И рано радоваться

Ядерную сделку мирового сообщества с Ираном сразу назвали исторической. Впрочем, далеко не факт, что улучшение отношений Запада с Тегераном укрепит мир на Ближнем Востоке.

Шамсудин Мамаев

"Мир изменился. Международная политика уже не является игрой с нулевой суммой, сегодня контрпродуктивно преследовать собственные интересы, не обращая внимания на интересы других. Иными словами, взаимовыигрышные ситуации становятся не только предпочтительными, но и вполне достижимыми. А игра с нулевой суммой, соответствующая ментальности холодной войны, ведет к проигрышу всех" — с таким почти горбачевским поучением обратился к американцам 19 сентября новый президент Ирана Хасан Роухани через газету Washington Post. Через две недели на Генеральной Ассамблее ООН выступил и его противник, премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху. Он призвал не верить Тегерану: президенты Ирана приходят и уходят, но все они служат одному и тому же неумолимому режиму, который с 1979 года неуклонно повторяет: "Смерть евреям".

Для американского истеблишмента Биньямин Нетаньяху свой человек: благодаря неоконсервативным соратникам в Республиканской партии США у него чуть ли не больше возможностей воздействовать на Конгресс, чем у самого Барака Обамы. Тем не менее в ночь на 24 ноября стало ясно, что израильский премьер проиграл иранскому президенту почти вчистую. Когда глава европейской дипломатии Кэтрин Эштон зачитала заявление о достижении временного, сроком на шесть месяцев, соглашения по иранской ядерной программе, язык жестов наглядно показал журналистам, что Хасан Роухани добился победного соглашения. Присутствовавшие дипломаты не могли сдержать радость: обнимались даже главы МИДов Ирана и Франции, разногласия между которыми были наиболее жесткими.

Тем не менее премьер-министр Израиля остался непоколебим. "То, о чем договорились прошлой ночью в Женеве, является не историческим соглашением, а исторической ошибкой",— заявил он на следующее утро, открывая заседание израильского Кабинета министров. Впервые ведущие страны мира согласились, что Иран может заниматься обогащением урана, а санкции, которые действовали десятилетиями, следует постепенно снимать. "Сегодня мир стал значительно более опасным местом, поскольку самый опасный режим сделал значительный шаг к получению самого опасного оружия",— подытожил израильский премьер.

В словах Нетаньяху выражена суть разногласий между "шестеркой" и Израилем: Тель-Авив недоволен выдачей разрешения Ирану на обогащение урана при ослаблении санкций против него. Однако надо иметь в виду, что, хотя Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и запрещает вести его разработку, ст. 4 гласит: "Ничто в этом договоре не может быть интерпретировано как ограничение неотъемлемого права участников договора на разработку, производство и использование ядерной энергии для мирных целей без всякой дискриминации". Обычная интерпретация этой статьи на практике подразумевает право страны--участницы ДНЯО на низкоуровневое (около 3-5%) обогащение урановой руды для ядерных реакторов, и поэтому Иран был вправе требовать от "шестерки" признания этого права.

Тем не менее "шестерка" отказалась внести его в текст соглашения, так и оставив его признанием де-факто. По условиям сделки с "шестеркой" Иран согласился прекратить на срок до шести месяцев обогащение урана выше пятипроцентного уровня и нейтрализовать половину запасов 20-процентного урана. Кроме того, Иран не должен увеличивать запасы урана, обогащенного до 3,5%, не должен строить новые заводы по обогащению и обязуется держать половину своих центрифуг в Натанзе и Фордо в состоянии простоя. Относительно реактора на тяжелой воде в Араке, который по завершении строительства сможет производить плутоний для атомной бомбы, иранцы согласились прекратить на полгода все строительные работы. Наконец, Тегеран согласился предоставить инспекторам МАГАТЭ право ежедневного доступа на любые установки по обогащению урана и к ряду других объектов.

"Шестерка" обязалась облегчить Ирану примерно на $7 млрд наложенные на него санкции и, если Тегеран выполнит условия соглашения, не вводить в течение шести месяцев новых санкций. Таким образом, соглашение достаточно надежно гарантирует приостановку иранской военной ядерной программы как минимум на полгода.

Однако Биньямин Нетаньяху отказывается принимать всерьез гарантии Тегерана. "Три десятилетия назад президент Рональд Рейган дал свой знаменитый совет "Доверяй, но проверяй". Сегодня, когда речь идет о военной ядерной программе Ирана, мой совет "Не доверяй, разоружай, проверяй"",— сказал в выступлении на Генассамблее ООН израильский премьер.

Можно было предположить, что после иракской войны Джорджа Буша-младшего принцип "Вначале стреляй, а потом спрашивай" понимания у аудитории не найдет. Так и случилось. "Никогда со времен убийственной критики Менахемом Бегином мирного плана Рональда Рейгана в 1982 году Израиль не подвергал подобной публичной критике столь важную дипломатическую инициативу США. В речи 10 ноября в Иерусалиме Нетаньяху даже призвал лидеров еврейской диаспоры использовать все свое влияние, чтобы остановить эту, как он сказал, плохую сделку. Нынешний кризис — один из крупнейших в американо-израильских отношениях, и еще неизвестно, достиг ли он высшей точки",— считает Роберт Сатлофф, исполнительный директор Вашингтонского института ближневосточной политики.

