Кризису исполнился ровно год. Самое время отметить, обмыть по-человечески. Но вот подводить итоги как-то не получается: в отличие от других памятных дат 17 августа не закончилось — оно продолжается. Конечно, звучит мрачновато, ведь в юбилей всегда хочется поговорить о приятном. Вот несколько историй о том, как на кризисе можно не только потерять, но и заработать.
Жить стало интереснее
Ольга Никольская до кризиса торговала кожгалантереей, по простому говоря, сумками из Германии и Голландии. Сами можете представить, как она влетела с этими сумками, когда доллар прыгнул до 25 рублей. По полной программе: тут вам и зависшая "дебиторка", и проблемы с банками, и долги по товарным кредитам. Короче, все кризисные проблемы в одном флаконе.
После 17 августа торговля импортным ширпотребом и продуктами вмиг оказалась парализована. Правда, лихо взлетели продажи бытовой техники: потребители решили отовариться напоследок, но для торговцев, расчищавших свои склады, это были уже не те цены. А вот на Ольгины сумки никто не обращал внимания. Сама Ольга решила потратиться не на стиральные машины и даже не на порошки, а на закупку духов. Но неудачно: в тот день все парфюмерные отделы в Москве закрылись на переоценку, а назавтра ее уже приветствовали новые цены.
"Настроение,— говорит Ольга,— было препоганое. Долги всегда портят отношения с людьми, которым привык доверять". Надо сказать, что в малом и среднем бизнесе нет привычки брать кредиты в банках. Кредиты берутся, как и в челночном бизнесе, "у своих" — у знакомых. Существуют два варианта: либо это люди с большими деньгами, которые почему-то тебе поверили, либо люди с последней заначкой, решившие увеличить ее размер. И вот картина: вам отдают последние деньги, а вы им — дефолт! Конечно, отношения сразу становятся жесткими. Потому что — все же разумные люди — начинается процесс реструктуризации, но при этом каждый внимательно следит, чтобы должник не исчез.
Поначалу сильной паники не было. Никто не знал, как долго все это продлится, и люди пытались вытащить свой бизнес, что называется, за уши. Все-таки оставались какие-то деньги в банках, товары на складах. Многие решили "сесть на товар" и переждать смутные времена. Импортеры пытались говорить с иностранцами об уценке товара, но те уже не знали, кому верить, а кому не верить: самые надежные плательщики вдруг перестали платить, а некоторые даже радовались постановлению правительства, которое ввело мораторий на выплату кредитов иностранным банкам.
И только месяца через два стало ясно, что это крах. В хорошие времена у Никольской был офис площадью 200 кв. м и 15 сотрудников. Почти все они ушли. А тем, кто остался, было честно сказано, что зарплаты пока не будет. Все, что осталось у Ольги,— это компьютеры, мебель и умение работать. Не самые ходовые товары в кризисный период. Всерьез речь шла о том, чтобы взять компьютеры и стулья под мышку и отправиться на улицу. Тогда-то и возникла идея найти работу на стороне.
Многие, кстати, так и поступили. Но для Ольги эта идея не подходила. У нее были серьезные долги, и зарплата в $1 тыс. (пойди еще найди такую!) ее бы не спасла. А на $2-3 тыс. ее бы никто не взял без экономического или финансового образования. Между тем, оставшись без собственного дела, она обнаружила, что ничего не умеет, кроме как руководить. Но все-таки, говорит Ольга, восемь лет руководящей работы научили ее простой истине: надо жить в предлагаемых обстоятельствах. И удача улыбнулась.
Помог кредитор. Вообще, в условиях всеобщего, равного и тайного дефолта кредиторы становятся добрыми, чуткими, но очень настойчивыми. Человек, который хотел получить деньги с Никольской, стал подбрасывать ей перспективные идеи. А в то время все идеи роились вокруг одного: пора начинать работать с местными производителями и на местном же сырье. Искали во всех направлениях. Одна весьма крупная кожгалантерейная фирма поступила решительно — собрала все оборотные средства и вложила их в недвижимость. Теперь это другая фирма: они сдают недвижимость в аренду, а сумки остались как рудимент.
Другие начали делать бизнес с российскими фабриками. Дело в том, что в свое время китайцы своей дешевой кожгалантереей напрочь их задавили. А теперь фабрики воспрянули, и с ними стало выгоднее работать — хотя качество, конечно, не то. Тем не менее одна из подмосковных фабрик даже перехватила у Ольги ее немецкого партнера.
Еще одна категория предпринимателей задолго до кризиса создала собственные цеха, где производились незатейливые вещи,— у этих сегодня дела идут даже лучше, чем у фабрик. А соседи Ольги и вовсе переквалифицировались: бросили сумки и начали торговать стиральными машинами "Вятка". Немного поднялись.
У самой Ольги было несколько вариантов. Самое интересное, что сразу после кризиса возникла масса инвестиционных проектов. Но для участия в таких проектах требовался начальный капитал, которого не было. Другая идея — создать в Москве представительство региональных производителей. Выяснилось, что по всей стране неплохо развиваются небольшие производства (обуви, одежды, галантереи). Всем им очень хочется попасть в Москву, но выходить самостоятельно они боятся. Ольга даже съездила на переговоры в Сибирь, но тут кредитор познакомил ее с очередным деловым партнером.
