Концерты тура "Timeless", раскручивающего последний альбом Милен Фармер "Monkey Me", напоминают высокотехнологичную операцию по взятию концертных залов и публики. Вечером понедельника в СКК французская певица представила свое новое и самое продвинутое на сегодняшний день шоу. Посреди космических декораций, хитов и роботанцев МАКС ХАГЕН и еще полтора десятка тысяч зрителей увидели живого человека.
"Милен с нетерпением ждет твой репортаж", — сообщила пресс-менеджер петербургского организатора концерта. Пока ты пытаешься осознать, что могло бы означать подобное внимание, тебе рассказывают, что певице переводят все материалы, написанные про нее. Только успевай следить за запятыми. Еще одно личное пожелание певицы — запрет официальной фото- и видеосъемки на ее концертах, просто на всякий случай. Когда газетные фоторедакторы узнают подобные новости, икаться ей должно мощно. Среди острых выражений и эмоциональных междометий прозвучали и слова "Даже Мадонна разрешала...". Смысл в них был и более глубокого толка: вопрос даже не в крутости, а в месте на современной поп-сцене.
Для континентальной Европы, и в первую очередь франкофонных стран, Милен Фармер и оказывается почти полным аналогом американской мускулистой поп-королевны. Она доказывает, что полтинник и больше для сексапила не возраст, умеет подпустить провокационности — впрочем, по сравнению с ее имиджем и темами 80-х и 90-х, уже довольно легкой — и собирает аренные аншлаги по пристрелянным местам. В Петербург певица прибыла, можно сказать, по следам Наполеона — через Белоруссию и Москву. Северная столица ожидаемо пала, в СКК собралось примерно 15 тыс. человек. Молодежь устраивала "рыжие флэшмобы" и светила в танцпартере неоновыми буквами "М", дяди постарше на трибунах демонстрировали если и не супервокальные данные, то хотя бы заметное знание французского и горячую любовь.
С Милен Фармер путешествует сто человек только штатного персонала, не считая техников и рабочих на месте; полторы сотни тонн оборудования монтируются три дня. С трибун можно было заметить, что только светом, видео и движениями декораций заведуют минимум шесть операторов, сидящих за футуристического вида пультами и обвешанных наушниками-микрофонами, как специалисты по космическим полетам. Футуризм и хай-тек в шоу идут в ногу с последними "активностями" Милен Фармер. Альбом "Monkey Me" нацелен на современные музыкальные течения и звуки, а с обложки смотрит не роковая девушка, как бывало прежде, но отбеленный феминный гуманоид. На сцене певица появляется буквально из "звездных врат" — восьмиугольного портала, образованного световыми конструкциями, по ходу представления поворачивающимися так и сяк. Так же эффектно исчезает она и в конце шоу, в дыму, извергаемом "летающей тарелкой" — поднимающимся кольцеобразным блоком прожекторов. Казалось, что дизайнеры поставили себе задачей заставить светиться любую деталь — и ладно бы это был статичный передний край сцены, но переливающимися панелями оказывались залеплены даже рояль и гитары в руках музыкантов.
Милен Фармер для России — это не только и не столько дива, держащаяся в струе континентальной поп-музыки, сколько рискованная и раскованная красавица из клипов-фильмов вроде древнего "Libertine". Как раз старого материала на этом концерте и не хватало. Треть его была отведена двум последним альбомам, и даже старые песни в обновленных техно-аранжировках радовали не всегда. Так, если "Je t'aime melacholie" прозвучала неплохо — да еще и с видеоартом, в котором охотно покопались бы и индустриальные музыканты, и психоаналитики, — то "Disenchantee" и "Sans Contrefacion" были скорее просто громкими и яркими. Инструментальный перегруз и ритмическое давление норовили задавить голос певицы, который временами не спасали даже две бэк-вокалистки. И, конечно, новая танцевальная мочилка "A l'ombre" вряд ли была песней, которой стоило бы заканчивать основную часть концерта за пределами Франции, — если там это хитовый сингл, то для местной публики он не более чем непонятный, хотя и живой номер. Здесь, правда, можно было получать удовольствие от видео, повторявшего жутковатые образы из клипа, срежиссированного Оливье де Сагазаном.
Одной из главных фишек шоу стала пятерка коленчатых роботов, выезжающих из-под сцены и дававших фору живой маскулинной подтанцовке. Уставившись в зал то красными, то синими глазами-лампочками, они изгибались точно в соответствии с хореографией. Выглядело это как мечта технофила: кто бы мог подумать, что техника инопланетного вида может не только работать с точностью до запрограмированного сантиметра, но даже выглядеть секси в нужном антураже. Роботам был отведен и собственный номер, в котором, на зависть своим механическим братьям с автоконвейеров, они сплясали сами по себе. Что классика, что дабстеп — удавалось им все, и аплодисментов они получали не меньше, чем сама Милен Фармер. По эффективности воздействия на публику они, пожалуй, затмили и ее проезд над танцполом на выдвижной аппарели во время песни "Bleu Noir", и дуэт "Slipping Away" с поющим изображением невыспавшегося и как-то резко постаревшего и обородевшего Моби.
Впрочем, постановка, отрепетированность номеров или техника ни в одном шоу не заменят "человеческий фактор". Одно дело заявки "Ya lyublu tebya!" или паренек, выведенный на сцену под песню "XXL" и сияющий что твои прожектора, — такое происходит на каждом концерте тура. Юноше достались и объятия (по программе), и почти материнское лобзание в уста (к удивлению даже персонала концерта). Но случился и момент, в котором стало понятно, чем Милен Фармер — при меньших масштабах популярности — обставляет ту же Мадонну. Спев с Гэри Джулсом песню "Mad World" группы Tears for Fears и Les Mots, в которой в оригинале пел Сил, Милен Фармер осталась на пару с клавишником и его светящимся роялем. Во время "Je te dis tout" показалось, что певице переложили пудры с блестками под глаза, но уже через секунды стало ясно, что она... самым натуральным и неотрежиссированным образом плачет. Крупняк на экране выдал дрожащие губы и слезу, ползущую по щеке, — певица уже не столько пела, сколько дошептывала. Публика входила в состояние между ступором и нирваной — в самом деле, непонятно было, не то аплодировать эмоциям на сцене, не то тянуться за платками и сглатывать комок в горле. В переводе на русский название песни значит "Я расскажу тебе все". Пожалуй, все совпало: одна эта вещь рассказала о Милен Фармер больше, чем остальные два часа технических крутостей. Космос космосом — а гуманоид с афиши все-таки остался живой и непосредственной артисткой, даже через все двадцать с лишним лет в индустрии. За то и любима.