Берег турецкий

На этой неделе премьер Турции Реджеп Тайип Эрдоган посетит Россию и встретится с президентом Владимиром Путиным. Турция надеется на вступление в Евросоюз, но улучшает и отношения с Россией, что во многом связано с теплыми личными отношениями лидеров двух стран. Специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова выяснила, что у России общего с Турцией, а у Путина — с Эрдоганом.

Война за хиджаб

В азиатской части Стамбула, на причале Ускюдара тесно и душно от людских потоков, выливающихся на улицы и площадь. Водный общественный транспорт переполнен, все подходы к площади заполнены людьми, а паромы все причаливают, и с них все идут и идут люди. В двадцати метрах от причала, на площади — большая сцена с портретами лидеров правящей Партии справедливости и развития (ПСР). Но на причале и площади не только сторонники правящей Партии справедливости и развития (ПСР), но и просто любопытные: в этот день премьер Эрдоган открывает "проект века" — 13-километровый железнодорожный тоннель "Мармарай" под Босфором, соединяющий Европу и Азию. На площади в основном люди среднего и старшего возраста. Много женщин в черных хиджабах, с детьми. Скамейки забиты, кто-то сидит прямо на тротуарах, кто-то обедает бутербродами, ожидая начала церемонии. На лицах оживление, многие обсуждают тоннель под водой как чудо. Ждут лидеров партии — президента Абдуллу Гюля и премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана.

Партия справедливости и развития правит страной уже 11 лет и уходить не собирается. В 2014 году в стране пройдут президентские выборы, и многие эксперты уверены, что Гюль и Эрдоган поменяются местами, как в свое время случилось в России. Такая конструкция даст возможность Эрдогану, с каждым годом усиливающему свои позиции, оставаться у власти ближайшие 10 лет. Глядя на энтузиазм собравшихся на площади людей, понимаешь, что это ему удастся. Причин много. Эксперты говорят, что за годы правления Партии справедливости и развития утроился ВВП, активно развивается экономика, а грандиозные инфраструктурные проекты, в любви к которым давно замечен Эрдоган (как и его российский коллега Владимир Путин), воспринимаются с большим общественным энтузиазмом. На последних выборах ПСР набрала 50% голосов. А по последним опросам, курс Эрдогана поддерживает 58% граждан.

Директор Евразийского института Стамбульского университета Бекир Гюнай говорит, что усиление Эрдогана и Партии справедливости и развития отчасти связано с тем, что им удалось потеснить военных, контролировавших Турцию много лет. "Со времен военного переворота 60-х годов и до последних лет военные были четвертой властью в стране,— говорит Бекир Гюнай.— Они создали Комитет национального единства, который впоследствии и совершал перевороты. Эрдоган и его Партия справедливости и развития отодвинули военных, и центр власти сместился. Если раньше в Турции премьеры были инженерами, а президенты военными, то теперь это изменилось: Эрдоган не военный, а спортсмен, и вдобавок ко всему религиозен. Впервые в Турции за последние почти сто лет у власти человек, который открыто говорит, что он верующий, делает намаз, а его жена носит хиджаб". По словам политолога, премьер Эрдоган завоевал популярность в Турции не только и не столько благодаря религиозности: он делает акцент на демократизации Турции, говорит о правах меньшинств, а недавно обнародовал так называемый пакет демократизации, который поможет Турции приблизить долгожданную интеграцию с Евросоюзом. Этот документ предлагает снизить барьер для прохода политических партий в парламент с 10% до 5% и обещает государственное финансирование партиям, набравшим на выборах от 3% (сейчас этот порог — 7%). Оговаривается в проекте возвращение имущества религиозным и этническим меньшинствам (в частности, имущества монастыря Мор-Габриэль, принадлежащего Сирийской ортодоксальной церкви), создание языковых и культурных институтов для граждан Турции. Важное место в пакете демократизации отводится курдскому вопросу: запрещенные буквы, такие как курдские Q, W и X, которых не существует в турецком алфавите, можно будет свободно использовать, если пакет одобрит парламент.

