Не кажется ли вам, что неподдельное счастье в сердце человека может вселить даже наличие в его подъезде лифта и мусоропровода? Если не кажется, значит, вы никогда не жили в пятиэтажном шедевре отечественной архитектуры, именуемом "хрущобой". И вам никогда не понять, какую радость испытывает человек, узнающий вдруг, что его родная "хрущоба" идет на снос, а родное городское правительство готово переселить его во вновь построенный дом с гораздо большим числом этажей. Радость его безмерна. Правда, потом наступает разочарование.
Я, как вы понимаете, несколько лет живу в пятиэтажном строении вышеупомянутого типа. Так что, увидев на двери своего подъезда объявление с просьбой ко всем жителям как можно скорее навестить районную управу и обсудить условия переселения в новые квартиры в новом доме, я испытал примерно те же чувства, что и граф Монте-Кристо, через 20 лет заключения выбравшийся наконец на свободу.
Даже сегодня, через полгода после известия о том, что меня переселяют в новую квартиру, я готов простить себе, немолодому в общем-то человеку, успевшему пережить аж две конфискационные денежные реформы, либерализацию цен, "черный вторник" и прошлогодний дефолт, ту эйфорию, что охватила меня, когда я узнал, что родное государство обещает мне, рядовому, не наделенному властными полномочиями и не отмеченному народным доверием гражданину что-то дать взамен изымаемого у меня имущества. Нет, даже не что-то, а самую настоящую квартиру в новом доме. С лифтом, мусоропроводом, балконом, раздельными комнатами и прочими достижениями цивилизации. Тем, кто не знает всех прелестей проживания в квартире, где на кухне можно спокойно дотянуться рукой из одного угла в другой не вставая с табуретки, чувства эти могут показаться наигранными. Но, поверьте, так оно и было.
А кстати, надо вам сказать, что та самая квартира в пятиэтажном строении досталась мне отнюдь не на халяву. Я ее, надо вам сказать, купил. За свои честно заработанные деньги. И, как вам может показаться на первый взгляд, вовсе не с расчетом на скорое переселение в более комфортабельное жилище за счет городских властей и, соответственно, экономию немалой суммы. Покупал я ее несколько лет назад, когда разговоры о сносе "ветхого пятиэтажного жилого фонда" если и велись, то для большинства здравомыслящих людей звучали как увещевания полусумасшедших проповедников, хватающих за руки пассажиров метро и предрекающих конец света на конкретную дату. Мотивы, которыми я руководствовался, покупая квартиру в "хрущевке", были не меркантильными, а, скорее, романтичными: в этом самом доме жила моя недавно обретенная супруга с (открою семейную тайну) ребенком от первого брака. И, просчитав все возможные варианты воссоединения (десяток схем съездов, разъездов и обменов), я пришел к выводу, что оптимальным будет просто купить квартиру в том же доме. Я даже плюнул на то, что Марьина Роща — район менее престижный, чем Сокольники, где я жил до этого. Чего не сделаешь, чтобы быть поближе к семье!
Как бы то ни было, я стал полноправным собственником жилья со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Обязанности свои я, к слову, выполнял всегда исправно, благо зарплата сотрудника крупной финансовой компании позволяла вовремя и в полном объеме вносить плату за электричество, телефон и прочие коммунальные услуги. Так что, отправляясь в управу на встречу с представителями местных властей, я вполне резонно рассчитывал на столь же педантичное соблюдение ими моих прав и надеялся, что власти в соответствии с этими самыми правами предоставят мне 2-комнатную квартиру в новом доме. Причем надеялся я на это не без оснований.
Я не юрист, но суть федерального закона, в соответствии с которым я должен получить новую квартиру, и без того была предельно ясна: мне с моего согласия должны предоставить равноценное жилое помещение или, на мое усмотрение, иную компенсацию. Определение "равноценности" подразумевает, что жилплощадь предоставляемой мне новой квартиры, а также количество комнат в ней не должны быть меньше, чем в квартире, в которой я проживал до этого. Причем новая квартира должна быть в том же самом районе. Это я взял не с потолка: любому желающему я готов предоставить видеозапись выступления первого вице-премьера правительства Москвы Владимира Ресина в программе "Лицом к городу", из которого прямо следует, что владелец 2-комнатной квартиры в сносимой пятиэтажке бесплатно получит 2-комнатную же квартиру в новом доме в том же районе. Так что никаких проблем быть не должно.
