На прошлой неделе в ходе заседания неформального клуба при Роспечати под названием "Литературная гостиная" его глава Михаил Сеславинский передал Государственному литературному музею в лице директора Дмитрия Бака 49-килограммовый архив поэта, Героя Соцтруда, первого секретаря Союза писателей СССР и депутата Верховного совета СССР Алексея Суркова.
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Петр Кассин / купить фото
Архив лежал на тележке в трех больших коробках, перевязанных лентами с нарядными бантами. Уже это само по себе было довольно неожиданной формой передачи документов в дар литературному музею. Однако господин Сеславинский пошел, конечно, дальше. Уже много лет подряд глава Роспечати лишен радости устраивать собственную предновогоднюю елку, почти забыт первоапрельский турнир по подкидному дураку, но охота к организации культурного досуга друзей и знакомых никуда не делась. Вот и теперь за овальным столом заняли места главред Russia Today Маргарита Симоньян и совладелица "Дождя" Наталья Синдеева, замгенпрокурора Александр Звягинцев, глава ЦИКа Владимир Чуров, гендиректор РБК-ТВ Александр Любимов, телеведущая Светлана Сорокина, заммэра Москвы Александр Горбенко, председатель государственной радиовещательной компании "Голос России" Андрей Быстрицкий, посол Азербайджана в РФ Полад Бюль-Бюль оглы, телеведущий Эдуард Сагалаев, гендиректор ОТР Анатолий Лысенко и другие неравнодушные к литературе люди. За боковым столом оказались писатель Дмитрий Быков и советник президента по культуре Владимир Толстой — каждому из них еще предстояло сказать несколько веских слов.
Следует заметить, что Алексей Сурков тщательно хранил все поступавшие к нему письма, снимал копии, если это было необходимо, относил их домой, подшивал. Поскольку помимо литературной деятельности он нес изрядный груз самой разнообразной общественной и партийной нагрузки, писали ему много и по самым разным поводам. "Этот архив я обнаружил в букинистическом отделе книжного магазина "Москва",— рассказал гостям господин Сеславинский,— и ходил вокруг него много месяцев. Вероятно, я был один такой, потому что за это время архив упал в цене в семь раз, и наконец я его приобрел. Совершив эту покупку, я осознал, что изучить это все физически невозможно одному человеку, и принял решение передать документы в музей. Тем более что подпись Леонида Брежнева на одном из листов, оказалась не более чем факсимильным отпечатком".
Однако господин Сеславинский все же пересмотрел лично каждое письмо, в результате избранные письма были розданы некоторым из собравшихся. Так, господин Звягинцев читал донос, господин Бюль-Бюль оглы — весьма лирическую записку о чьей-то поездке в Баку, госпоже Симоньян досталось письмо возмущенной гражданки, которая просила не награждать некоего товарища Бородина, а лучше даже осудить его, поскольку товарищ Бородин уехал в творческую командировку в Ташкент, да и затерялся там, оставив ее с ребенком на руках, равно как и еще двух других женщин. "Мужчины, вы бы как-то не так явно завидовали Бородину",— одернула соседей по столу член Совета федерации Наталья Дементьева. Госпоже Синдеевой досталась кляуза на другого писателя, обесчестившего дочь некоей гражданки, проживавшей на Боровском шоссе. Более возвышенным по форме можно назвать письмо, доставшееся господину Толстому: некий литератор благородно просил забрать его жилплощадь, которая "еще пригодится Союзу писателей". После этих слов, впрочем, выяснялось, что на самом деле этот член союза хочет "двушку" в Лаврушинском переулке (тут участники "Литературной гостиной" понимающе захмыкали). Завершалось письмо патетическим пассажем: "Сколько же может ждать человек и писатель с его ограниченным земным веком?" Дочитав, господин Толстой отдельно отметил, что никаких ассоциаций с собой он тут не видит, потому что никаких квартир, которые можно было бы распределять, в его власти нет.
Последним, причем с помощью видео, к собравшимся обратился глава Роскомнадзора Александр Жаров, зачитавший письмо поэта, автора "Взвейтесь кострами" Александра Жарова. После этого выступил господин Быков с вполне уместным заходом: "Раз уж письмо Жарова зачитывал Жаров, то было бы логично, если бы и о Суркове говорил Сурков (помощник президента Владислав Сурков.— "Ъ"), тем более что и его не обошла писательская муза". Далее господин Быков доступно объяснил всем, что поэтом господин Сурков был неталантливым, человеком не слишком уж хорошим, но песня "Бьется в тесной печурке огонь" — абсолютно гениальное произведение, и это уже немало.
На последовавшем фуршете в буфете агентства господин Сеславинский посетовал, что нашел подходящее письмо и для господина Чурова: "О том, что "завтра жители Минска изберут...", но он отказался зачитывать". "Конечно, потому, что там есть слово Сталин, а я этого слова произносить не хочу!" — пояснил свою позицию господин Чуров. "Но вы же только что произнесли это слово",— заметил кто-то из гостей, что заставило главу избиркома произнести пламенную речь о том, как это славно, что есть люди, небезразличные к архивным документам, "которые сейчас часто можно видеть просто выброшенными на помойку".