Все изменения, предлагаемые Эрдоганом, в первую очередь направлены на разрешение курдского вопроса, который держал в напряжении страну много лет. Курдов в стране приблизительно 14 млн, это самая большая этническая группа в стране после турок. Однако долгое время они были лишены возможности обучаться и вести политическую деятельность на родном языке. Полтора года назад Эрдоган пошел на рискованный шаг — начал переговоры с Рабочей партией Курдистана, которая считается в Турции террористической. Премьер встретился с лидером партии, отбывающим срок в тюрьме, и они договорились, что РКП выведет свои вооруженные отряды из Турции (по некоторым данным, в Ирак). Встреча имела неофициальный характер, но известно, что власти пообещали курдам обучение на родном языке в школах и вузах, создание частных курдских школ и курдского телевидения, возвращение старых курдских названий городам и селам. Кроме этого, курдские политические партии теперь смогут вести предвыборную кампанию на курдском языке. Во всяком случае, такие меры предлагает Эрдоган в пакете демократизации.

Его попытки разрешить больной курдский вопрос оценивают положительно не только турецкие политологи, но и зарубежные. Директор российско-турецкого научного центра Библиотеки иностранной литературы в Москве Ильшат Саетов говорит, что пока курдский вопрос не решался, существовала угроза внешнего воздействия на страну: курдов могли использовать для дестабилизации и даже развала Турции. Теперь эта угроза стала гораздо менее опасной.

"С 1952 года, с момента вступления Турции в НАТО, турецкие военные стали проходить обучение в США, османская военная традиция сменилась на американскую,— говорит эксперт,— и в политическом пространстве Турции сегодня можно услышать мнение, что США пытались через военных контролировать Турцию и не допустить прихода к власти коммунистов, а потом исламистов. Мощное присутствие военных в политике в последние десятилетия также оправдывалось курдским терроризмом".

Однако противостояние между гражданской властью и военными началось вовсе не из-за курдов. Оно обозначилось вскоре после того, как президентом стал Абдулла Гюль — второй номер в ПСР после Эрдогана и его единомышленник. Стало ясно, что ПСР крепко держит власть и не намерена ею делиться. Эрдогана и Гюля обвинили в осуществлении политики ползучей исламизации, генералитет стал бойкотировать государственные приемы в президентском дворце из-за того, что там разрешили появляться женщинам в хиджабах. В 2008 году Конституционный суд чуть не распустил ПСР за то, что она инициировала законопроект, отменяющий запрет на ношение хиджаба в турецких университетах. Это было расценено как посягательство на светский характер Турции. Власть расценила иск к ПСР как попытку военных сместить власть и накануне судебного заседания провела аресты по всей стране. Были задержаны десятки человек по делу "Эргенекон" — тайной организации, которая, по версии властей, планировала переворот. Учитывая, что военные перевороты в стране происходили в 1960, 1971, 1980 и 1997 годах, избиратели поверили в то, что дело "Эргенекон" — не просто выдумка властей. В 2011 году стамбульский суд арестовал 163 из 196 действующих и отставных военных, проходящих по делу "Бальоз" ("Кувалда"). Бывший командующий ВМС Турции адмирал Орнек, бывший главком ВВС генерал Фыртына, бывший командующий первой полевой армией генерал Доган, по версии следствия, состояли в тайной организации "Эргенекон" и планировали переворот с целью свержения правительства.

Скандал вокруг дела о военном перевороте оказался на руку Эрдогану: он предложил провести референдум по изменению Конституции и понизить статус армии. После референдума армия потеряла прежний вес, а полномочия Комитета национального единства были существенно урезаны и сведены к рекомендательным функциям. С одной стороны, демилитаризация страны не могла не понравиться Евросоюзу, куда стремится Турция, с другой — Эрдоган расчистил поле от соперников и подготовился к президентским выборам. Оппозиция уверена, что, став президентом, Эрдоган будет действовать более жестко и начнет "закручивать гайки". Тем более что со следующего года полномочия президента скорее всего будут расширены, а противовеса в виде мощных военных комитетов больше нет. Впрочем, эксперты убеждены, что Эрдоган не станет диктатором, потому что в обществе нет запроса на диктатуру. "Турецкое общество демократично, поэтому здесь всегда перед выборами идет настоящая конкурентная борьба, и выборы проходят честно,— говорит Ильшат Саетов.— Примечательно, что демонстранты на Таксиме требовали не честных выборов, как это было в России на Болотной площади, а отмены инфраструктурного проекта в Гези-парке, утвержденного честным голосованием в парламенте, и отставки Эрдогана, который пришел к власти в результате честных выборов".

