Крупнейший производитель метанола — губахинский «Метафракс» намерен самостоятельно развивать производство смол. Минувшим летом компания приобрела завод в австрийском Кремсе, который ранее принадлежал ее партнерам — финскому концерну Dynea. О том, зачем это было сделано и что будет дальше, „Ъ“ рассказал председатель совета директоров «Метафракса» Армен Гарслян.
Фото: Председатель совета директоров ОАО "Метафракс" Армен Гарслян, Коммерсантъ
«Инвестировать только в новые технологии»
— Этим летом губахинский «Метафракс» стал собственником австрийской площадки бывшего партнера — финского химического концерна Dynea. Чем интересно это производство?
— Это одна из самых качественных площадок в Европе, где разрабатываются уникальные технологии для производства синтетических смол. Исследовательская лаборатория и само производство располагаются в профильном индустриальном парке на берегу Дуная. До этой сделки я в Кремсе был много раз. Мы же сотрудничали со всеми заводами Dynea девять лет, пока совместно с финнами развивали СП «Метадинеа». Когда принимали решение, уже знали специфику. А вообще покупать иностранный актив сложно — нужно во многом разобраться, прежде чем будет принято окончательное решение.
— Вам удалось расширить рынок сбыта благодаря этой сделке? Появились ли новые потребители?
— Наши покупатели в Европе — партнеры, с которыми мы сотрудничаем и здесь. Это европейские заводы Kronostar, Kronospan, Egger, имеющие филиалы в России. Мы знаем этих людей и давно сотрудничаем с ними. Но если говорить об объемах продаж, конечно, мы их значительно увеличили.
— До ноября вы планируете разработать программу развития производства смол. Что предполагается сделать?
— Главная задача — стать лидером в производстве смол в России. Мощности в Орехово-Зуево и Губахе мы хотим довести до 600 тыс. тонн в ближайшие годы. Некоторые стратегические решения о том, как будем инвестировать, уже приняты, но говорить о них я пока не могу. В развитие российских площадок мы намерены вложить более 1 млрд руб. Инвестиционная программа по австрийской площадке еще не утверждена, поэтому здесь называть какие-то цифры рано. Если говорить о логистике, то российские площадки будут «завязаны» на российские регионы, а также рынки Белоруссии, Украины и Казахстана. Австрийский актив продолжит работать для европейских потребителей. Это связано с тем, что возить смолы на большие расстояния невыгодно — они теряют свое качество, а мы — переплачиваем за транспортные услуги.
Чтобы стать лидером в этом сегменте, мы должны максимально приближаться к интересам покупателей и учиться новым технологиям. Вот смотрите: раньше на производстве смол в Губахе работали почти 100 человек, и мы выпускали примерно 50 тыс. тонн продукта. Сегодня мы выпускаем более 400 тыс. тонн смол и задействуем в этом производстве порядка 200 человек. Улавливаете разницу? Вот в чем смысл новых технологий. Мы готовы каждому производить смолы индивидуально, в соответствии с его потребностями. Химический бизнес имеет довольно длинную окупаемость — чтобы вернуть вложенные инвестиции, требуется не менее шести-семи лет. Но мы и не рассчитываем на быстрые прибыли. У нас другая задача — освоить технологии производства смол, чтобы в дальнейшем иметь возможность решать любые задачи наших потребителей.
— В одном интервью вы говорили, что до того, как приняли решение создать совместное предприятие с финнами, договаривались с одной из австрийских компаний…
— Это был крупнейший производитель стройматериалов. У нас даже было подписано предварительное соглашение. Но в последний момент мы осознали, что создавать совместный бизнес с производителем конечного продукта, даже таким профессиональным, — не наш путь. Это бы нас существенно ограничило: мы решали бы только профильные задачи партнера, а нам хотелось стать самостоятельной химической компанией. И тогда мы поняли, что нужно искать такого партнера, который бы позволил нам вырасти, научиться новым технологиям, чтобы потом мы могли работать с любыми потребителями. И этим партнером для нас стал финский концерн Dynea.
— Планируете купить другие заводы концерна?
— Переговоры идут, но говорить о них я пока не имею права.
— Сегодня вы являетесь крупнейшим производителем метанола в России, который используете для собственных нужд, в том числе для производства концентрата для смол. Планируете ли вы совсем отказаться от продажи сырья?
— Сейчас мы перерабатываем на своей площадке порядка 30% метанола. Но в дальнейшем намерены увеличивать этот объем, наращивая производство высокомаржинальной продукции. А вот отказываться от продажи метанола совсем не будем — у нас есть свой рынок и долгосрочные партнеры-потребители.
Вместе с австрийской площадкой мы потребляем 500 тыс. тонн метанола. Это половина от всего объема, который сейчас производится на «Метафраксе». Если нам не будет хватать метанола, можно подумать о строительстве еще одной установки. Но уже по новой технологии, чтобы сокращать объемы потребления газа и количество занятых сотрудников.
— Когда вы намерены определиться с параметрами установки по производству карбамида? Изменятся ли они по сравнению с первоначальными планами?
