В деле «Уралкалия» много странностей. Во-первых, с чего это вдруг он буквально на ровном месте разорвал отношения со своей 50%-ной дочкой «Беларусской калийной компанией» (БКК), через которую вместе с партнером «Беларуськалием» продавал удобрения? Ремарки главы «Уралкалия» Владислава Баумгертнера, которому это решение стоило свободы, про нарушение белорусами каких-то там основополагающих принципов сотрудничества звучат пафосно и неубедительно. Объемы, реализуемые белорусами в обход БКК, по словам белорусов, были незначительными, да и продавались эти удобрения по цене выше рынка.
Фото: Дмитрий Лебедев, Коммерсантъ / купить фото
Во-вторых, реакция президента Белоруссии Александра Лукашенко на демарш «Уралкалия» тоже выглядит, мягко говоря, ассиметрично. Объявил Сулеймана Керимова, ключевого акционера «Уралкалия», в международный розыск. А несчастного Баумгертнера вообще арестовал и теперь требует выкуп в $100 млн. Приглашение на переговоры по ситуации с калием, после которых глава «Уралкалия» лишился свободы, кстати, также получил и Керимов, и зампредседателя правительства Аркадий Дворкович. Интересно, если бы они это приглашение приняли, их бы тоже повязали?
Ну и в-третьих, недоумение вызывает реакция наших властей. Гражданин России, руководитель не последней в отечественной экономике компаний находится фактически в заложниках у зарубежного государства. Что делаем мы? Когда Баумгертнер еще только начинал вкушать белорусского гостеприимства, Геннадий Онищенко, на ту пору еще главный санэпидемврач, предложил было перекрыть кислород белорусским фермерам, а тот же Дворкович засомневался, стоит ли выделять братскому государству очередной кредитный транш в $440 млн. Но угрозы быстро стихли. Онищенко даже лишился поста — не «вследствие», конечно, а только лишь в «последствии». Хотя кто знает.
В деле «Уралкалия» все встает на свои места, если рассмотреть его в контексте событий, которые начались шестью месяцами ранее. В конце января, если помните, сместили президента Дагестана Магомедсалама Магомедова, ставленника Сулеймана Керимова, основного акционера «Уралкалия». На его место пришел Рамазан Абдулатипов, ставленник владельцев группы «Сумма» братьев Магомедовых, основных оппонентов Керимова на бизнес-пространстве Дагестана.
Еще кресло президента Дагестана не успело привыкнуть к своему новому владельцу, как другой президент — России — Владимир Путин решил проверить ход подготовки к Олимпиаде в Сочи. Вследствие чего другой соратник Керимова — Ахмед Билалов — лишился поста вице-президента Олимпийского комитета России. И заодно поста председателя совета директоров «Курортов Северного Кавказа». А впоследствии (и также вследствие) продал свои 41% в сочинском девелопере «Красной поляне» всего за $20 млн. Хотя собирался за $100 млн.
Вообще скорость мысли в таких делах легко конвертируется в деньги. Вот партнер Керимова, Зелимхан Муцоев, быстро сообразил, откуда ветер дует, и еще в начале июня успел продать свои 6,43% «Уралкалия» самой же компании. Причем продал за $1,3 млрд. Всего пару месяцев спустя его пакет будет стоить уже на полмиллиарда дешевле. И не факт, что на него нашелся бы покупатель.
Однако керимовский пакет в «Уралкалии» в три раза больше зелимхановского, его так просто не продашь (например, владелец группы ИСТ Александр Несис свои 15% «Уралкалия» продавал целый год и закончил только к концу июля). Да и экономико-политические амбиции у сенатора Керимова куда шире, чем у сенатора Муцоева. Что сделал Керимов? Первым делом перекрыл финансирование футбольного клуба «Анжи». Мелочи? Как бы не так. В покупку игроков для клуба за два года вложил 230 млн евро. Это вообще-то треть пакета Муцоева в «Уралкалии» — по нынешним ценам.
С «Анжи», в принципе, все логично. Керимов не единственный предприниматель, инвестирующий в спорт, и не первый, кто делает это ради политических дивидендов. Актив, не приносящий прибыли, никому не нужен, факт.
И если теперь поставить дело «Уралкалия» в один ряд с этими событиями, то и удар по «Анжи», и разрыв с БКК выглядит как «алаверды» именно российским властям, отказывающимся поддержать стремление Керимова укрепить свое влияние в родном Дагестане. Связь между БКК и Дагестаном, согласитесь, неочевидна, но ведь Лукашенко-то подхватил игру: потребовал от Керимова продать свою долю в компании. Казалось бы, какое белорусскому президенту дело до того, кто и чем владеет в России? Но такого вопроса ни у кого не возникло. Более того, за изрядно подешевевшей долей опального сенатора как по команде выстроилась очередь из близких российским властям предпринимателей. Сделка пока не состоялась. И тут наконец, пусть неофициально, прозвучал политический мотив: Керимов заявил, что расстанется с «Уралкалием» по сходной цене только в обмен на влияние в Дагестане
Белоруссия теперь наша, точно наша. Только в этом случае все окончательно встает на свои места. И обвинения о причинении ущерба бюджету России, выдвинутые в адрес Баумгертнера российскими теперь уже властями, выглядят столь же обоснованно и логично, как и политические условия Керимова, выдвинутые на переговорах о продаже «Уралкалия» по требованию Лукашенко.