В ответ на действия оппозиции на Таксиме премьер призвал своих сторонников прийти на проправительственный митинг, который собрал более 1 млн человек. Сторонников ПСР их оппоненты нередко называют деревенщиной и провинциалами. Ильшат Саетов говорит, что эти высказывания напоминают ему о том, как российские оппозиционеры отзывались о рабочих "Уралвагонзавода".

"Эрдоган лезет к нам в кровать"

Противники Эрдогана, считающие, что он исламизирует Турцию и отдаляет ее членство в Евросоюзе, в день 90-летия республики собрались на площади Таксим. Власти ожидали новых беспорядков, поэтому полицейские кордоны и патрули расположились во всех ближайших переулках. Несколько тысяч оппозиционеров с турецкими флагами, на которых изображен Мустафа Кемаль, первый президент Турции и идеолог светского государства, занимали площадь до вечера. Среди кемалистов много молодежи, они дружно скандируют "Мы воины Мустафы Кемаля". Воины Кемаля — сторонники секулярного государства, которые воспринимают любые происламские действия Эрдогана как ущемление своих гражданских прав. Предложение премьера разделить студенческие общежития на женские и мужские оппозиция воспринимает как попытку контролировать частную жизнь граждан. А когда премьер посоветовал туркам рожать хотя бы по трое детей и высказался за запрет абортов, оппозиция заявила: "Эрдоган лезет к нам в кровать".

Таксим — традиционное место сбора "других", "непохожих", "несогласных". Во времена Османской империи здесь был христианский квартал, и сегодня здесь есть действующие христианские церкви. Таксим — символ светской Турции, здесь проводят свои акции экологи, хиппи, ЛГБТ. В нескольких десятках метрах расположен Гези-парк. Когда-то там стояли османские казармы; в 1940-е годы их разрушили и построили парк. В 2011 году парламент Турции решил восстановить казармы. Весной в парке начались работы, и в это же время появилась информация, что в казармах будет торговый центр и что ради этого вырубают старые деревья. Экологи вышли на акцию протеста, поставив в парке палатки. Все могло бы закончиться мирно, если бы муниципальная служба безопасности не сожгла палатки, разогнав активистов. Впоследствии четыре сотрудника службы были отстранены, но в тот день разгон экологов стал сигналом для всех недовольных властью выйти на площадь Таксим. "В основном на Таксиме собралась левая, кемалистская среда,— говорит Ильшат Саетов.— Там было много молодых людей из левых семей. Эта молодежь выросла при Эрдогане, она не помнит других лидеров, и в какой-то мере Эрдоган им просто надоел. В то же время к протестам примкнули и обычные граждане, которым не понравилось, что Эрдоган назвал собравшихся на Таксиме шпаной, алкоголиками и бездельниками. На самом деле там было много образованных, интеллигентных людей, которые пришли, чтобы поддержать экологов и вообще протест. В этом смысле риторика Эрдогана была излишне экспрессивной. Но были и радикальные группы, которые пытались использовать протест в своих целях".

Разгон акции протеста на Таксиме при помощи водометов, предпринятый властями 22 июня, ударил по имиджу Эрдогана на Западе, считают эксперты. Кадры избиения полицией демонстрантов транслировали все мировые телеканалы. "События на Таксиме и в российских СМИ, и в западных освещались крайне негативно,— говорит Ильшат Саетов.— Проводились прямые параллели с "арабской весной" и событиями на площади Тахрир, хотя это совершенно разные ситуации. Сообщалось, что в Турции начинается гражданская война, что весь народ против Эрдогана... А в турецких медиа в это время были представлены самые разные точки зрения — от алармистских ("это разрушит страну") до спокойных ("дети балуются")".

