"Что у вас там происходит?" — с таким вопросом я обращался к людям из мира бизнеса всю последнюю неделю. Собеседники принимали глубокомысленный вид и отвечали: "Пока тишина. Но кое-что все-таки происходит". Это такой пароль: если ничего не понятно, значит идет перегруппировка сил. Неизвестно, в каком направлении и в чьих интересах, но это главный итог года: русский бизнес выжил и даже шевелится.
Деловой климат в стране напоминает предвыборный анекдот. Депутат призывает избирателей голосовать за него: "Я хочу, чтобы в стране все были богатыми". Из зала спрашивают: "А куда же денутся бедные?" — "А бедные все вымрут!"
Так и в бизнесе: в начале года российский рынок выглядел полем после битвы. Многие вымерли. Денег не то чтобы стало меньше — просто стало меньше их владельцев. Кто не выстоял, был куплен, либо просто освободил место на рынке, укрепив тем самым позиции остальных. Многие агонизируют, но уже так давно, что это превратилось для них в привычное занятие. Некоторые процветают — разумея под этим то, что по-прежнему способны выплачивать сотрудникам зарплаты и рассматривать новые проекты. Кстати, новых проектов, по общему мнению, не стало меньше. Просто уменьшилось число нулей, закладываемых в бизнес-планы: народ реалистичнее оценивает рентабельность и осознает, с какими усилиями придется бороться за эти нули.
Да и вообще, год получился какой-то тихий. Не было громких разводов, расколов и отпочкований. Многие и вовсе полагают, что кризис в нашей стране не прекращался. Наоборот, он стабилизировался и чувствует себя очень хорошо. Настолько хорошо, что никто уже не чувствует, что это кризис. Другие, напротив, испытывают осторожный оптимизм. Хотя и не видят для него оснований: экономические прогнозы не очень утешительные. И все же, как заметил один из экспертов, "впервые стало ясно, что люди могут больше, чем деньги".
В самом деле, вести о позиции МВФ перестали влиять на курс доллара. Помните, все газеты на первых полосах судили-рядили: даст Камдессю кредиты Касьянову или не даст? И как на это отреагировал фондовый рынок? Да никак: не было ни реакции, ни фондового рынка. А доллар? Тоже промолчал. Просто все поняли: заграница нам уже не поможет. Это еще не идеи чучхе, но уже что-то вроде опоры на свои силы.
Впервые бизнес-планы перестали учитывать результаты выборов. И проекты рассматривают уже на два-три года окупаемости вперед, а не до выборов. Если летом еще был некий мандраж, то ближе к выборам успокоились. Пережили трех премьеров за год, полюбовались на волчью предвыборную кампанию — да и махнули на них на всех рукой. Такого не было в год 850-летия Москвы, когда по столице разъезжали сатрапы с требованиями покрасить забор, фасад, пожертвовать и перечислить... Напротив, многим показалось, что власть сама уже стала заигрывать с бизнесом, а бизнес начал влиять на политику. Если и не деньгами, то стратегией — в конце концов, уже появились "градообразующие" предприниматели, сравнявшиеся по калибру с губернаторами.
Есть и другие косвенные признаки оздоровления деловой среды. Специалисты по управлению отмечают, что их клиенты стали грамотнее распределять ресурсы и за помощью приходят на своих ногах, а не при смерти. Возросла ценность информации — важный элемент инфраструктуры бизнеса. Соответственно, стали больше вкладывать в информатизацию. По словам партнера одной из текстильных фабрик, "выходишь из цеха в офис — и словно из XIX века попадаешь в ХХ". Правда, скоро уже XXI.
В целом, конечно, не лучшее время для инвестиций. Особенно в плане налогов (кстати, главный интерес к выборам со стороны бизнеса: примут ли наконец нормальный Налоговый кодекс?). Но когда оно было хорошим?