И итог первого визита в районную управу укрепил меня в мысли, что живу я теперь, слава Богу, все-таки не в той стране, в которой родился и в которой прошли мое детство, отрочество и юность. Ушли, ушли наконец в прошлое бесконечные и вечно ругающиеся на все лады очереди просителей в многочисленных госконторах. Уволились или вышли на пенсию эти воспитанные в духе ненависти ко всему человечеству существа неопределенного возраста и пола, забаррикадировавшиеся от посетителей за обшарпанными дверями кабинетов. Все теперь, как выяснилось, совсем по-другому: новое здание управы, чисто вымытые коридоры в помещениях, напоминающих офис преуспевающей фирмы, и, главное, обаятельнейшая начальница отдела учета и распределения жилья Ирина Владимировна Бугрова. Которая без лишних проволочек выдала мне смотровой талон на 2-комнатную квартиру в только что отстроенном многоэтажном доме, что буквально в нескольких шагах от моего дома. Конечно, я тут же бросился смотреть квартиру.
После завершения этой процедуры в моем сознании прочно утвердилась мысль, что жизнь удалась: не царские, конечно, хоромы, но и я — не Иоанн Васильевич. Единственное, что несколько омрачило мою радость, так это то, что моя законная половина получила смотровой талон на квартиру, находящуюся в другом подъезде. Я было раскатал губу на то, что квартиры мы получим на одном этаже или на худой конец в одном подъезде, и даже намекнул об этом в управе, но тут уж милейшая Ирина Владимировна оказалась бессильна. "Все квартиры распределены. Вам выделена именно эта, поменять ее нет ну никакой возможности",— печально улыбнувшись, произнесла она. Впрочем, долго расстраиваться по этому поводу я не стал: ну какая, действительно, разница — ведь дом-то один и тот же.
В общем, расписавшись в том, что предложенная квартира меня вполне устраивает, и собрав кипу необходимых документов, я сдал все бумаги в управу и стал считать дни, оставшиеся до 20 мая. В этот день Ирина Владимировна обещала назвать мне имя инспектора Управления муниципального жилья округа, который займется оформлением договора мены, необходимого для моего вселения в новую квартиру на правах ее собственника.
Чтобы скоротать ожидание, я решил загодя позаботиться о благоустройстве своего жилища. Объехал десяток фирм, занимающихся ремонтом квартир, выяснил расценки "диких" бригад хлопцев и дивчин с Винницы и после долгих консультаций с супругой выбрал наконец мебель для кухни. Но, видно, само провидение спасло меня от того, чтобы уступить увещеваниям продавца и оплатить приглянувшийся мне комплект сразу.
И вот наступило 20 мая. Я затаив дыхание позвонил в управу. И услышал в ответ фразу, которая меня несколько отрезвила: "Документы ваши еще в Управлении муниципального жилья, подождите несколько дней". Впрочем, особой тревоги я не испытал: если рассуждать здраво, бюрократия при любой власти бюрократия, а несколько дней ничего не решают. Уж сколько лет прожил в этой квартире, проживу еще недельку-две.
Через несколько дней я позвонил в управу. Голос в трубке звучал с какими-то новыми интонациями. По вашей квартире, сказали мне, есть проблемы, так что подъезжайте к нам в управу в конце недели. На этом разговор закончился. Несколько дней я провел как на иголках, пытаясь сообразить, какие проблемы могли возникнуть с моей квартирой. В итоге, не вытерпев, я поехал в управу на день раньше указанного срока.
