В аэропорту Казани продолжают ликвидировать последствия катастрофы самолета «Боинг», в которой погибли 50 человек — члены экипажа и пассажиры. Среди них сын президента Татарстана Ирек Минниханов и начальник УФСБ по Татарстану Александр Антонов. Расследование затрудняет то, что в результате взрыва куски самолета и фрагменты тел разметало на полкилометра.
Цветы и мягкие игрушки оставляли возле списков погибших
Фото: Михаил Соколов, Коммерсантъ / купить фото
Вчера в Татарстане был день траура — «в связи с трагической гибелью людей в авиационной катастрофе самолета „Боинг“ авиакомпании „Татарстан“», произошедшей накануне в 19.25 в международном аэропорту «Казань», говорится в указе президента республики Рустама Минниханова. Никто бы не хотел сейчас оказаться на его месте. Потому что, «выражая скорбь по погибшим и соболезнуя их родным и близким», ему надо что-то делать со своей личной скорбью. Он не вышел к журналистам, работавшим в казанском аэропорту в связи с трагедией, ни сразу после аварии, ни вчера, хотя все знали, что господин Минниханов здесь. И не сразу журналисты решились спросить вице-премьера Татарстана Юрия Камалтынова, которому выпала участь докладывать СМИ о происшедшем, действительно ли «Ирик Минниханов», как первоначально значилось в первой строке списка погибших пассажиров, сын президента республики Ирек. Наконец одна из журналисток из толпы коллег, окруживших Юрия Камалтынова, решилась попросить «подтвердить или опровергнуть». «Сын»,— выдохнул вице-премьер Камалтынов, до недавних пор возглавлявший аппарат президента Минниханова. Кратким «да» он подтвердил и то, что среди погибших находится начальник УФСБ по Татарстану Александр Антонов: журналисты, бросившиеся надиктовывать новости, еще некоторое время перепрашивали друг друга, будто сомневались в возможности случившегося: «Он сказал, что это сын президента?!»
К аэропорту, который сразу после катастрофы до 16.15 понедельника перестал принимать и отправлять воздушные суда — к девяти вечера в воскресенье стали съезжаться дорогие и не очень машины. Их пассажиры — местные функционеры, бизнесмены, а также примечательные только жуткой печалью на лице люди — поднимались на второй этаж терминала. Вчера он был предназначен лишь для родных и близких погибших. Журналистов туда не пускали.
Известный психолог Рамиль Гарифуллин, который прибыл в аэропорт, едва узнав о случившемся, сказал „Ъ“, что ему удалось пообщаться с 12 родственниками погибших: «Состояние у них было разное. И работа эта долгосрочная. Я с „Булгарией“ еще до сих пор разбираюсь»,— признался психолог, припомнив еще одну транспортную катастрофу — с теплоходом, произошедшую на территории республики летом 2011 года.
Замминистра здравоохранения России Айрат Фаррахов, который совсем недавно сложил полномочия министра здравоохранения Татарстана и по стечению обстоятельств в эти выходные находился в Казани, сообщил, что сразу после известия о катастрофе 40 бригад скорой помощи и 26 психологов работали с родственниками погибших. Он сказал, что медицинская помощь потребовалась практически всем — кому-то капали сердечные, кому-то делали инъекции седативных препаратов. К полуночи почти все родственники «достаточно спокойные» разъехались по домам, сказал замминистра.
Вчера выяснилось, что 21 человек из списка погибших были жителями других регионов. К вечеру министр транспорта РФ Максим Соколов сообщил, что «установлена связь практически со всеми родственниками погибших в „Боинге“, в том числе иностранцев — граждан Украины и Великобритании».
С вопросами вроде «что вы чувствуете?», «откуда узнали о случившемся?» к родным и близким погибших, приехавшими в аэропорт, решались подходить не многие. Я не смогла. Что я могла спросить у матери одноклассника моей младшей дочери, которая только получила подтверждение, что там, на поле, лежит ее муж, отец двух мальчиков. Не смогла остановить расспросами и накануне похоронившую брата Фарита Галиева владелицу сети магазинов «Бахетле» Муслиму Латыпову, которая, как мне показалось, прошла мимо, стараясь остаться незамеченной прессой. Попыталась обратиться к спешно покидающему аэропорт владельцу местной крупной финансовой-промышленной группы (думаю, он предпочел бы быть неназванным): «Совсем все плохо?». «Куда уж хуже», — ответил он.
Вскоре после аварии потянулись волонтеры — привезли с собой лекарства «какие дома были». Но судя по всему, в их услугах не нуждались. Лекарств хватало. Цветов тоже. Их стали приносить ближе к полуночи — красные гвоздики и розы. Оставляли возле списков погибших на втором этаже терминала и у входа в здание — на скамейке. Потом список жертв катастрофы, помещенный на стенд с металлической — не черной — рамочкой закрепили на ограждении аэропорта. Вчера среди цветов появились мягкие игрушки — медвежонок, утенок, еж. В «Боинге» погибли два ребенка.
Предполагалось, что вчера родственникам придется пережить опознание. Заместитель главы МЧС РФ Владимир Степанов, прибывший в Казань спецбортом (он приземлился на аэродроме Казанского авиационного объединения им. Горбунова), сказал, что тела не только сильно обгорели — их разорвало на фрагменты и разметало вместе с осколками самолета на полкилометра. «Там нет тел. Части»,— уточнил он с трудом.
Помочь в проведении идентификации останков в Казань прибыли специалисты клиники им. Сербского — для живых — и Российского центра судмедэкспертизы — для мертвых. Вечером опознание началось.
Предположения о непосредственной причине крушения за прошедшие сутки поменялись. В первые часы первый заместитель СУ СК по Татарстану Марат Зарипов говорил, что «Боинг» рухнул при повторном заходе на посадку — потеряв скорость и высоту, он зацепил землю крылом. Вчера же министр транспорта России Максим Соколов, ссылаясь на «запись последних секунд» лайнера, сказал, что предварительного касания крылом члены правительственной комиссии по ЧС «не увидели». «Самолет упал, вошел практически вертикально в землю» и затем взорвался. Вчера следствие, как сказал господин Соколов, сообщило о том, что не рассматривает версию с терактом, но имеет пять возможных причин крушения «Боинга»: ошибка пилота, техническая неисправность судна, некачественное топливо, работа наземных служб и неблагоприятные погодные условия (порывистый ветер и мелкий дождь).
«Никакой там не теракт был»,— в один голос заверяли „Ъ“ рядовые сотрудники аэропорта. «Самолет уже по дороге в Москву был такой,— тут собеседники изображали дрожь руками.— И пилоты ни при чем — они хорошие, опытные. А самолет — рухлядь. Давно надо было отправить на свалку». Они рассказали, что видели момент взрыва, как раз подъезжали к аэропорту на автомобиле на работу — был сильный грохот и очень яркая вспышка — «как будто солнце все осветило».
«Особенно парнишку этого жалко. Только недавно начал работать»,— сетовали аэропортовские сотрудницы. Парнишкой они назвали стюарта Дамира Хайдарова. Еще женщины рассказали, что, как и во многих катастрофах, в этот раз не обошлось без чудесного спасения. Одна из стюардесс не вышла в рейс, потому что накануне ее «вычеркнули из списка» экипажа: «До сих пор не может в себя прийти».