Для госсектора экономики, ориентирующегося на федеральный бюджет, 2013 года, можно сказать, и не существовало. Все, что происходило вокруг подготовки бюджета наступающего 2014 года, было на порядок более значимо. В ожидании тяжелых лет правительство заблаговременно пошло на реальное замораживание государственных расходов. Осталось только одно — исполнить обещания в ситуации реального, а не предсказанного кризиса. Судьба Фонда национального благосостояния, "условно распределенного" уже в 2013 году, надеяться на стойкость Кремля и Белого дома не дает.
Алексей Улюкаев стал первым министром экономики России, пришедшим в правительство с уверенным обещанием низких темпов экономического роста
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ / купить фото
Еще в августе 2013 года бюджетный процесс в России шел своим невидимым стороннему глазу чередом и никого не интересовал: в проекте основного финансового документа на 2014-2016 годы происходили привычные некрупные чудеса и мелкие неприятности, росли расходы на правоохранение без ущемления образования, а устаревшие федеральные целевые программы конвертировались в современные государственные программы без дополнительных бюджетных ассигнований и больших споров, поскольку на то было политическое решение. События последней недели августа 2013 года ждут своих историков, поскольку до сих пор точно неизвестно, кто или что уже в начале сентября 2013 года заставило правительство РФ переписывать уже практически готовый бюджет с новыми вводными.
Краткий дайджест изменений. На 5% от запланированного сокращены все госрасходы, которые можно сократить без изменения публичных обязательств федеральной власти. Заморожены на год вперед зарплаты госслужащих. На 2% сокращены бюджеты госучреждений и автономных учреждений. Заморожены тарифы госмонополий на 2014 год с требованием не сокращать физические объемы инвестиционных программ. Ограничены возможности получения федеральных трансфертов регионами — им практически открытым текстом указано занимать деньги на внутреннем рынке, поэтому в следующий год российские регионы вступают под дружный вопль ужаса: "майские указы" президента Владимира Путина надо выполнять, денег на это не дадут, ответственность не снимут. Даже оборонно-промышленный комплекс, предвкушавший рост рентабельности от старта 20-триллионной программы перевооружения армии, поставлен перед фактом: вольностей с ценообразованием не будет, будут жесткости и реквизиции.
К октябрю 2013 года, когда правительство России и президент, казалось, решили отдать лоббистам роста госрасходов все что возможно, в порядке большого пира перед длительным постом, уже не оставалось ни одного субъекта госсектора экономики, который бы не считал себя находящимся в напряженной финансовой ситуации — хотя еще в середине августа 2013 года все еще втихомолку посмеивались над новым министром экономики Алексеем Улюкаевым, начавшим с предсказания "Ъ" многих лет затухающего роста. В ноябре 2013 года, когда о необходимости срочной докапитализации буквально возопил Внешэкономбанк (неудивительно: сложившаяся практика финансирования, в первую очередь олимпийских строек в Сочи, делала банк развития крайним уже с весны 2014 года), выяснилось, что в 2014 год страна входит с практически "распиленным" Фондом национального благосостояния. О временах, когда ФНБ был ориентирован на решение проблем пенсионной системы, уже никто не вспоминал. К тому времени проблемы пенсионной системы уже вчерне решили, превратив ее с 2014 года из системы безусловных денежных обязательств Пенсионного фонда в адрес клиентов в систему условных обязательств, выраженных в расчетных "баллах".
Между тем страх перед будущим был снят Владимиром Путиным уже в декабре не указанием на новые доходы, а расходами: братской Украине выделено $15 млрд из ФНБ, в итоге в фонде остались нераспределенными жалкие 150 млрд руб. Это решение подсказывает: Кремль и Белый дом с легкостью откажутся от любой жесткости, если их в необходимости поддержки убедят в нужное время в нужном месте юридические и физические лица, находящиеся в сложной жизненной ситуации.
Кризис становится в этой ситуации скорее желанным, чем угрожающим: неясно, что делать, если его не будет.