Смысл сказанного мне там я, если честно, уловил не сразу. А когда наконец понял, о чем идет речь, первым делом подумал, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Сказано было буквально следующее: Управление муниципального жилья вернуло мои документы, поскольку 2-комнатной квартиры для меня слишком много. И теперь г-жа Бугрова вынуждена будет предложить мне квартиру однокомнатную, а мне, по ее словам, понадобится грамотный адвокат. "Если не хотите, можете смотровой на однокомнатную не получать, я сама напишу, что вы его получать отказались" — этой фразой она меня добила окончательно.
На то, чтобы оправиться от шока, мне потребовалось время. Придя наконец в себя и втайне надеясь, что все это не совсем умная шутка, я поинтересовался у этого чиновника с ангельским обличьем, есть ли какое-нибудь официальное решение об отказе мне в 2-комнатной квартире, которую уже предложили и на которую я без колебаний согласился. "Да какое вам еще решение! Буданов (начальник Управления муниципального жилья Северо-Восточного административного округа.— Ъ) ваши документы вернул, вот и все решение". И тут же предложила мне написать заявление на имя г-на Буданова с просьбой предоставить мне 2-комнатную квартиру. Тут уж даже я, почти полный дилетант в юриспруденции, догадался, что, написав такое заявление, из человека, которого в соответствии с законом должны переселить в новую квартиру, я тут же превращаюсь в рядового просителя, на заявлении которого резолюцию "отказать" будут ставить, даже не дочитав его до конца.
Все выходные я потратил на консультации с юристами (со своими знакомыми и с теми, кого порекомендовали друзья и сослуживцы). Юристы меня не понимали. Когда я излагал им суть проблемы, они смотрели на меня недоверчивым взглядом, говорили, что этого быть не может, потому что не может быть никогда, что это нонсенс, и, как я полагаю, подозревали меня в попытке втянуть их в какую-то хитро запутанную авантюру, смысл которой непонятен даже им, матерым адвокатам. Больше всех порадовал меня один рекомендованный друзьями адвокат, который долго морщил лоб, пытаясь вникнуть в смысл рассказанной мной истории, и наконец, просияв, спросил: "Так тебе что, еще одну квартиру предлагают? Так не отказывайся".
Но все же в ходе множества консультаций я получил три действительно дельных совета: ничего не подписывать, в управе не показываться, ждать судебного разбирательства. Первые два совета я выполнил в точности, но третье оказалось мне не по силам: каждый день с замиранием сердца ждать, когда в дверь позвонит курьер из суда и вручит повестку, оказалось весьма утомительным занятием. Не выдержав, я сам позвонил в управу. Выяснилось, что Ирина Владимировна в отпуске, а оставшаяся за нее сотрудница спокойно сообщила мне, что материалы на меня передают в суд. Основанием же для этого, по ее словам, стал мой отказ от предложенной мне однокомнатной квартиры. На мое резонное, как мне кажется, замечание, что я ни от чего не отказывался, а, напротив, согласился на предложенную мне 2-комнатную квартиру, эта сотрудница произнесла совершенно гениальную фразу: "А вы приезжайте, я выпишу вам смотровой на однокомнатную". Мне не оставалось ничего иного, как повесить трубку и оставшиеся дни молча ждать повестки в суд.
Ждать пришлось недолго. В последних числах июня мне вручили ее вместе с исковым заявлением, из которого я узнал, что я, оказывается, попирая все нормы законности и социальной справедливости, отказываюсь от предлагаемой мне прекрасной однокомнатной квартиры и требую, чтобы меня переселили в 3-комнатную! Ситуация принимала фантасмагорические оттенки, и я с нетерпением ждал судебного разбирательства.
Ему, впрочем, предшествовало предварительное собеседование в суде, на котором представитель истца наконец внес толику ясности в наше дело. В наше, потому что я, как выяснилось, оказался не одинок со своими проблемами: в том же положении оказались еще несколько собственников квартир нашей многострадальной пятиэтажки. Так вот, со слов представителя истца — УМЖ СВАО,— все наши проблемы возникли из-за того, что первые смотровые талоны на квартиры сотрудники жилотдела управы выписали с превышением полномочий. За что все они уже понесли заслуженное наказание: им объявлены выговоры, а очередной премии им не видать как своих ушей. Некоторые собратья по несчастью тут же решили сдаться на милость чиновников и, не доводя дела до суда, поспешили начать оформление в собственность квартир, количество комнат в которых было на одну меньше, чем в пятиэтажке. Мол, "с паршивой овцы хоть шерсти клок". Но только не я. Присутствие за моей спиной грамотного адвоката прибавляло уверенности. Отступать я был уже не согласен, и решил идти до конца. Который, как мне казалось, был уже близок: на 14 июля было назначено судебное разбирательство в Останкинском межмуниципальном суде.
