Освобожденные по амнистии девушки займутся правозащитной деятельностью. Об этом они заявили сразу после выхода из колонии. Надежда Толоконникова, в частности, планирует добиться увольнения начальника мордовского ФСИН. А Мария Алехина будет защищать права заключенных. Лидер движения "За права человека" Лев Пономарев ответил на вопросы Оксаны Барыкиной.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
— Как вам решение девушек? Как вы думаете, есть у них правозащитное будущее?
— Замечательно. Приветствую. Вообще понятие "правозащитное будущее" — это не будущее исполнителя каких-нибудь шлягеров, скажем так, это вещь относительная.
— Результатов они добьются, как вы считаете?
— Да они уже добились. То есть сидя там, они уже показали себя, что они правозащитницы, бесспорно, причем они работали серьезно. То есть вполне профессионально они уже там себя показали. Я должен сказать, люди, когда в застенках находятся, ведут себя по-разному. И поэтому они очень активно себя вели, они не пропускали чужую боль мимо себя. Я как раз думаю, что к ним относились вполне лояльно власти.
— Не было ли это просто привлечением внимания? Ведь по большому счету они же привлекали к себе СМИ?
— Дело в том, что они были в контакте отчасти со мной через Петра Верзилова. Я знаю, что все, что они делали, это не было пиаром, наоборот, они откликались на чужую боль.
— Сейчас, когда они оказались на свободе, как вы считаете, волна интереса к ним не спадет?
— Я бы так сказал, что волна интереса к правозащитникам никогда не может быть большой. Поэтому то, что они заявили, выйдя из колонии, что они не поедут в мировое турне и не заработают там пару миллионов долларов — это тоже о чем-то и говорит. А может быть, они и поедут в турне, и будут говорить о положении заключенных в России, и таким образом привлекут к проблеме заключенных в нашей стране.
И то, и другое вполне возможно. Но важно, именно это они сказали, что мы не отправляемся зарабатывать деньги в мировое турне, что мы будем заниматься защитой прав заключенных. Как они это будут делать, посмотрим.
— Как вы считаете, это может быть просто такое настроение, ведь они только сегодня вышли. Вполне возможно, что через неделю, две, месяц они по-другому будут говорить?
— Вы предполагаете, что я их духовник, что ли? Откуда я знаю, что будет через месяц. Но то, что сейчас происходит, я вполне приветствую.
— Сама Мария Алехина считает амнистию профанацией. Вы ее мнение разделяете?
— Абсолютно согласен. Она и есть профанация. И прежде всего, потому что первоначально она была заявлена как массовая, широкая амнистия, а пример широкой амнистии, мы знаем, что это такое: в 2000 году была как раз широка амнистия, и тогда вышло около 200 тыс. человек — вот это амнистия.
Именно такой широкой амнистии ждали заключенные, и вот Алехина-то видела, они вокруг нее были, они ждали освобождения. Я приведу пример: пункт 1 амнистии 2000 года гласил: освободить всех, кто получил срок до трех лет, всех. Вы представьте себе — вот это широкая амнистия. Совершенно очевидно, что до трех лет получали люди за всякую мелочь. Вот это амнистия, вот это милость, как говорится, великодушие. Ничего похожего в этой амнистии не было, поэтому Алехина права совершенно.
— Представители Русской православной церкви и сами девушки заявили о готовности к диалогу. Как вы считаете, он может состояться? И если может, то нужен ли он вообще?
— Это вопрос интересный. Я сам атеист и нерелигиозный человек, но если диалог позволит вскрыть какие-то проблемы, --- а они есть, бесспорно, в православной церкви, как мне известно и многим, — то он будет полезен. Но только в том случае, если это будет диалог, а не какой-то разговор слепого с глухим, как говорится.
Я знаю, что есть такие идеи, допустим, если они действительно — я не знаю, по-моему, они обе православные — живут идеями обновления православной церкви, то они могли бы возглавить какое-то движение обновленческое или же даже христианскую партию. То есть все это вполне возможно. К ним привлечено внимание уже по фактуре, по истории события, и могут быть какие-то успехи в демократизации довольно жесткой тоталитарной структуры, которой сейчас представляется московская патриархия.