Один из парадоксов кризиса как раз в том, что именно в минувшем году впервые были созданы предпосылки для слабеньких, но все же инвестиций в промышленность. Не коротких и портфельных, а прямых и долгосрочных. С одной стороны, играть в ГКО уже не с кем, нечем и незачем. И деньги по отношению к производству понемногу начинают выполнять свою функцию — как глоток кислорода для организма. А не доза героина. С другой стороны, обвал рубля в августе 1998-го послал в нокаут импортеров — от того удара они по сей день не могут оправиться. И отечественный товаропроизводитель воспрянул духом. Многим предприятиям кризис помог пополнить оборотные средства, увеличить долю рынка и просто поверить в свои силы. Можно еще вспомнить про выгоды экспортеров от обвала рубля, а также о повышении мировых цен на нефть, которое позволило некоторым нефтяным компаниям увеличить инвестиции в нефтедобычу.
Но, кстати, именно нефтяные компании в минувшем году и стали главными возмутителями спокойствия. И любопытно, что под самый Новый год пришлось одновременное окончание затяжных конфликтов в нефтяной отрасли, где "перегруппировка сил" (а точнее, передел собственности) проявилась наиболее ярко.
Во-первых, ЮКОС наконец разобрался с Кеннетом Дартом, завершив игру с уменьшением доли американского миллиардера в своих дочерних компаниях. А когда победа уже была в кармане, выкупил у Дарта остатки его акций — по данным Financial Times, за $120 млн. Что, пожалуй, даже чересчур благородно.
Во-вторых, ТНК помирилась с СИДАНКО. Это действительно прозвучало сенсационно: после целого года судебных войн за контроль над "Черногорнефтью" стороны пришли к мировому соглашению. ТНК вернула "Черногорнефть", и акционеры СИДАНКО (BP Amoko и структуры Сороса) собрались вместе с ТНК разрабатывать богатейшее Самотлорское месторождение.
Наконец, завершился один из самых громких скандалов года — история с увольнением президента "Транснефти" Дмитрия Савельева. На прошлой неделе суд восстановил его в должности. И Савельеву приятно, и его преемнику Семену Вайнштоку ничего не грозит: история уже неактуальна, ведь Савельев — депутат.
Итак, куда ни кинь взгляд, окружающая действительность демонстрирует покой и благолепие, а также трудолюбие и плодородие. И только странные сюжеты с деприватизацией ЛФЗ и изгнанием собственников трудовым коллективом на Выборгском ЦБК заставляли порассуждать о "коммунистическом реванше".
Есть лишь одна проблема, значение которой даже за три дня до Нового года никто еще не может оценить. Имеется в виду проблема-2000. Головотяпство иностранных создателей виртуальной реальности подталкивало Россию к тому, чтобы включиться в мировую гонку перевооружения компьютеров. Вредительский план (не иначе как рожденный в злокозненных кабинетах Пентагона и ЦРУ) не удался: Россия в гонку не включилась. По крайней мере, так считают зарубежные аналитики, ставящие Россию на одно из последних мест по готовности встретить новый 2000 год в информационном пространстве. Правда, российские ведомства повышенной аварийности (транспортные, атомные, ракетно-космические и проч.) отрапортовали, что Y2K им не грозит. Возможно, они и правы, если учесть, что наши высокие технологии обычно управляются самым надежным в мире ручным способом. Однако российский бизнес, вынужденный идти в ногу с компьютерной эрой, столкнулся с серьезной проблемой. Говорят, зарубежные инвестиционные фонды получили указания заморозить все сделки на декабрь 1999-го и январь 2000 года. Вдруг что случится в России из-за компьютерных сбоев — плакали тогда их денежки.
Нет даже приблизительных оценок, какую долю в годовых доходах наших фирм сожрал "жук тысячелетия", но речь идет о миллиардах рублей (общемировые инвестиции в решение этой проблемы оцениваются в полтриллиона долларов). Можно лишь привести грубую оценку одного эксперта: до 90% инвестиций в информационные технологии в этом году пошли на подготовку к Новому году. А доля инвестиций в "ай-ти" в средней российской фирме составляет 10-15% расходов. Эх, здравствуй, Новый год!
ВЛАДИМИР Ъ-ГЕНДЛИН