— Мы точно будем строить аммиак и карбамид. Это я говорю вам уверенно. А вот где, с кем и сколько — эти параметры могут измениться. Проект будет представлен совету директоров в декабре, тогда мы намерены принять окончательное решение. Само строительство займет порядка четырех лет.
— «Газпром» обещает вас подключить «к трубе» уже в этом году. Это значит, что до 2015 года у вас будет больше газа, чем раньше. Как будете его использовать?
— Если подключат в этом году — отлично. Это обеспечит нам дополнительную устойчивость. Сейчас из-за нестабильного давления газа в трубе мы испытываем трудности в зимний период: как только Яйвинская ГРЭС увеличивает объемы потребления, «Метафракс» «подвисает». Значит, грядущей зимой об этом сможем уже не думать.
— Уже понимаете, какие направления будете развивать дальше?
— Чем больше становится «Метафракс», тем осторожнее нам приходится сообщать о своих планах. Химическое производство — процесс бесконечный, как деление ядра. Но, вместо того чтобы развивать что-то свое, другие производители предпочитают копировать нас, тем самым создавая проблемы не столько нам, сколько себе. Они называют это конкуренцией, но разве это конкуренция, если они просто идут по нашим следам? Это не лучший способ стать лидером, ведь, пока они догоняют нас, мы уже оказываемся далеко впереди. Но их активность приходится учитывать. Меня радует, что мы становимся высокотехнологичной компанией: десять лет назад на «Метафраксе» работали 2,4 тыс. человек, которые обеспечивали выручку в 2 млрд руб. Сегодня 1,9 тыс. человек дают более 12 млрд руб. При этом оборот всей группы компаний — порядка 27 млрд руб.
— В группу «Метафракс», помимо химических производств, входят и строительные компании. Не планируете от них избавляться?
— Один непрофильный актив — кирпичный завод «Меакир» в прошлом году мы продали. Я остался в совете директоров, чтобы обеспечить преемственность. С другими пока расставаться не намерены. «Метатрансстрой» мы хотим развивать как профильную компанию промышленного строительства. Впереди у нас огромная стройка. А это значит, мы должны иметь свою профессиональную команду, которая сможет вести этот процесс. Она может даже не быть генподрядчиком, но должна дать нам понимание всех процессов. Но до начала строительства мы должны сохранить коллектив в боевом состоянии, поэтому она участвовала в конкурсе на строительство школы в Верх-Язьве, жилого дома в Яйве. Сегодня у нас есть строительная компания, которая не генерирует убытки. Есть еще «Химспецстрой» со своей базой в Березниках. За три года мы инвестировали в эту компанию почти 300 млн руб. Однако это непрофильный бизнес группы, поэтому рассматриваем разные варианты развития этого предприятия, в том числе в партнерстве с другими игроками рынка.
«А как еще умного человека удержать? Нужно создать ему среду»
— Вы были одними из тех, кто настаивал на приходе Kronostar в Пермский край, предполагая конкретный объем смол, поскольку вам нужен потребитель в непосредственной близости от производства?
— На самом деле мы могли бы возить им смолы в Киров или Екатеринбург, как поставляем, например, на завод в Нижний Новгород. Но нам важен инвестиционный климат нашего региона. Я убежден, что предприятия должны думать о развитии смежных производств в Пермском крае — чтобы один притягивал к себе другого, держаться друг за друга. Так постепенно и должно происходить развитие экономики. Ведь мы все получаем дивиденды. В основе всего, как бы цинично это ни звучало, деньги. Соглашение о строительстве завода уже подписано. Предполагается, что будет построено предприятие по строительству плит ОСБ и МДФ. Завод должен быть построен через два года, но все будет зависеть от того, как быстро они смогут оформить землю.
Нам надо заманивать в регион инвесторов, создавать конкурентную среду, и в дальнейшем это позволит поднять общий уровень зарплат и потенциал наших жителей. И постепенно все изменится. Я всегда радуюсь, когда появляются новые проекты. «Вымпелком» открыл в Перми сервисный центр на 1200 рабочих мест. Или вот «Прогноз», компания с мировым именем, которая родилась у нас, имела тысячи возможностей уехать, но осталась. И сегодня эти высококлассные IT-специалисты работают в Перми и формируют элиту. Руководство «Прогноза» понимает, что им нужно создавать городскую среду в первую очередь для своих сотрудников, чтобы они остались здесь. И что они делают? Финансируют театр оперы и балета. Так же поступает и «Метафракс», поддерживая театральную студию «Доминанта», финансируя летний фестиваль и «Балет на закате». Мы вкладываем в это свои ресурсы. А как еще умного человека удержать? Надо создать ему среду.
Люди чувствуют это и начинают тоже вкладывать в территорию. Наш местный бизнесмен построил отличный центр отдыха «Серебряная мечта» — три этажа гостиницы, боулинг, два ресторана, конференц-зал, спортивные залы. И это все в Губахе! Я уверен, что жители четырех районов будут проводить выходные там. «Метафракс» будет проводить там выездные мероприятия. Я уж и банкирам сказал — ставьте банкоматы, потом будет очередь.