Далее события замелькали с калейдоскопической быстротой. Первое заседание суда началось с того, что мой адвокат заявил ходатайство о замене истца. По его мнению, УМЖ не имело права подавать на меня в суд, так так оно является не юридическим лицом, а всего лишь подразделением Департамента муниципального жилья Москвы. Суд ходатайство удовлетворил и перенес слушание дела на неделю. На следующем заседании рассматривался уже иск, поданный на меня не УМЖ, а префектурой СВАО, но судья опять отложил слушание, так как истцы не представили суду необходимый набор документов, на котором настаивал и мой, и другие адвокаты. К следующему заседанию я поймал себя на мысли о том, что стал думать юридическими терминами. К этому моменту было готово все: документы были предоставлены суду, иск был подан надлежащим истцом и даже Ирина Владимировна выступала в качестве свидетеля.
Дебаты, как и предсказывал мой адвокат, развернулись вокруг понятия "равноценное жилое помещение". Чиновники, решившие во что бы то ни стало поселить меня в однокомнатную квартиру, ссылаясь на московские законы и постановления, упирали на то, что "равноценная" — это равная по стоимости в денежном выражении, и представили суду даже справки из БТИ, согласно которым стоимость предлагаемой мне однокомнатной квартиры намного превышала нынешнюю стоимость моей 2-комнатной квартиры. Защита, приводя в качестве контраргументов выдержки из федеральных законов, убеждала судью в том, что равноценной моей 2-комнатной квартире может быть только 2-комнатная квартира в том же районе (о чем, напомню, говорил и Ресин). Одно только перечисление названий всех законов, инструкций, положений и резолюций, на которые они ссылались, отстаивая свою точку зрения, займет несколько страниц. К середине заседания я уже перестал улавливать суть препираний, а к моменту оглашения результатов находился уже в прострации и не сразу расслышал произнесенную судьей фразу. Только довольная улыбка адвоката вернула меня к жизни, и я понял суть решения: "В иске отказать". Мы победили. Квартира моя.
У чиновников, правда, оставалось еще 10 дней на то, чтобы подать кассационную жалобу, но это меня почему-то не пугало. Ну подадут. Мы снова выиграем. Без проблем. Так что неделю я потратил на восстановление душевного равновесия, даже не пытаясь выяснить, подали они жалобу или нет, и снова вернулся к планам обустройства новой 2-комнатной квартиры.
Через неделю раздался долгожданный звонок из управы с просьбой зайти для собеседования. Коридоры там были так же чисты, стены сверкали той же белизной, а Ирина Владимировна улыбалась все той же милой и очаровательной улыбкой. И, не переставая улыбаться, вручила мне смотровой талон на 2-комнатную квартиру... в доме в другом районе, на первом этаже. И мило проворковала: "Что, будете писать отказ?"
Адвокат уже согласился на новое дело. Ждем иска...
СЕРГЕЙ ПАНОВ
------------------------------------------------------
ВЗАМЕН КВАРТИРЫ В СНОСИМОЙ ПЯТИЭТАЖКЕ ВЛАСТИ ДОЛЖНЫ ПРЕДОСТАВИТЬ РАВНОЦЕННУЮ КВАРТИРУ В НОВОМ ДОМЕ В ТОМ ЖЕ РАЙОНЕ
РАВНОЦЕННАЯ КВАРТИРА, СОГЛАСНО ЗАКОНУ, - ЭТО КВАРТИРА С ТАКИМ ЖЕ КОЛИЧЕСТВОМ КОМНАТ