Подписание в Кремле договора России и Белоруссии сторонники Лукашенко уже подают как историческое событие: ровно восемь лет назад, 8 декабря 1991 года, были заключены Беловежские соглашения, которые положили конец СССР. И вот сегодня, в тот же день, Ельцин собирается поставить свою подпись под договором, который многие воспринимают как начало возрождения нерушимого Союза. На самом деле 8 декабря 1999 года может быть положен конец Российской Федерации.
Ельцин заболел очень вовремя. В администрации президента не хотели подписывать союзный договор с Белоруссией 26 ноября. Не потому, что не хотели его вообще подписывать,— просто этот "ресурс" мог быть с большей выгодой для Кремля использован позднее, уже после выборов в Думу. Не случайно высокопоставленный сотрудник администрации на прошлой неделе на вопрос о дате подписания договора (напомним, тогда называлось 6-7 декабря и, как вариант, 15 декабря) вяло тянул: "Ну, думаю, до конца декабря подпишем..."
Сейчас в администрации никто не может дать официального ответа, почему все-таки было выбрано 8 декабря — "день Беловежской пущи". Неофициальный звучит так: "'Дедушка' очень хотел в Китай. И очень хотел подписать договор. Это он решил подписывать восьмого".
Президент любит символы. И любит поступать по принципу "охота пуще неволи". Возможно, ему представилось, что подписать договор о начале "возрождения Союза" в день его задокументированного распада — очень неплохой ход. Если так, то он ошибается. Скорее, Лукашенко может с полным основанием праздновать победу: выглядит все так, будто это он заставил Ельцина, подписавшего на заре своего президентства приговор Советскому Союзу, на исходе политической карьеры поставить подпись под собственной исторической капитуляцией.
Но дело даже не в этом. В конце концов, оценка события — это проблема мастерства пиарщиков, не более того. Гораздо опаснее то, что может последовать за подписанием договора. Буквально на следующий день после того, как Ельцин слег с пневмонией, появились слухи, что "болезнь" вызвана "деструктивной позицией лидеров некоторых национальных республик, входящих в РФ".
Якобы за несколько дней до запланированного подписания российско-белорусского союза руководству России стало известно, что в Татарии, Башкирии и некоторых других республиках разработан и скоординирован план действий, по которому сразу же после подписания в Москве договора о российско-белорусском союзе законодательные органы этих республик одновременно приняли бы решение о денонсации федеративных договоров с Россией. Одновременно они собирались принять акт о вступлении в российско-белорусский союз на тех же правах и условиях, на которых в него вступает Белоруссия. Причем решение должно было носить ультимативный характер. Удовлетворение этого требования означало бы распад РФ. Поэтому, мол, Борис Ельцин предпочел заболеть и отложил подписание договора до полного согласования позиций с руководством Татарии и Башкирии.
На прошлой неделе высокопоставленный сотрудник администрации слухи эти опровергал. По его словам, в Кремле не опасаются, что подписание союзного договора с Белоруссией может привести к распаду России: "У российского руководства достаточно средств, чтобы Татария, Башкирия, Ингушетия и другие республики, как, впрочем, и их руководители, не чувствовали себя ущемленными". Судя по интервью Ъ Руслана Аушева (по данным Ъ, такую же позицию занимают и Минтимер Шаймиев, и Муртаза Рахимов), главы этих республик не очень верят в "достаточность средств". Или, напротив, эта "достаточность" их не устраивает и даже пугает.
Но возможно и другое. Возможно, что спокойствие Кремля объясняется тем, что как раз на стремлении национальных республик к выторговыванию себе особых прав (вслед за которыми в конфедеративность, несомненно, ударятся и некоторые ненациональные регионы России) строится расчет. Объединение с Белоруссией всегда считалось запасным вариантом Кремля на случай острой необходимости переноса выборов. Может быть, комментаторы, придерживающиеся этой версии, были не столь уж не правы.
Конечно, подписание договора вовсе не будет означать, что решение о переносе принято. Но возможность такая у Кремля появится — если в результате притязаний "особых" субъектов федерации изменится государственное устройство России. Вопрос в том, уверен ли Кремль, что сумеет при этом на какой-то точке остановить центробежный процесс. Или это устройство может измениться до такой степени, что никаких выборов в России не будет вообще. Их будут проводить или не проводить в какой-то другой стране.
ЮРИЙ Ъ-ЧУБЧЕНКО, ГЕОРГИЙ Ъ-ДВАЛИ
О том, с чем пришли к подписанию договора белорусский народ и белорусский президент, читайте на стр. 9 и 11.