основной экономической заслугой Саакашвили является то, что Грузия воспринимается в мире как открытая для бизнеса и инвесторов экономика, с низким уровнем коррупции. Страна, у которой есть будущее,— рассказал "Деньгам" эксперт Тбилисского центра политического анализа Вато Лежава.— У населения и бизнеса есть четкое понимание смысла экономической политики, будущее для них предсказуемо. Все это отразилось высокими темпами роста экономики в последнее десятилетие, за исключением одного года спада из-за войны и мирового кризиса 2008-го. Поэтому экономическая модель, которая была создана, доказала свою устойчивость. И все это несмотря на эмбарго со стороны основного торгового партнера (России, в 2006 году.— "Деньги"). Экономический рост отразился и на уровне жизни простых жителей Грузии. Хороший индикатор: уровень владения персональными автомобилями удвоился, резко увеличились и такие показатели благосостояния граждан, как отдых за границей и многие другие. Утверждение же о том, что либеральные реформы не улучшили жизнь бедных, несправедливы. Конечно, далеко не все вышли из бедности. Но даже и им сейчас живется лучше, чем раньше".

Триумф либерализма

Грузинское инвестиционно-климатическое чудо — всего лишь классическая либеральная триада: дерегулирование, дебюрократизация и приватизация. Упразднены многие, казалось бы, необходимые госслужбы, например пожарная инспекция, санитарно-эпидемиологическая служба, обязательный технический осмотр транспорта, обязательная сертификация и стандартизация продукции. Как гражданам живется без столь важных служб? Вроде бы неплохо, никто не жалуется. Как отмечает экономист Лариса Буракова в книге "Почему у Грузии получилось?", отмена формального контроля не привела к росту угроз для граждан: "Несмотря на упразднение автоинспекции и обязательного техосмотра, число погибших в ДТП в расчете на 1000 автомобилей снизилось с 1,79 в 2003 году до 1,05 в 2010 году. Пожарная инспекция ликвидирована, а число погибших при возгораниях уменьшилось с 434 человек за 1997-2003 годы до 371 человека в 2004-2010 годах. При отмене неработающих механизмов надзора, бывших мощным источником коррупции, сама эта коррупция идет на спад, а дополнительных угроз здоровью и жизни людей при этом не возникает".

Регламентация и регулирование всего и вся, тяга расписать каждый шаг, каждое движение человека — это классические инструменты тоталитаризма. А последний плохо сказывается не только на бизнесе, но и на повседневной жизни людей.

До "революции роз" в 2003 году, при Шеварднадзе, грузинская полиция была настоящей бандой вымогателей, преступной группировкой в прямом смысле слова, рассказывают собеседники: "Ваша российская полиция? О, это ангелы по сравнению с тем, что было у нас". Саакашвили практически полностью уволил личный состав — несколько месяцев страна жила вообще без полиции. Но уж лучше жить без полиции, чем с такой, как была. Потом в новую полицию были набраны люди без опыта работы в старой системе. Они стали получать большую зарплату, но за ними был установлен строгий контроль. Таинственные покупатели давали взятки новоиспеченным блюстителям порядка, а потом следовали разоблачения в специальной телепрограмме.

В итоге новая полиция стала исполнять свои прямые обязанности — защищать граждан и помогать им. В центре почти каждого грузинского города прозрачные здания из стекла: это полиция. Прозрачность — не показуха, а реальное положение дел. Эффективность работы полиции выросла, за последние пять лет число тяжких преступлений против личности уменьшилось втрое. "Воры в законе", бывшие в советское и постсоветское время фактически теневой властью в Грузии, отправляются в тюрьму на семь лет просто по факту своего криминального статуса. При этом, как полагают многие местные юристы, подкуп судей в Грузии практически искоренен. О том же говорят и опросы общественного мнения, сделанные в ходе обследования Европейского банка реконструкции и развития и Всемирного банка "Жизнь в переходный период" 2010 года. Оказалось, что уровень восприятия коррупции в Грузии был не выше, чем в западноевропейских странах.

Любая справка выдается по принципу одного окна — быстро и легко. Таможенный контроль в Батуми максимально упрощен, именно поэтому Грузия уже стала региональным центром реэкспорта автомобилей. Покупка порта Поти датской компанией A.P. Moller Maersk Group будет способствовать дальнейшей интеграции Грузии в глобальные маршруты морской торговли.

Солнце и вино

Впрочем, хороший инвестиционный климат вовсе не означает экономическое процветание. Это необходимое, но недостаточное условие. По рейтингу общей конкурентоспособности экономики Global Competitiveness Index 2013-2014 от Всемирного экономического форума Грузия только на 72-м месте (Россия — на 64-м). У Грузии проблемы с инновациями, сложностью бизнеса и размером рынка. Это все еще бедная страна с ВВП на душу населения всего $3,5 тыс. (в России — $15 тыс.).

Несмотря на недавний быстрый рост экономики, уровень безработицы все еще высок, около 15%. Более половины рабочей силы занято в низкопродуктивном натуральном хозяйстве. Около четверти населения находится за чертой бедности.

