Когда у государства возникают проблемы с наполнением бюджета, оно принимается закручивать гайки. Это рефлекторное движение усугубляет ситуацию. Радикальное изменение системы разрешения экономических споров и расширение полномочий правоохранительных органов — плохие стимулы для бизнеса, а где нет бизнеса, там нет и налогов.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ / купить фото
"Излишняя либерализация УК у нас пойдет во вред инвестклимату",— писал в газете "Известия" 19 сентября 2013 года колумнист в погонах генерал-майора юстиции Владимир Маркин, убеждая читающую публику, что реакция "либеральной общественности" на "предложения Следственного комитета (СК) по усилению финансового контроля" была не вполне адекватной.
Идея, которую СК вынашивал много месяцев, сводилась к тому, чтобы "в разы" увеличить "процент возбуждения уголовных дел" по материалам налоговых проверок. В материалах Федеральной налоговой службы (ФНС), согласно ранним (февральским) заявлениям официального представителя СК, признаки преступления находятся лишь в одном-двух случаях из десяти, и первоначально руководство комитета видело выход в создании финансовой полиции, которая имела бы функции "финансовой разведки, оперативно-разыскной деятельности и контроля за распоряжением государственным имуществом".
Но к сентябрю руководство комитета, видимо, пришло к перспективному выводу, что нужно не требовать ведомственных реорганизаций, а брать инициативу в свои руки. Во-первых, это можно делать по частям, а во-вторых, каждая из этих частей сама по себе выглядит незначительной — оба фактора уменьшают шансы на бюрократическое сопротивление. К сентябрю ведомство Александра Бастрыкина (на фото) подготовило первый законопроект, с принятием которого СК должен получить право возбуждать уголовные дела по налоговым преступлениям вне зависимости от того, нашла ли следы таких преступлений ФНС. Потом выступило с идеей считать "мнимыми" и "притворными" все сделки, занижающие налоговую базу. И наконец, предложило применить к приватизационным сделкам закон "Об оперативно-разыскной деятельности", чтобы предотвратить возможный сговор претендентов с организаторами торгов или продажу имущества аффилированным лицам.
Каждая из этих инициатив даже по отдельности смогла бы произвести гнетущее впечатление на бизнес. Но президента трудно напугать проектом закона, который умещается на одном листочке бумаги: если судьба двух последних предложений СК пока не ясна, то первое глава государства внес в Госдуму еще в октябре. И на сомнения премьер-министра Дмитрия Медведева, стараниями которого в 2011 году и был введен ликвидируемый теперь порядок возбуждения налоговых дел, президент ответил суровой отповедью: "Мы не артисты художественного жанра... Есть определенная практика решения вопросов перед тем, как выходить в средства массовой информации. Известно, что, если кто-то с чем-то не согласен... Как Кудрин сделал в свое время — он перешел в экспертное сообщество".
Бизнес, правда, не теряет надежды, что у этой истории может быть счастливый финал: президент согласился, что ко второму чтению законопроект следует доработать так, чтобы у Следственного комитета "была обязанность... запрашивать документы из налоговых органов". В РСПП уже предложили проект поправок, согласно которому без подтверждения ФНС факта налогового правонарушения уголовное дело не может быть возбуждено. И бюджет от этого не пострадает: размер налоговых недоимок уже не меньше шести лет колеблется в диапазоне 1-1,1 трлн руб., не обнаруживая никакой корреляции ни с порядком возбуждения уголовных дел, ни с их количеством, которое, по данным предпринимательских организаций, сократилось на порядок (1171 дело в 2012 году против 13 044 в 2009-м).
СК, конечно, возражает. И даже если его попытка "съесть слона по частям", создавая финансовую полицию из самого себя, будет отбита, бизнес вряд ли сможет вздохнуть спокойно: есть еще одна важная битва, которую он проиграл. С ликвидацией Высшего арбитражного суда исчезают суды, в которых шансы предпринимателя и чиновника были почти равны.