Учитывая, что "арабская весна" все еще продолжается, проблемы в американо-израильских отношениях более чем ожидаемы. Постепенное перерастание "арабской весны" в холодную войну между контрреволюционно настроенным ваххабитским королевством Саудовская Аравия и нацеленным на поддержку исламских революций шиитским Ираном все сильнее углубляет разногласия также между убежденным неоконсервативным "ястребом" Биньямином Нетаньяху и либерально настроенным "голубем" Бараком Обамой.

Вполне отчетливо размежевание проявилось еще в начале египетской революции. Хотя саудовский король и израильский премьер горой стояли за удержание у власти президента Хосни Мубарака, американский президент предпочел поддержать революционеров. А в этом году он даже наложил санкции на египетских военных, совершивших контрпереворот против правительства "братьев-мусульман". Однако началом окончательного расхождения курса США с интересами Саудовской Аравии стал отказ Барака Обамы от военной интервенции в Сирию. И это несмотря на то, что Башар Асад, по версии самого Вашингтона, перешел "красную линию" и применил химическое оружие, а в боях на стороне его режима открыто участвовали боевики "Хезболлы".

Это не могло не вызвать тревоги и в Тель-Авиве. Израиль, как ясно дал понять его посол в Вашингтоне Майкл Орен уже через три дня после подписания соглашения по химическому разоружению Сирии, предпочел бы увидеть победу в соседней стране "плохих парней" из "Аль-Каиды", чем связанных с Ираном боевиков "Хезболлы". А кроме того, отказ президента США от наказания Асада за нарушение "красной линии" сделал бессмысленными и "красные линии", которые Вашингтон и Тель-Авив совместно установили по иранской ядерной программе. "После принятия президентом США Бараком Обамой предложенной Россией сделки для предотвращения удара по Сирии Тегеран, похоже, стремится к достижению такой же сделки для себя. Об этом свидетельствует целый поток сообщений за последние несколько дней, сообщений, в которых иранские лидеры говорят о компромиссе. И если Иран готов, не соглашаясь на полный демонтаж своей ядерной программы, пойти на масштабный компромисс по некоторым ее аспектам, тогда он вполне может не только деактуализировать угрозу нападения США, но и облегчить санкции" — так сформулировал 18 сентября эту назревающую угрозу Израилю корреспондент Jerusalem Post Ариель Соломон.

Угроза приняла четкие очертания 24 сентября, когда Хасан Роухани изложил свои предложения Генассамблее ООН. После этого Барак Обама позвонил ему, состоялась телефонная беседа, с которой и началось сближение сторон. Резкая реакция Нетаньяху, вплоть до заявления о том, что Израиль не будет связан соглашением мировых лидеров с Тегераном и сохраняет за собой право превентивного удара по Ирану, лишь подтвердила опасения экспертов, что Тель-Авив настроен на войну, а не на переговоры. Характерную передовицу "Остановите псов войны против Ирана" опубликовал Лесли Гельб, бывший руководитель Совета по внешней политике, крупнейшего американского мозгового центра. Есть ли шанс, что Иран откажется от права на обогащение урана, спрашивает Гельб. И сам же отвечает: "Нет такого шанса. И все это знают, все". А тем, кто требует предъявить Ирану ультиматум, Гельб предлагает привести хотя бы один пример того, как в наше время переговоры заканчиваются капитуляцией.

Заявление израильского премьера, что "когда дело касается Ирана, то чем сильнее давление, тем выше шанс", во многом противоречит фактам. Тегеран начал строительство первого подпольного завода по обогащению урана в Натанзе лишь в августе 2002 года, и прибывшие туда в начале следующего года инспекторы МАГАТЭ насчитали всего 160 центрифуг. Сейчас в Натанзе уже 7 тыс. центрифуг, а всего за это десятилетие Иран установил на своих новых подземных объектах около19 тыс. центрифуг. Иными словами, Иран приступил к расширению ядерной программы лишь после того, как президент Джордж Буш-младший, разгромив талибов в Афганистане, объявил в январе 2002 года новый список изгоев ("ось зла") и включил в него Иран. Все эти десять лет Иран форсировал программу вопреки угрозам Джорджа Буша и его неоконсервативной команды в Белом доме и Пентагоне.

Именно поэтому Совет Безопасности ООН и Нетаньяху имеют серьезные основания говорить о двойном назначении иранской ядерной программы. Однако вся история ее развития свидетельствует о том, что чем серьезнее была военная угроза режиму аятолл со стороны Вашингтона, тем неуступчивее был Иран. Вторжение американских войск в Ирак и свержение режима Саддама Хусейна привело к власти в Иране Махмуда Ахмадинежада в 2005 году и вызвало уход Хасана Роухани с поста главного переговорщика по иранской ядерной программе и ее неслыханную интенсификацию.

