Рана памятников

В зале славы современного искусства — то есть в Турбинном зале Тейт Модерн — Мирослав Балка оказался в 2009 году. В колоссальном пространстве бывшей электростанции был выстроен черный параллелепипед размером с хрущевскую пятиэтажку: 30 метров в длину, 13 в высоту. Отверстая черноквадратная пасть чудовища казалась вратами ада — публика исчезала в них, чтобы идти до конца на ощупь в абсолютном мраке, остаться в кромешной тьме, когда не видишь ни светлого окошка выхода, ни собственного носа, и пытаться если не помыслить, то хотя бы почувствовать непредставимое. "How it is?" ("Как оно есть?") — инсталляция Балки, приглашавшая каждого пережить опыт чего-то вроде небытия, называлась как роман Сэмюэла Беккета. Контейнер черноты напоминал вагоны, в которых свозили обреченных в Освенцим и Треблинку, а пандус, ведший ко входу, отсылал к мосту, связавшему большое и малое гетто в Варшаве, так что выстраивавшиеся в очередь зрители могли, например, представить, что они ждут своего череда у дверей газовой камеры в Майданеке. Однако исторические ассоциации никому не навязывались. Инсталляцию можно было прожить как личное экзистенциальное "путешествие на край ночи", прочесть как апокалиптический сюжет — о тьме египетской, о конце света, или воспринять в сугубо эстетическом плане — как дань почтения другому великому поляку, считая, что проваливаешься внутрь "Черного квадрата" Казимира Малевича. Впрочем, после Освенцима "Черный квадрат", наверное, трудно воспринимать в сугубо эстетическом плане: откровение, пророчество, предвидение исторических катаклизмов XX века — мистические гипотезы прочно вплавились в черный лик супрематической иконы.

Можно сказать, искусство Балки разворачивается в культурно-историческом пространстве между Освенцимом и Малевичем. И в этом же пространстве — в переносном смысле — проходит выставка-триптих "Фрагмент", сделанная в 2011-м в Варшаве, в центре современного искусства "Уяздовский замок", затем перебравшаяся в Берлин, в Академию художеств, и теперь доехавшая до Москвы, где будет показана в ГЦСИ и Большом винохранилище "Винзавода". Триптих связывает в одну геополитическую ось Германию, Польшу и Россию, основную сцену Второй мировой войны и холокоста — катастрофа польских евреев, тема больная и долгое время замалчивавшаяся в историографии Польши, открыла Балке, поляку и католику, дверь в иное бытие монументальной скульптуры, где личная и коллективная память переплелись в сложном узоре.

По образованию Балка — скульптор. Он кончил курс варшавской Академии художеств в 1985-м: в Польше побеждала "Солидарность", на СССР накатывалась перестройка, но на просторах социалистического лагеря все еще продолжали учить, что подлинное призвание скульптуры — монументальная пропаганда героического прошлого и светлого будущего социализма. Весь путь от Берлина — через Варшаву — до Москвы был уставлен официозными монументами, воспевающими военное прошлое в патетическом тоне, где героика вытесняет трагедию. И пусть в культурном отношении Польша была одной из самых вольных зон социалистического лагеря, более или менее свободной от диктата соцреализма — голос этой относительной свободы смолкал, когда речь заходила о монументальном. Даже если стела памяти павших принимала почти абстрактные формы, она увековечивала официальную, большую, имперсональную, героическую историю. Искусство Балки — о том, как сегодня, в момент антропологического поворота, вернуть памятнику его коренное свойство — способность хранить память. Частную, личную память. Это искусство сокращения дистанции между обелиском, вознесшимся над мемориалом неизвестных солдат, и камнем на могиле близкого человека. Между прочим, дед Балки был каменщиком и делал надгробия для кладбища в Отвоцке — родной город скульптора, где он до сих пор, несмотря на мировое признание, живет и работает в превращенном в мастерскую дедовском доме, потерял в войну три четверти населения, по большей части еврейского.

Одноэтажный дедовский дом, полный детских воспоминаний, с его скромными размерами и простой планировкой, сделался материалом и моделью для многих работ Балки: интимному, обжитому пространству проще служить вместилищем памяти, нежели возвышающемуся над местностью объекту, символической форме, изваянной из гранита или отлитой в бронзе. Горизонталь ближе и соразмернее человеку, нежели вертикаль. "Фрагмент" состоит из растягивающих пространство по горизонтали видеоинсталляций, которые у Мирослава Балки становятся родом живого, не окаменевшего и не забронзовевшего монумента. И для этого ему вовсе не обязательно снимать идиллическую сценку с оленятами в Аушвиц-Биркенау. Голубые арийские глаза газовых горелок сияют из темноты, напоминая нам, что всякий раз, когда мы у плиты чиркаем спичкой о коробок, мы — если только изменить угол зрения — зажигаем свечку в память о погибших. Что подчас важнее всеобщего и ничьего вечного огня.

Мирослав Балка. Фрагмент. Видеоинсталляции 1998-2000 годов. ГЦСИ и "Винзавод", c 10 октября по 11 ноября

Анна Толстова