Квартал свободы
ГУМ в фильме "Я шагаю по Москве"
Оксана Рудченко
Фото: © Киноконцерн «Мосфильм»
Фото: © Киноконцерн «Мосфильм»
Фильм, решительно у всех вызывающий умиленно-ностальгические чувства. Третий полнометражный фильм Георгия Данелии, подаривший стране мелодию Андрея Петрова со словами Геннадия Шпаликова и впервые выведший на киноэкраны юного Никиту Михалкова. "Я шагаю по Москве" 1963 года называют одним из символов хрущевской оттепели за "воздух 60-х", атмосферу свободы и безмятежности, которыми он пропитан, за наивную искренность, чистоту, идеализм и доверие к миру. Именно такая, не то что полная свобода, но ее незабываемый глоток, это "бывает все на свете хорошо" — вот что осталось от этой короткой эпохи.
"Я шагаю по Москве" — не манифест оттепели, а ее итог, демонстрация ее достижений. Этот фильм не отражает нравственные поиски поколения, как "Девять дней одного года" Михаила Ромма, не формулирует этические идеалы молодежи, как снятые по прозе Василия Аксенова "Коллеги" Алексея Сахарова и "Мой младший брат" Александра Зархи — фильмы, вышедшие в предыдущем, 1962 году. В нем нет даже незамысловатого психологизма через конфликт хорошего с еще лучшим, как в "Первом троллейбусе" Исидора Анненского или "Утренних поездах" Льва Мирского, появившихся в том же 1963 году — в нем нет вообще никакого конфликта. Даже любовной интриги как таковой нет — два друга ухаживают за одной девушкой, но классический любовный треугольник как-то рассасывается без взаимных обид. В фильме ровным счетом ничего не происходит, кроме череды мелких житейских событий одного московского дня.
"Этот фильм снимали легко, быстро и весело. И нам нравилось то, что мы делаем. И материал всем нам нравился. Мне приятно было находиться в компании Кольки, Алены, Володи и Саши и во время съемок, и после, когда я вечером дома продумывал план следующего дня...
Но когда показали материал худсовету объединения, там опять сказали:
— Непонятно, о чем фильм.
— О хороших людях.
— Этого мало. Нужен эпизод, который уточнял бы смысл" (Георгий Данелия, "Безбилетный пассажир").
Никита Сергеевич Хрущев сказал по поводу другого фильма — "Мне двадцать лет", снятого Хуциевым по сценарию Шпаликова: "Три парня и девушка шляются по городу и ничего не делают". Здесь, в общем, то же самое. Они все же не прогульщики и трутни, эти молодые люди — метростроевец Колька (Никита Михалков) работает в ночную смену, Саша (Евгений Стеблов) вот-вот уйдет в армию, монтажник Володя (Алексей Локтев) в Москве проездом из отпуска, продавщица Алена (Галина Польских) работает в ГУМе. Однако открытие того факта, что по Москве можно просто гулять, шагать, бродить, а не маршировать, не следовать маршрутом "на работу — с работы", что беззаботность и некоторая бесцельность и есть главное свойство юности, что хорошо может быть просто от дождя, от того, что идешь босиком по лужам, от вида симпатичной девушки — вот это и было главным открытием 1963 года, это и делало этих молодых людей героями нового времени. Их родители страдали, погибали, сами они в детстве голодали ради того, чтобы быть счастливыми не в будущем, а прямо сейчас, и ничего особенного — вроде построенного коммунизма и освобождения трудящихся всех стран — им для этого не нужно. "И у вас все хорошо? — Очень хорошо! — А ведь так не бывает — А вот бывает. Да, бывает!" Бывает, что все люди хорошие и все счастливы по умолчанию, а Москва, без сомнения, лучший город Земли.
В этом лучшем из городов есть особенно удачные места, которыми любуется камера оператора Вадима Юсова (кроме Данелии работавшего с Тарковским) — летное поле с самолетами, панорамы Москвы с птичьего полета, Садовое кольцо с потоком машин, арбатские переулки, балкон кинотеатра "Россия", Манежная площадь. Не то чтобы особые, знаковые места, которые выбирает для себя эпоха, а просто "лучшее в городе" — то, что необходимо показать и японскому интуристу, и рабочему пареньку из Сибири. Взгляд на Москву в этом фильме — это восхищенный взгляд приезжего, именно так создается необходимая дистанция, для того, чтобы увидеть город как бы впервые и полюбить его заново.
Следуя этой логике, герои быстро оказываются на Красной площади и неизбежно попадают в ГУМ. Он открыт всего десять лет назад, но представить себе Москву без него уже невозможно. Однако главная причина в том, что в Москве нет другого места, где необходимость что-то купить была бы частью приятной прогулки по городу, ведь он для этого и был изначально создан. Удивительным образом, через эпохи и десятилетия, гений места срабатывает — жанр европейского пассажа XIX века с неразрывно связанной с ним культурой фланерства оживает на наших глазах. Стоит только политическому климату чуть-чуть потеплеть, людям слегка отвлечься от борьбы за выживание и начать просто получать удовольствие от шатания по Москве, как ноги сами приводят их в ГУМ — красивый городской квартал, залитый солнечным светом, с парящими мостиками и фонтаном, со стремящимися ввысь стеклянными небесами и массой осуществимых возможностей. Место, где люди встречаются.
