Почти половина россиян считает, что в стране есть государственная религия — православие. Таковы результаты исследования ВЦИОМ. Президент фонда "Здравомыслие" Артем Журавский и православный активист Дмитрий Энтео обсудили ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
При этом, по мнению 50% респондентов, президент не может исповедовать другую религию.
— Господин Журавский, как вы объясните, почему такое мнение, что есть государственная религия и это православие? И почему президент не может придерживаться других взглядов?
А.Ж.: Неудивительно ничуть, что у нас половина населения считает, что в России есть государственная религия. Достаточно включить телевизор весной на праздник православной Пасхи. Можно увидеть, как президент страны вместе с другими должностными лицами стоит в храме, держит какие-то свечки, общается с представителями религиозного культа и тем самым напрямую нарушает федеральный закон о свободе совести в части его участия в государстве, нарушает Конституцию. В данном случае очень странно, что сам президент не гарантирует исполнения того закона, гарантом которого он должен вроде являться. Плохо это или хорошо? Сами решайте, хорошо это или плохо, когда в стране нарушается закон на самых высших уровнях.
— Господин Энтео, как вы ответите?
Д.Э.: Это абсолютно очевидное явление. Наша страна сформирована православной церковью, создана ею наша культура. Наш язык, наша письменность находится под огромным влиянием православного наследия. И иной национальной идеи, кроме идеи православия, у нас быть не может. Мы просто ее не придумаем. Так исторически сложилось. Так сформирована матрица нашего народного самоопределения, нашего понимания мира. Это глубоко укоренено в нашем менталитете. Даже 70 лет безбожной власти не смогли провести эту самую глубинную трансформацию нашего мировоззрения. И если ссылаться на законодательные акты, то здесь тоже ничего сверхъестественного нет, мы видим, что у нас демократическая страна, и большая часть населения страны, так или иначе, причастна к православной церкви.
— Как вы ответите на реплику Артема Журавского о том, что присутствие высших государственных чиновников на религиозных службах — это нарушение закона, нарушение того правила, что государство и церковь у нас должны быть отделены друг от друга. Вы в этом видите нарушение?
Д.Э.: В наших законодательных актах прописана особая роль православия в становлении нашей государственности, нашей культуры. Это очевидно, потому что наше мировосприятие соткано из православных ценностей. И, безусловно, никто, кроме православного человека, нашу страну возглавлять не может. Он просто не будет обладать должной степенью легитимности. Я понимаю, что некоторая часть элит, которая хочет легализовать свои капиталы на Западе, в том числе господин Прохоров, который стоит за замечательным фондом "Здравомыслие", очень сопротивляется этому, очень сопротивляется процессам возрождения нашей страны, возрождению ее суверенитета, уважения нашей страны во всем мире.
И есть силы, которые очень боятся, что возрожденная Россия, крепко стоящая на фундаменте из консервативных православных ценностей, станет тем самым маяком в современном мире, который поглощает неосоциалистические, неолиберальные идеологемы, который сможет его перековать. Это будет новый центр влияния, новый геополитический полюс, который поддержат консервативно настроенные люди по всему миру.
— Господин Журавский, как вы ответите? И как быть, допустим, государственному чиновнику высокого ранга, если он действительно исповедует православие? Что же ему тогда – не ходить на службу?
А.Ж.: Если государственный чиновник высокого ранга исповедует православие, он может посетить службу, но он может присутствовать в качестве частного лица, а не прихватив вместо супруги другого чиновника, который будет стоять с ним рядом, так, чтобы снимало телевидение. Вся реклама русского православия в последние годы играет свою роль. И люди, которые не знают этих законодательных тонкостей, могут считать, что страна у нас православная. Местами они могут себя тоже называть православными, при этом не верить в бога. А другие разные опросы действительно показывают, что у нас людей, которые верят в бога, меньше, чем людей, которые называют себя православными. Например, господин Энтео считает, что у нас нет другой матрицы, а мне хочется видеть нашу страну свободной, чтобы матрица по мозгам детей в детстве не проезжала, что в разнообразии наша сила. Говорят, что у нас страна многонациональная, многоконфессиональная, а во многоконфессиональной стране мир может поддерживать только нейтральный чиновник, только нейтральное государство. Сейчас мы наблюдаем конфликты между различными конфессиями, между Русской православной церковью и Русской православной автономной церковью. У них идет спор за какие-то мощи в Суздале. Происходят другие споры. Если посмотреть новости по данным центра "Сова", то это похоже на боевые сводки, каждый день можно посмотреть, что случается тот или иной инцидент. Но вы представьте себе: два боксера на ринге друг с другом встречаются, а рефери неожиданно надевает цвета одного из боксеров – перчатки – и они вдвоем начинают мутузить третьего. Это же никуда не годится.
— Господин Энтео, ответьте, пожалуйста, на это.
Д.Э.: Мы должны понимать, что, во-первых, многонациональное, многоконфессиональное государство — это государство, где 80% населения исповедуют православную веру и более 80% населения в итоге причисляют себя к русской нации. Другой вопрос, где ее границы и как ее сегодня понимать. Здесь мы видим фундаментальную подмену. Во-первых, достаточно глупо говорить в стране, где 80% населения исповедуют ислам, о том, что хозяевами дискурса должна стать некая третья сила. Нет. И сегодня мы видим, как под знаменами некой светскости и нейтральности пропагандируется иная мировоззренческая система. Более того, эту систему даже можно назвать религиозной системой в определенной мере, как минимум, философской. Это четкая система со своими пророками, со своими жрецами, со своей системой ценностей. И именно эта система пытается подчинить себе дискурс, стать его хозяином и хочет декларировать нам правила игры.