Сторонники Эрдогана, возмущенные "однобоким" освещением событий на Таксиме, устроили даже интернет-провокацию. 11 июня, когда BBC вела прямую трансляцию с площади Таксим, в Лондоне полиция разогнала акцию антиглобалистов, были задержаны 57 человек. Несколько тысяч турецких блогеров написали в интернете, что находятся на месте разгона акции в Лондоне и просят помощи. "Нас бьют,— писали блогеры,— нас душат газом, привезите лимонную воду". "Они использовали те же выражения, что транслировались с Таксима, и это выглядело настолько правдоподобно, что обсуждалось даже в Лондоне",— говорит Ильшат Саетов.

С оценкой событий на Таксиме мировыми СМИ не вполне согласен и генеральный секретарь платформы "Медиалог" Фонда писателей и журналистов Терджан Али Баштюрк: "События на Таксиме необходимо разделить на два этапа — Гези-парк и собственно Таксим. А в СМИ они подавались как одно событие. Если в Гези-парке протестовали экологи, и в этой акции не было ничего противозаконного, то на втором этапе протестов появились маргинальные группы и представители террористических организаций, которые стали громить магазины. Конечно, полиция должна была их остановить. Но когда мировые СМИ показывали картинку с Таксима, создавалось ощущение, что турецкая полиция против невинных экологов, а не против погромщиков". Впрочем, мой собеседник убежден, что события на Таксиме не сильно подпортили имидж Турции в глазах Евросоюза. "То, что в Турции возможны такие акции протеста, хорошо,— говорит Терджан Али.— Значит, у людей есть возможность выразить свое мнение. Это нормально в демократическом обществе. В Турции 400 тыс. полицейских и 1 млн военных. Если бы власть захотела, они бы за день зачистили весь Стамбул. Но зачем? В долгосрочной перспективе эти события — только плюс для Турции".

"Турция — это мост между мирами"

Любые события в Турции сегодня обсуждают с позиций европейской интеграции. Европа не спешит принять Турцию, и у политической элиты это вызывает раздражение. Высказываются даже мнения, что дело вовсе не в том, что Турция не соответствует демократическим стандартам Евросоюза, а в том, что это исламская страна, которую боятся в христианской Европе. "Вступление Турции в Евросоюз — это не столько проблема Турции, сколько общемировая проблема,— говорит Терджан Али Баштюрк.— Второе тысячелетие новой эры ознаменовано противостоянием христианского и мусульманского миров, и это глобальные мировоззренческие вопросы. В Турции это понимают, поэтому повального увлечения идеей евроинтеграции здесь нет. Примерно 40% населения поддерживает эту идею и еще столько же выступает против. Я считаю, что вступление в ЕС не должно быть для турок самоцелью. Для нас важен процесс демократизации, который мы начали, чтобы войти в Евросоюз. Отсутствие коррупции, качественные СМИ, права человека для нас важнее, чем само вступление в ЕС. Турция сегодня работает над выполнением требований Евросоюза, и это нужно нам самим. Из Турции никогда не получится чисто европейской страны, потому что Турция — это мост между Западом и Востоком, между исламом и христианством, это мост между мирами. Но мы можем стать страной, которая придерживается общечеловеческих ценностей, и в этом смысле сейчас большое внимание уделяется повышению толерантности в обществе, увеличению прав национальных и религиозных меньшинств, повышению свободы выражения в СМИ".

Одним из пунктов пакета демократизации премьера Эрдогана является ужесточение наказания за разжигание межнациональной и межрелигиозной розни: за это грозит тюремное заключение от одного до трех лет.

Терджан Али Баштюрк говорит, что в современном турецком обществе нет неприязни к иноверцам и инородцам. Турция слишком многонациональна, но в политической среде иногда появляются не слишком толерантные высказывания. "Есть националистические газеты, которые могут себе такое позволить,— говорит эксперт,— но они слабо влияют на ситуацию, у них маленькие тиражи и слабая аудитория. Я слышал, что в России растет градус ксенофобии, я видел видео, на котором несколько подростков били кавказца. В Турции ничего такого нет. Национализм не поддерживается снизу, поэтому и политики не используют его для достижения каких-то побед. Турция заплатила слишком высокую цену, из-за Рабочей партии Курдистана погибло слишком много людей, общество устало и хочет спокойной жизни. И новые проекты, которые предлагает власть в поддержку меньшинств, только улучшат диалог в обществе". Инструмент контроля за соблюдением законодательства в СМИ формировался с 1980-х годов, но только сегодня можно говорить о результатах, считает мой собеседник. "Если 20 лет назад мы могли прочитать в СМИ выражение "исламская террористическая организация", то сегодня это просто невозможно. Все понимают: исламская не может быть террористической. Раньше могли написать "курдский террорист", сегодня возможна только формулировка "террорист из Рабочей партии Курдистана"".