Сомнительна и якобы существующая связь иранской ядерной программы с лозунгом "Смерть евреям". Придя в 1979 году к власти, аятолла Хомейни своей фетвой закрыл иранскую ядерную программу как противоречащую принципам ислама. Роухани, выступая на Генассамблее ООН, упомянул об этом, когда сказал, что "ядерное оружие не предусмотрено иранской военной доктриной и противоречит нашим фундаментальным религиозным и моральным убеждениям". Ответом Нетаньяху можно считать тот пассаж в его речи, где он поставил под вопрос честность самого Роухани: "Да, я знаю, речи Роухани звучат не так, как речи Ахмадинежада. Но когда дело касается программы ядерного оружия, то единственная разница между ними такова: Ахмадинежад был волком в волчьей шкуре, Роухани — волк в овечьей шкуре. В прошлую пятницу Роухани уверял нас, что, разворачивая свою ядерную программу, цитирую, "Иран никогда не скрытничал и не обманывал". Ну так вот, в 2002 году Иран был пойман с поличным, когда тайно строил подземный объект для размещения центрифуг в Натанзе".

Однако даже из истории создания этого объекта видно, что новая ядерная программа Ирана нацелена скорее на создание оружия сдерживания против возможного американского нападения, чем на войну с Израилем. Так что превентивный удар, которым Нетаньяху постоянно грозит режиму аятолл, можно считать неоконсервативным волюнтаризмом, аналогичным тому, который привел Джорджа Буша-младшего в Ирак.

Главную опасность для заключенного соглашения представляет сейчас не израильский премьер, а его союзники в американском конгрессе. Как и Нетаньяху, они убеждены, что Иран сдался исключительно под давлением санкций. Американские "ястребы" обеих партий начали подготовку нового пакета санкций еще во время переговоров и намереваются вскоре принять его. Действовать санкции начнут через шесть месяцев или даже раньше, если Тегеран нарушит соглашения.

Однако исходное допущение, что Иран подписал соглашение исключительно под давлением санкций, выглядит спорным. Конечно, иранская экономика сейчас в кризисе: цены на продовольствие в прошлом году увеличились на 55%, безработица составляет около 12%, инфляция, по официальным данным, достигла 32%, а по неофициальным — вдвое больше. Главная причина — ошибки правительства Махмуда Ахмадинежада, но большую лепту внесли и международные санкции. Доходы от экспорта нефти снизились на 65%, а банковские санкции привели к обесцениванию риала за последние 12 месяцев на 80%. Все это, конечно, и создало у иранского избирателя мощный запрос на урегулирование отношений с внешним миром и привело к власти Хасана Роухани.

Тем не менее исламская идеология стабилизирует режим аятолл: он настроен на самосохранение, и даже весьма мощное протестное движение против фальсификации президентских выборов 2009 года не смогло побудить его к уступчивости. Обошла Иран стороной и "арабская весна". И, только когда режим наглядно увидел на примере Сирии, что ядерное разоружение действительно способно снять угрозу нападения США, он стал всерьез думать, как договариваться и ослаблять груз экономических санкций.

Если Конгресс возьмет вверх и навяжет администрации стратегию шантажа по принципу "Добрым словом и пистолетом вы добьетесь много большего, чем только добрым словом", соглашение рухнет. Тегеран вновь почувствует острую необходимость в приобретении собственного "пистолета" и вполне может снова позабыть о фундаментальных "моральных устоях", запрещающих создание ядерного оружия. "Если будут новые санкции, не будет сделки. Это очевидно. Конец сделке. Из-за неспособности одной из сторон выполнять свои обязательства",— заявил иранский министр иностранных дел Мохаммад Джавад Зариф журналистам.

Это прекрасно понимает и президент Обама, который 23 ноября в специальном заявлении предупредил Конгресс, что "сейчас не время предлагать новые санкции, которые пустят под откос достигнутое, поссорят нас с союзниками и могут разрушить даже ту коалицию, которая позволяет нам эти санкции применять". И тогда у Вашингтона останется единственная возможность — военная.

Однако, если Конгресс прислушается к президенту, следующим шагом станет назначенная на 22 января миротворческая конференция по Сирии "Женева-2", нацеленная на прекращение гражданской войны и очищение страны от иностранных боевиков. Поэтому слова Барака Обамы о том, что "впервые почти за десять лет мы остановили развитие иранской ядерной программы", воистину дорогого стоят. Соглашения с Ираном и Сирией создали новую точку бифуркации, и вскоре станет ясно, к лучшему или к худшему будет развиваться история региона в течение нескольких ближайших десятилетий.

Парадокс заключается в том, что, последовательно разоружая враждебные режимы Сирии и Ирана, Вашингтон одновременно раздражает и отталкивает от себя ближайших союзников, надеявшихся добиться от него военного свержения этих режимов и опасающихся политического сближения этих режимов с США. Перефразируя израильского премьера, можно сказать, что фактическое непризнание Саудовской Аравией и Израилем миротворческих инициатив Вашингтона и Москвы действительно делают сегодняшний мир значительно более непредсказуемым и опасным местом, чем он был вчера. Так что отнюдь не исключено, что, перед тем как погасить сегодняшние конфликты, они вначале их обострят.