У Грузии не так много конкурентных преимуществ на мировом рынке, но они есть. Географическое положение (транспортный мост между Европой и Азией), ненасыщенный рынок. Прекрасные климатические условия создали возможности для развития сельского хозяйства. Его основа — виноделие.

В советские времена Грузия ежегодно экспортировала в другие республики 220 млн бутылок вина (1985). После развала СССР отрасль захирела — в России появилось множество подделок под грузинские вина, что не способствовало его популярности. И все же в начале 2000-х Грузия наладила поставки: до введения эмбарго в 2006 году из общего объема экспорта в 60 млн бутылок в Россию уходило 50 млн.

Стране пришлось диверсифицировать рынки. Это было очень трудно. Советский потребитель хорошо знал специфический вкус сорта красного винограда саперави и белого ркацители, виноградники Мукузани, Киндзмараули, Цинандали, Хванчкара были хорошо узнаваемыми брендами. А на европейских рынках о грузинском вине практически не слышали. Если у советского потребителя был ограниченный выбор, то на Западе потребители прекрасно знали вина Франции, Италии, Испании, Германии, Чили, Аргентины, Австралии, Новой Зеландии и Южной Африки. При столь широком ассортименте было непросто привлечь внимание именно к грузинскому вину. Однако многие грузинские виноделы открыли в последние годы такие перспективные и емкие рынки, как Китай и Япония. Хотя некоторые весьма успешно продают вино и в консервативную Европу. "Мое производство — всего 3 тыс. бутылок в год, и все уходят на европейский рынок,— рассказывает микровинодел Яго Битаришвили.— Пришлось даже сменить название с "Битаришвили" на Jago's wine. В Германии попросили: им сложно произносить грузинские фамилии".

Большие надежды возлагаются и на вновь открывшийся недавно российский рынок. В этом году Грузия планирует направить в Россию почти 10 млн бутылок вина, а в 2014-м удвоить поставки. И здесь Грузии опять надо бороться за имидж — но уже не инвестиционного климата, а своей продукции. "Сейчас в Грузии нет ненастоящего вина — все вино настоящее,— уверяет президент Ассоциации сомелье Грузии Шалва Хецуриани.— Если на этикетке написано "Мукузани", значит, виноград собран именно в этом апелласьоне (АОС; грузинский аналог — AD.— "Деньги") и нигде больше. Мы постоянно работаем над качеством и четкой классификацией апелласьонов. Иногда к нам приезжают журналисты и в погоне за экзотичной картинкой снимают каких-нибудь колоритных крестьян, собирающих урожай винограда у себя в огороде. Но реальность иная: все делается в полном соответствии с современными технологическими условиями, на высоком уровне. Винные критики и писатели, посещающие Грузию в последние годы, в один голос заявляют, что наряду с древними традициями Грузия — страна современного виноделия с классическими европейскими винными хозяйствами, и она уже очень далека от философии советских винзаводов". Потепление отношений с Россией дает грузинским виноделам шанс.

Ну а россияне смогут заново открыть вкус грузинских вин. Некоторые из них, например вызревающие в глиняных кувшинах-квеври, весьма необычны, в мире нет аналогов такого вина. Впрочем, в редакции "Денег", например, мнения разделились: большинство уверено, что регулярно пить грузинские вина больше не будут.

Демократия в действии

"Так выпьем же за то, чтобы дружба между нашими народами восстановилась, гамар джос!" — этот тост в Грузии не просто дань вежливости. Грузины признают заслуги Саакашвили в экономике, но политических ошибок он допустил немало. Граждане не могут простить Саакашвили двух вещей.

Во-первых, событий 2008-го вокруг Осетии. Многие считают, что Саакашвили повел себя в этом конфликте неправильно. Потому и распрощался с властью. К октябрю 2013-го уже номинальной: вступили в силу конституционные поправки, согласно которым Грузия больше не является президентской республикой. Теперь основной властью в стране обладают парламент и партия--победитель парламентских выборов.

Во-вторых, слишком жесткой политики по отношению к преступным "авторитетам". Политика нулевой толерантности к преступности все-таки страдала перегибами. Летом 2012-го во время предвыборной кампании в парламент Грузии оппозиция раздобыла видеозаписи пыток и сцен сексуального насилия в тюрьмах. Шокирующие записи отняли голоса очень многих избирателей Саакашвили. В итоге к власти пришла партия "Грузинская мечта" олигарха Бидзины Иванишвили, заработавшего основной капитал в России.

Правительство Иванишвили уже несколько скорректировало прежний ультралиберальный курс. "Введены ограничения на продажу земли иностранцам, Трудовой кодекс претерпел изменения, было заявлено о приостановке крупных инфраструктурных проектов, обсуждается введение визовых ограничений и т. д.",— отмечает Лариса Буракова. Но пока грузинский эксперимент жив. Уход Саакашвили в контексте проведенных им либеральных реформ закономерен. Демократия — прежде всего процедурный процесс, она считается устоявшейся только тогда, когда происходит смена власти. Сколь бы ни была хороша власть, рано или поздно она должна уступить место оппозиции. Что совершенно не означает обращения вспять реформ правительства Саакашвили.