За нарушениями в СМИ следит государственное агентство по делам СМИ. Оно может вынести выговор за нарушение законодательства. Кроме того, почти в каждом СМИ есть "внешний омбудсмен" — уважаемый человек (например, писатель), который читает его и фиксирует нарушения. Одновременно он отмечает и жалобы читателей. Омбудсмен имеет свою страницу в газете, на которой может публиковать жалобы и замечания.

"В последние годы в Турции много говорят о межкультурном диалоге, проводятся конференции и семинары, посвященные веротерпимости, недопустимости выражения ненависти в СМИ,— говорит Терджан Али Баштюрк.— Есть религиозная платформа, которая собирает представителей разных конфессий, есть платформа искусств, где обсуждается современное искусство. Мы часто собираем вместе журналистов и писателей разных национальностей, чтобы они общались друг с другом, задавали вопросы. Ведь почти у каждой национальной группы есть свое СМИ, и важно, чтобы не было стереотипов и предубеждений".

О толерантности мне говорят и в частной сетевой школе "Анафен". Таких школ в азиатской части Стамбула 14, в них обучается около 12 тыс. детей. Школы "Анафен" созданы сторонниками исламского философа и проповедника Фетхуллаха Гюлена, который с 1999 года живет в американском штате Пенсильвания. В эпоху военных переворотов Гюлен преследовался в Турции за религиозные убеждения. Теперь он поддерживает неплохие отношения с премьером Эрдоганом, а его сторонники открывают школы, которые пользуются большим успехом и считаются кузницей гражданского общества.

Главная идея школьной сети "Анафен" — диалог, сосуществование. Школьника учат видеть и уважать представителей других культур. При этом предметы, посвященные культурному и религиозному многообразию, в школе факультативны: на них ходит примерно половина учащихся. "Мы никогда не давим на ученика,— говорит заместитель директора Эркан Джейлан.— У нас нет палочной системы. За каждым учителем закреплено 10 учеников, и учитель головой отвечает за их успеваемость, домашние задания, развитие. Он может заниматься с ребенком индивидуально, может договариваться, но он не может ребенку приказывать. Мы считаем, что ребенок сам должен заинтересоваться межкультурным диалогом и прийти на занятие. Рано или поздно он придет. Но если ребенок категорически не ходит, мы пытаемся поговорить с родителями".

Обучение в такой школе осуществляется с помощью современных технологий, макбуков и электронных досок и стоит родителям €10-12 тыс. в год. 10% учащихся обучаются бесплатно: таково требование у государства к частным образовательным учреждениям.

Противники Гюлена считают, что вся его деятельность и такие школы в частности — попытка повлиять на светское общество, сделать его более терпимым к исламу. Кто-то называет его сторонником "светского ислама", кто-то проводником той самой "ползучей исламизации", в которой обвиняют и Эрдогана. Но директор школы "Анафен" Мустафа Туран убежден, что будущее — именно за такими школами, потому что мир меняется, а границы стираются. Недавно школа выиграла грант Евросоюза и получила право представлять Турцию в проекте, посвященном обмену культурным опытом. "К нам приехали 80 человек из 15 стран, и мы показали им, что такое турецкая культура, традиции, кухня,— говорит директор.— Мы возили их в турецкую деревню. Наши дети до этого тоже ездили в разные страны и знакомились с их культурой. Мы считаем, что ребенок рождается открытым к окружающему миру, и надо сделать все, чтобы он сохранил эту открытость и способность к диалогу". "Школы толерантности" пользуются популярностью в обществе, значит, идея хорошая и востребована снизу, считают преподаватели. Это значит, что рано или поздно этот опыт переймут и государственные школы.

Ольга Алленова