Сейчас Ольга Никольская руководит научно-производственной фирмой, которая занимается переработкой отходов и производит из них корма и пищевые добавки для сельского хозяйства. Фирма занимает совсем маленький офис (40 кв. м), в котором два телефона и четыре помощника. Обороты, конечно, уже не те, однако Ольга видит неплохие перспективы. А главное, ей, в прошлом научному сотруднику, намного интереснее работать с новыми технологиями, чем торговать сумками. "Понимаешь,— объясняет она,— все-таки раньше все работали со сверхприбылью. А сейчас народ готов довольствоваться малым, честно платить налоги, но работать спокойно — чтобы можно было взять кредит в банке и не бояться курсовых скачков".
Жить стало лучше
Еще одну показательную историю мне рассказал заместитель генерального директора международной компании Egon Zehnder Станислав Киселев. Это компания из разряда "хедхантеров" ("охотников за головами") — то есть занимается подбором высшего управленческого персонала. В ее базу попал директор по маркетингу одной западной компании, торговавшей в России шоколадками, конфетами, жевательной резинкой и проч. Когда кризис серьезно подрубил импорт, директор сильно задумался: а правильно ли было все то, чем он занимался прежде? Ведь вся его работа была связана с продвижением на российский рынок новых иностранных марок, которые стали никому не нужны. Для человека экономический кризис обернулся серьезным личным кризисом.
После консультаций с сотрудниками Egon Zehnder он решил переориентироваться на российские производственные компании. И оказалось, что его западные навыки очень даже могут пригодиться для продвижения торговых марок местных производителей. Сегодня он работает в российской компании, которая производит в России на российском сырье российские напитки. И продвигает популярную российскую торговую марку.
На тот же путь кризис толкнул и западные производственные компании. Например, Japan Tobacco International, купившую в прошлом году весь международный бизнес RJR Reynolds Tobacco за $8 млрд. Надо заметить, что в этом пакете японцы купили и все российские приобретения RJR Reynolds, в том числе и бывшую фабрику им. Урицкого в Петербурге, ныне — RGR Petro. Так вот, по словам представителя Japan Tobacco Int. Андрея Рогова, сразу после кризиса иностранцы тоже оказались в сложном положении (фабрика даже остановилась на две недели). И оперативно начали менять стратегию. В частности, RGR Petro резко увеличила объемы производства сигарет дешевых марок — "Русский стиль", "Прима", "Беломор". После чего стала перестраивать свою сбытовую политику. Во-первых, с уходом с рынка ряда дистрибуторов начала напрямую работать с розницей — мерчендайзеры сами загружали машины коробками с товаром и развозили по точкам. Во-вторых, решила поддержать тех дистрибуторов, которые не "сели на товар", и ввела для них валютный коридор. Скажем, поставщик на две недели устанавливает для дистрибуторов свой гарантированный курс доллара — между 8,5 и 9,5 рубля. Так возникает доверие — ведь дешевле сохранить сбытовую инфраструктуру, чем потом создавать ее заново.
Жить стало веселей
Президент аудиторской компании "Русаудит" Дмитрий Евсеев рассказал о том, как его фирма встретила кризис. Первым делом пришлось сократить на 30% зарплаты и уволить четверть сотрудников. Затем были свернуты проекты по перспективным направлениям. И снижены ставки по тем услугам, на которые упал спрос, а именно на аудит. Далее пришли к идее диверсификации. Посмотрели, какие направления бизнеса группы "Русаудит" можно выделить в отдельные предприятия — и выделили. А потом оформили отношения с региональными партнерами на основе франчайзинга. То есть региональные аудиторские фирмы не живут за счет московской, а зарабатывают сами под торговой маркой "Русаудита". Сегодня, по словам Евсеева, все проекты "Русаудита" реанимированы на 100%. Фактически "Русаудит" сделал то, чему учил за деньги своих клиентов.
Напоследок расскажу совсем сказочную историю — о человеке, который на кризисе разбогател. Жил себе человек, мелкий предприниматель. Летом прошлого года договорился поставить технологическое оборудование в Казахстан — несколько вагонов железяк. Казахстан — республика суверенная, и сделка была заключена в валюте, ему же, как посреднику, причитался небольшой процент. Вагоны ушли в начале августа, казахи платят — и тут наступает 17-е число. Рубль падает к доллару вчетверо. Человек, получив от казахов валюту, платит российским поставщикам рублевую сумму — вчетверо меньше. И получает законные комиссионные — $150 тыс. Так что кому кризис, а кому — мать родная.
ВЛАДИМИР Ъ-ГЕНДЛИН
РАНЬШЕ ВСЕ РАБОТАЛИ СО СВЕРХПРИБЫЛЬЮ. А СЕЙЧАС ГОТОВЫ ДОВОЛЬСТВОВАТЬСЯ МАЛОЙ ПРИБЫЛЬЮ И ЧЕСТНО ПЛАТИТЬ НАЛОГИ — ЛИШЬ БЫ РАБОТАТЬ СПОКОЙНО
ГЛАВНЫЕ УРОКИ КРИЗИСА: НАДО ПОДДЕРЖИВАТЬ ОТЕЧЕСТВЕННОГО ПРОИЗВОДИТЕЛЯ И ДИВЕРСИФИЦИРОВАТЬ БИЗНЕС