С назначением на пост главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова московские власти вновь взялись за популяризацию позабытых архитектурных конкурсов. Уже выбрана концепция строительства нового здания Политехнического музея, впереди конкурсы по парку "Зарядье" у стен Кремля, территории завода "Серп и молот" и международному финансовому центру в Рублево-Архангельском. Но с возвращением конкурсной практики вернулись и нерешенные вопросы: отсутствие законодательно утвержденных правил игры и, конечно, защиты авторских прав архитекторов.
Рисунок: Коммерсантъ / Виктор Чумачев
Фото: Коммерсантъ / Сергей Киселев / купить фото
Судьба у архитектурных конкурсов в России, мягко говоря, складывается непросто. В цивилизованном мире конкурсная история давно обросла понятными правилами игры, внушительным списком заявивших о себе молодых архитекторов, а главное, реальными зданиями. Один из главных символов стиля хай-тек Центр Помпиду в Париже был построен по итогам конкурса 1971 года, на котором почти из 680 работ был выбран проект на тот момент мало кому известных англичанина Ричарда Роджерса и итальянца Ренцо Пьяно. И таких примеров не перечесть. У нас же каждый конкурс, как сказал один архитектор, превращается в кордебалет, а то и в скандал и практически никогда не заканчивается строительством того, что задумывал автор. С назначением на пост главного архитектора Москвы 35-летнего Сергея Кузнецова, партнера архитектурного бюро SPeeCH Чобан & Кузнецов, Москва опять решила вернуться к позабытым архитектурным конкурсам. Но поднятая Сергеем Кузнецовым волна вместе с громкими именами участников, заказчиков и объектами конкурсов вынесла на берег и скелеты, опознать которые без оглядки на прошлый опыт сложно, да и неправильно.
Попытка номер один
Привить Москве конкурсную практику пытался в свое время еще Александр Кузьмин, в 1996 году ставший главой Москомархитектуры и главным архитектором Москвы. В 1997 году стартовал конкурс на реконструкцию Боровицкой площади, где планировалось разместить новые здания музеев Кремля. Без скандалов не обошлось: в процессе поменялось жюри. В марте 1998 года на конкурсе был выбран проект застройки Болотного острова. Обе концепции так и остались на бумаге. В том же году Александру Кузьмину удалось добиться того, чего так ждало все архитектурное сообщество: мэр столицы Юрий Лужков подписал постановление о правилах проведения архитектурных и градостроительных конкурсов, основанных на правилах стран Европейского сообщества (N647-ПП). Это был успех: постановление определило формат конкурсов (открытые или закрытые), требования к участникам, к жюри, две трети которого теперь определялись "методом случайного" выбора из коллегии, ежегодно формируемой Союзом московских архитекторов из лицензированных архитекторов. Участникам обещалась полная анонимность, победителю — право на дальнейшее проектирование объекта, а результатом конкурса становилось свидетельство об утверждении архитектурно-градостроительного решения. Да, теперь конкурсы мог объявить любой, кто обеспечивал их финансирование. Казалось, вот вам готовый инструмент по выбору лучших архитектурных решений, поиску новых имен, вот она, возможность потеснить на Олимпе "Моспроект-2" — главного исполнителя муниципальных, а с ними и частных заказов. Но жизнь всегда сложнее правил. Конкурсы приживались болезненно, а после и вовсе сошли на нет со вступлением в силу в 2006 году 94-ФЗ "О госзакупках". У большинства же застройщиков выработалась своя практика проведения конкурсов, в основу которых легло два принципа. Первый: главное — согласовать проект. Рассказывают, что "Дон-строй", перед тем как строить свой комплекс "Оружейный" на Садовом кольце, заказал проекты нескольким звездным западным архитекторам: бюро автора Центра Помпиду Ричарда Роджерса, всемирно известному своими небоскребами американскому бюро SOM и немецкой мастерской Ingenhoven Architects (упоминание об этом проекте есть только на сайте последней). Но в итоге строительство башни началось по проекту главы "Моспроекта-2" Михаила Посохина. Второй принцип — архитектор отказывается от прав на предложенное решение, что позволяет девелоперу заказать дальнейшее проектирование или тому, кто удовлетворяет первому принципу, или тому, кто стоит дешевле. Архитектору такие конкурсы без дальнейшего участия в проекте приносят одни убытки: проделанная работа по факту обходится в три-четыре раза дороже полученного гонорара. У застройщика своя мотивация: "Работа оплачена? Оплачена. Так в чем вопрос?". Но даже если архитектор остается в проекте, никто не отменяет риска того, что заказчик может просто передумать строить объект. Так закончилась история первого крупного международного конкурса, на котором в 2002 году была выбрана концепция правительственного квартала в "Сити" Михаила Хазанова, Антона Наговицына и Нодара Канчели. Был даже возведен фундамент здания, но потом планы города изменились, и в декабре 2011 года права на участок на торгах ушли к бизнесменам Году Нисанову и Зараху Илиеву, а десять лет работы архитекторов оказались потраченными впустую.
