В недавнем докладе Международная комиссия юристов (МКЮ) обвинила американскую Фемиду в пристрастности к чернокожим. Чем наступила ей, Фемиде, на самую больную мозоль.
МКЮ — организация известная, а до недавних пор в наших пределах известная скандально, ибо в 70-80-х одной из излюбленных тем "международных юристов" было изобличение пороков советской системы, в частности таких, как непущение евреев в эмиграцию, а также преследование инакомыслящих по месту их постоянного проживания. С тех пор утекло много воды. Сменилась специализация. Последний 260-страничный доклад МКЮ посвящен правосудию в США. По итогам инспекционной поездки по Штатам оно признано несовершенным. Хуже того — дискриминационным по отношению к чернокожим. Мол, в Америке негров и больше казнят, и больше сажают, тем самым попирая взятые Америкой обязательства по части соблюдения прав человека.
Действительно, 40% казненных в США в период с 1973-го по 1995 год (а смертная казнь существует в Америке в 36 штатах) — чернокожие, 44% заключенных американских тюрем — они же. При этом доля афроамериканцев в населении страны — лишь 6%. В иные времена приведенная МКЮ статистика наверняка стала бы веским аргументом в пользу того, чтобы советские пропагандисты, которые тему негров в Америке лелеяли десятилетиями, тотчас пересмотрели бы свои воззрения на МКЮ как на "орудие ЦРУ", перезаписав оную в "прогрессивные и миролюбивые международные организации". Сегодня на все это смотрится как-то иначе.
Если кто-то все еще думает, что афроамериканцы в США — это некто вроде чукчей, про которых можно рассказывать анекдоты, то он глубоко заблуждается. Последняя мода на анекдоты про негров прошла в Америке в 60-х годах, на которые пришлась и последняя волна борьбы чернокожей части граждан за равные права. "Гроздья гнева" зрели-зрели аж с Гражданской войны 60-х годов ХIХ столетия и принятия 13-й, 14-й и 15-й поправок к конституции и наконец вызрели. Пришло время жатвы.
Нет, конечно, где-нибудь в Алабаме — и то после двух кружек не очень хорошего американского пива — вам еще, может, и подхихикнут в ответ на сказанную полушепотом скабрезность или анекдот про чернокожих. Но вот в Новой Англии точно сделают презрительное или непонимающее лицо. Расистские шутки в сегодняшней Америке уже стали неприличными. Хотя, может быть, уместнее несколько иное выражение — еще не перестали быть таковыми. Потому что в моду входят уже совсем другие шутки.
В той же Новой Англии или на Дальнем Западе вполне прилично стало грустно (в определенных, белых, кругах, разумеется) шутить на тему о том, что такая категория, как белый англо-саксонский мужчина работоспособного возраста, имеющий работу, — это самый что ни на есть угнетенный и дискриминируемый тип американского гражданина. Почему? Да потому что именно он платит за все и по полной программе. За образование, медицинское страхование, социальные программы и муниципальные проекты бесплатного жилья для обитателей Гарлема города Нью-Йорк. Подобные гарлемы есть практически в каждом американском городе — их обитатели (не все, разумеется) часто ведут праздный и не очень обременительный образ жизни, совсем не проникнутый изнурительными поисками работы. Wellfare (программа соцобеспечения) стала не только формой существования, но и образом мыслей, а продовольственные талоны (используемые малоимущими в магазинах вместо денег) определяют максимальные границы социальной мобильности, за пределами которых видится риск, не совместимый ни с этим образом мыслей, ни с этой формой существования.
Вполне часто можно слышать и такие, например, разговоры преподавателей какого-нибудь колледжа: "Все меньше афроамериканцев поступают к нам, нам надо как-то помочь им достигнуть требуемого уровня. — Вы знаете, скорее надо подумать все же о том, чтобы снизить требования". "Расовые" квоты священны. (Помните советских времен рабфак? Так вот это то же самое). Коррекция социальных программ в сторону уменьшения — политически самоубийственна. Спекуляция на угнетенном в прошлом состоянии афроамериканцев стала практически необоримой. А термин "черный расизм" прочно укоренился в американской политической лексике. Чернокожего футболиста Симпсона было невозможно осудить. Не только потому, что большинство присяжных были одного с ним цвета кожи. Не только потому, что процесс проходил в Лос-Анжелосе, еще помнившем массовые беспорядки, случившиеся после того, как белые полицейские, у которых после безумной гонки по городу за пьяным чернокожим водителем сдали нервы, отмутузили его дубинками. Не только потому, что Симпсон был богат и платил по $500 в час адвокатам. Но и потому, что с самого начала следствия полицейский позволил себе (под магнитофон) словечко "ниггер". Это было сочтено непозволительной предвзятостью. Через несколько недель после оправдания Симпсона случился "марш миллиона черных мужчин" на Вашингтон во главе со скандально известным Луисом Фарраханом. Белая респектабельная Америка тогда содрогнулась от его речей на столичном Молле, весьма близких к знаменитому хрущевскому "мы вас похороним".
Нет, все это, конечно, еще не социальный взрыв с расовым оттенком. Но, как говорят в Америке, тут есть проблемы. И главная проблема состоит в том, что возмутившая МКЮ статистика объективно отражает тревожное состояние этого общества: одна его часть больше сидит не потому, что вторая часть ее чаще сажает, а потому, что либо не хочет, либо не может жить по законам, установленным в обществе в целом.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