— Создание агломерации Кизел — Губаха — Гремячинск — это ваша идея? Нужны ли какие-то административные решения, какая-то структура, которая бы отвечала за взаимодействие территорий?
— Я — за естественный ход вещей. Сначала должен появиться центр притяжения, готовый выполнять эти функции. В Губахе надо создать и оснастить, в том числе специалистами, высококлассную больницу, чтобы она потенциально могла оказывать медицинские услуги жителям Кизела, Гремячинска, Александровска — Межмуниципальный медицинский центр высоких технологий. Такой центр позволит разгрузить краевую больницу, куда сейчас вынуждены ехать наши жители, и во многом облегчит им жизнь — ведь до Губахи гораздо ближе, чем до Перми. Кизел, Гремячинск и Александровск находятся в радиусе 50 км от Губахи.
Мы уже частично решили вопрос с кадрами — из Перми привезли главврача больницы. В Губахе уже стоит новый томограф. Частный бизнесмен пришел и поставил. То есть бизнес уже уловил новый тренд. Мы не имеем возможности построить в каждом из этих городов по прекрасной больнице, чудес не бывает.
Больница, новые школы, химико-технологический колледж — вот это та социальная инфраструктура, которую нам необходимо развивать. Обсуждали даже идею открытия филиала университета, но я думаю, что этого делать не следует — пострадает качество образования. Так что Губаха работает над тем, чтобы иметь основания называться центром бывшего Кизелбасса. Нравится это кому-то или нет.
— Летом стало известно, что вы планируете еще один крупный инфраструктурный проект — строительство автодороги, которая сократит расстояние между Губахой и Пермью более чем на 60 километров. Кто будет финансировать этот проект?
— Мы договорились с Минтрансом, что выполним ТЭО проекта, после чего будет решаться вопрос с источниками финансирования. Возможно, мы сможем найти инвестора или группу инвесторов, которые вместе с нами вложатся в этот проект. Также рассматривается возможность привлечения федерального финансирования. Дорога необходима не только нам: она позволит разгрузить транспортный поток на Березники, ведь сегодня весь транспорт следует по центру Кизела, по разбитой муниципальной дороге…
«Кизел незаслуженно пострадал, и это надо исправить»
— Вы довольны тем, как работает министерство по развитию Кизеловского угольного бассейна (КУБ)?
— Есть министр, а я — его помощник. И все, больше здесь нечего обсуждать. Пройдет время, и мы увидим результаты работы министерства.
— В одном из интервью вы предлагали создать на территории Кизела особую экономическую зону…
— Я убежден, что это единственно возможный вариант развития территории Кизеловского угольного бассейна. В инфраструктуру Кизела нужно вкладывать миллиардные инвестиции. А кто их даст? Бюджет, который на пределе дефицита? Нужно создавать какие-то преференции для бизнеса, который будет работать на этой территории! Но с условием гарантий инвестиций.
— Правительство вас поддерживает?
— Идею создания особой экономической зоны предложил вице-премьер Алексей Чибисов, ее одобряет и председатель правительства Геннадий Тушнолобов. Министерство по делам Кизеловского угольного бассейна в настоящее время готовит программу развития территории. Схема простая — конкретные инвестиции в производственные мощности в обмен на пакет налоговых льгот. И каждый, кто захочет работать на этой территории, будет иметь эти преференции. А мы получим производства, которые будут генерировать ресурсы для развития территории.
Условия для того, чтобы туда приходил бизнес, есть — это вакантные энергомощности и хорошие условия по подключению к сетям. Через Кизел проходит железнодорожная ветка, соединяющая Пермь и Березники. Инвесторы чувствуют это и постепенно осваивают эту территорию. Александр Репин развивает Кизеловский молочный завод, предприниматели из Екатеринбурга построили завод по производству нефтяных вышек.
Мне иногда говорят: а чем другие территории хуже КУБ, почему вы лоббируете только Кизел? А я считаю, что Кизел незаслуженно пострадал и надо эту историю выводить в публичную плоскость. Другой такой же депрессивной территории в крае нет! Когда строили Кизел, действовать нужно было быстро — стране был срочно нужен уголь, ведь Донбасс был захвачен — поэтому строили из того, что было под рукой. Все знают, что в Кизеле ситуация тяжелая. Но мало кто представляет себе, как изношена инфраструктура. Сейчас ничегонеделание грозит коллапсом. Я готов помогать любому, кто решит открыть здесь свой бизнес.
— Откройте секрет — где вы берете ресурсы? Как умудряетесь все держать под контролем?
— Знаете, я даже пиджак во второй половине дня снимаю — так на плечи давит. От чего-то все-таки приходится отказываться. Мы с помощниками определили список проектов, которые уже не требуют моего участия. Эта общественная нагрузка имела смысл в определенное время, и я отдавал ей достаточное количество ресурсов. Сейчас необходимо концентрироваться на бизнесе. Здесь начинается самое интересное.