Попытка номер два
С приходом Сергея Кузнецова Москва опять заговорила о конкурсах. Сначала радостно: работы у архитекторов сегодня немного, а конкурсы в таких условиях — реальная возможность получить заказ. Но вот были брошены первые шары, и радость сменилась многочисленными вопросами: как формируется жюри? Как проводится экспертиза и общественное обсуждение? Как происходит отбор участников и определение победителя? Почему председателем жюри почти всех конкурсов является главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов? Из забытья всплыло постановление о конкурсах 1998 года, а с ним — и идея наконец узаконить правила Международного союза архитекторов. Масла в огонь подлил и тот факт, что победителем двух громких конкурсов — на концепцию музейно-просветительского центра Политехнического музея и фасадов нового здания Третьяковской галереи — стал бывший партнер Сергей Кузнецова по бюро SPeeCH Сергей Чобан (первая концепция — совместная работа с итальянским бюро Massimiliano Fuksas Architetto). Кстати, проект здания Третьяковской галереи был разработан еще в 2007 году "Моспроектом-4" под руководством Андрея Бокова.
Учитывая, что узаконенных правил проведения архитектурных конкурсов в России до сих пор нет, вопросы, задаваемые архитекторами, выглядят логично. Впереди объявление итогов еще нескольких громких конкурсов: в середине ноября будет выбрана концепция парка "Зарядье" у стен Кремля (заказчик — принадлежащее Москве ОАО "Россия"), в начале декабря — музейно-выставочного комплекса Государственного центра современного искусства (ГЦСИ) на Ходынском поле (сам ГЦСИ), в апреле 2014 года — международного финансового центра в Рублево-Архангельском (принадлежащее Сбербанку ЗАО "Рублево-Архангельское"; территория 460 га). Все эти конкурсы проходят при участии института "Стрелка", которому за последние пару лет удалось стать главным экспертом в этом деле. "Мы проанализировали лучшую мировую практику: правила американского института архитекторов (AIA), Королевского института британских архитекторов (RIBA), немецкого союза, австрийского. Также мы постоянно проводим мониторинг проходящих в мире конкурсов и по его результатам модернизируем свою систему",— пояснил руководитель конкурсной практики института "Стрелка" Денис Леонтьев. Пока своего закона у архитекторов нет, организаторам самим приходится отстаивать интересы своих конкурсантов: "Каждый раз это серьезная борьба, но по итогам всех наших конкурсов право на предложенное решение остается за архитектором, а не переходит, как уже давно повелось, заказчику",— говорит Денис Леонтьев.
Включились в конкурсный марафон и первые девелоперы: при поддержке Москомархитектуры группа "Интеко" Микаила Шишханова объявила международный конкурс на архитектурную концепцию парка на Ходынке (итоги будут подведены в марте 2014 года), где несколько лет назад девелопер завершил строительство жилого района "Гранд-парк", ЗАО "Дон-строй инвест" — на концепцию развития территории завода "Серп и молот" (конец декабря 2013 года). Конкурсу по "Серпу и молоту" предшествовало заседание Архитектурного совета, на котором предложенная концепция планировки территории была забракована. Власти сами признаются, что затащить девелоперов на конкурс одним обещанием получить качественное архитектурное решение сложно. На подготовку и проведение конкурса может уйти минимум полгода, да и само предприятие может обойтись в несколько миллионов долларов. Был выбран другой язык. В апреле этого года правительство Москвы одобрило проект постановления о порядке утверждения архитектурно-градостроительных решений, которое определило два пути прохождения согласования — через рабочее рассмотрение главным архитектором Москвы или на конкурсе. Теперь сомнения в том, что конкурсы будут, нет, главный вопрос в другом: материализуются ли выбранные концепции, и если да, то будут ли они соответствовать авторским задумкам?