На беспорядки в Бирюлево власть ответила ужесточением законодательства. После завершения всех законотворческих формальностей легально взять иностранца на работу будет если и не сложнее, то уж точно дороже.
Фото: Сергей Карпов/Фото ИТАР-ТАСС
"Зачем нужна власть, если она не хочет знать ситуацию такой, какая она есть на местах, не принимает никаких мер и не слышит людей?" Кто знает, как бы развивались события 13 октября, если бы вопрос, который Владимир Путин неделю спустя адресовал участникам заседания совета по межнациональным отношениям, был главным для обитателей Западного Бирюлево. Но, похоже, в тот день вопрос о власти волновал их значительно меньше, чем убийство в ночь на 11 октября жителя Бирюлево Егора Щербакова, крупнейшая в Москве овощебаза "Покровская" и населявшие ее окрестности гастарбайтеры. Иначе не объяснить, с чего бы несколько сотен (по неофициальным оценкам, около 5 тыс.) человек вдруг направили свою энергию на несчастную овощебазу, разгромив по пути торговый центр, сломав ворота автомастерской и перевернув несколько автомобилей.
В итоге не обошлось без жертв (23 раненых) и сложностей с органами правопорядка (задержаны 380 человек, около 70 подверглись административным наказаниям, а 3 стали обвиняемыми в уголовном деле о хулиганстве), но протестующие достигли всех своих целей. Предполагаемый убийца арестован. Овощебаза закрыта до середины января (согласно решению суда) и вряд ли откроется снова. Около 200 иностранцев, проживавших в Западном Бирюлево, депортированы за нарушение миграционного законодательства. Более того, случилось несколько отставок, как бы иллюстрирующих, что бывает с теми чиновниками, кто "не слышит людей". И все же вопрос, беспокоивший главу государства, остался актуальным.
Во-первых, потому, что ксенофобия возникает тогда, когда люди чувствуют себя уязвимыми и боятся не выдержать конкуренции — не столько даже за рабочие места, сколько в целом за жизненное пространство. А их доходы по-прежнему невелики, их ресурсов недостаточно, органы власти их себе даже не представляют, и они могут только предполагать, насколько высоко поднимается коррупционная пирамида, в основе которой лежит труд гастарбайтеров. Легализация мигрантов в рамках механизма квотирования — не столько формальная процедура, сколько специфическая торгуемая услуга: согласно заявлению главы ФМС Константина Ромодановского, в столичном регионе перепродается половина полученных квот. Введенные в 2010 году патенты на работу у физических лиц популярны, но они оправдывают лишь нахождение мигранта на территории страны и не спасут в случае проверки на предприятии. Многие гастарбайтеры покупают их, просто предпочитая полулегальное положение нелегальному. Нелегалов в России сейчас, по оценке ФМС, 3,6 млн, и этот статус исключает для них другие методы защиты своих интересов, кроме кооперации с земляками и коррупции.
Во-вторых, после беспорядков в Бирюлево у мигрантов остается еще меньше возможностей легализоваться. Квота на привлечение иностранных работников в 2014 году (1,63 млн разрешений) сокращена по сравнению с этим годом на 113 тыс. А внесенные правительством в Госдуму поправки к Трудовому кодексу обяжут работодателей заключать договоры добровольного медицинского страхования мигрантов, что уменьшает для бизнеса выгоды легального оформления. Единственной разумной инициативой выглядит предложение президента продавать мигрантам патенты на работу у юридических лиц — но здесь слишком многое зависит от конкретной реализации и, в частности, от цен на патенты. Если регионы начнут вводить заградительные цены, нововведение ничего не изменит.
Для такого опасения есть основания. Многие политики до сих пор не понимают, что миграцию из-за рубежа надо не запрещать, а организовывать с максимальной пользой для экономики. И что даже полное исчезновение гастарбайтеров не предотвратит беспорядков. Национализм, ставший в России нормой, кое-как различает лица — "азиатской национальности" и "кавказской", но совсем не различает гражданства.