"Простой романтик" Володя уже здесь, потому что абсолютное must do человека, оказавшегося в столице проездом на один день,— пойти в ГУМ и купить себе костюм, и он его купил, чтобы у себя в Сибири прилично ходить на работу и в театр. Немного нервный москвич Саша приходит в ГУМ потому, что невеста велела ему купить костюм к свадьбе, и он для верности берет с собой друга Колю. Легко увлекающийся Коля видит в витрине лодку за 100 рублей и призывает Сашу купить ее, взять отпуск и уплыть к Черному морю.
Володя смотрит на себя в обновке в зеркале вентиляционной будки, его замечает и окликает Коля. Нового друга знакомят со старым, потом молодые люди стоят на мостике над фонтаном, обсуждают костюм, рассказ Володи в журнале "Юность". Замечают внизу жену Колиного брата Анну с неизвестным молодым человеком. А потом отправляются слушать музыку — оказывается, у Коли в ГУМе свой особый интерес,— он влюблен в девушку-продавщицу в секции грампластинок, отдел классической музыки. Алена прелестна в своей девичьей горделивости и тоже романтична — тут же загорается идеей уехать в тайгу, на стройку, где работает Володя.
Встреча и шопинг четырех счастливых по умолчанию хороших молодых людей 1963 года происходит в ГУМе потому, что он способен удовлетворить потребности юных романтиков — желание приукраситься, тягу к дальним странствиям, надежду встретить любовь. Плюс мороженое, конечно.
На протяжении советских десятилетий магазины были чем угодно, но не местом, где приятно проводят время. Процесс покупки чего-либо был мучительным, изнурительным, полным незаслуженных унижений. И только ГУМ был хотя бы отчасти не похож на другие магазины, предлагал некую компенсацию страданий советских потребителей — красота, фонтан, мороженое, показы мод. Здесь можно было на время забыть, что советского товарного изобилия никогда не хватает на всех. По версии Данелии, здесь можно вообще ни о чем не думать — просто слушать музыку, смотреть на девушку и быть счастливым.
Может, и не без оснований бесчисленные худсоветы указывали режиссеру на отсутствие жизненной правды в его фильме — хотя и не его вина, что оттепельная утопия закончилась так быстро. В реальности ГУМ был не как в кино. Иллюстрацией реального положения дел может служить забавная история, случившаяся с Данелией в 1962 году в Мексике, куда он, его соавтор Игорь Таланкин, а также Сергей Бондарчук и Ирина Скобцева были приглашены на международный кинофестиваль представлять фильм "Сережа". В Мехико советская делегация приехала в день большого католического праздника.
"Прямо из посольства Люся повезла нас смотреть праздник — пока он не кончился. У соборной площади мы вышли, а машины с вещами отправили в гостиницу.
— Только держитесь все вместе, а то потеряемся,— предупредила Люся.
На площади перед собором — тысячи и тысячи людей. Из динамиков доносится приятный голос...
— Сегодня сам кардинал службу ведет,— сказала Люся.
Таланкин еще в Москве купил восьмимиллиметровую камеру. И, как только вышел из машины, принялся все снимать. И мы его потеряли. Попробовали искать, да где там! Все, привет, пропал Таланкин: где гостиница — не знает, языка не знает. И денег у него нет (Скобцева еще не выдала нам суточные).
Люся подвела нас к конной статуе:
— Стойте здесь, и отсюда ни шагу! — и исчезла.
Через десять минут из динамиков послышалась какая-то возня, и вдруг мы услышали Люсин голос. Люся кричала:
— Таланкин! Посреди площади конная статуя! Подходи к ней! Конная статуя! К передним ногам!
Опять какая-то возня, пререкания по-испански, Люсино "пардон", и снова бархатный голос кардинала, читающего молитву.
До сих пор не могу понять, как маленькая худенькая Люся умудрилась сквозь плотную толпу проникнуть в собор, а там еще добраться до алтаря и оттеснить от микрофона кардинала.
— А, ерунда,— отмахнулась Люся, когда мы ее потом стали расхваливать.— Вот когда я в Москве в ГУМе сапоги покупала, это действительно был подвиг!" (Из книги Данелия "Безбилетный пассажир: байки кинорежиссера".)
Из книги "Главный Универсальный Магазин". М.: ТД "ГУМ", 2013
Никита Михалков в съемках в фильме "Я шагаю по Москве"
В моем сознании ГУМ существует не как самый большой магазин, а как съемочная площадка. Он для меня навсегда связан с теми жаркими днями, когда мы снимали "Я шагаю по Москве". Все тогда было напоено волнением, радостью работы с Георгием Данелия и моими партнерами по фильму — Женей Стебловым, Алексеем Локтевым и Галей Польских. Вот это так и осталось главным в моем ощущении ГУМа: опьянение съемок, счастье первой главной роли. Я, конечно, много раз бывал там потом — ну покупал одежду или елочные игрушки, но во всем этом огромном здании для меня существуют только два места: мостик, где мы стоим втроем и пятачок перед нынешним "Боско", где была наша сцена с Женей Себловым, когда мы ругаемся, и он после этого уходит в армию.