Первый же день работы Государственной думы третьего созыва закончился полномасштабным парламентским кризисом. Четыре депутатских объединения в полном составе покинули зал, а три из них — "Отечество — Вся Россия", "Союз правых сил" и "Яблоко" — бойкотировали и следующее заседание. Причиной для такого демарша стало решение большинства палаты, состоящего из фракций КПРФ, "Единство" и группы "Народный депутат", избрать спикером коммуниста Геннадия Селезнева и распределить руководящие думские посты без учета мнения меньшинства. Между тем у стоявшего за этим решением Кремля была возможность не только избежать раскола, но и впервые провести на пост главы Думы политика правоцентристского толка.
Простые числа
Сейчас трудно сказать наверняка, чем руководствовались кремлевские чиновники, разрабатывая стратегию первых думских заседаний. Но есть твердое ощущение, что долго ломать голову над раскладом политических сил в парламенте им было просто лень, и в результате сложные политические расчеты были подменены сугубо арифметическим подходом.
Ну, действительно, три крупнейших депутатских объединения контролируют почти 270 голосов. Зачем вообще думать о согласовании кадровых вопросов с шестью остальными фракциями и группами, если достаточно договориться всего с двумя? Вернее, даже с одной (КПРФ), поскольку "Единство" и "Народный депутат" считаются теперь даже большими близнецами-братьями, чем в свое время партия и Ленин.
Искать компромисс по кандидатуре спикера Кремлю тоже, видимо, было недосуг. Поэтому единым кандидатом сходу утвердили предложенного компартией Геннадия Селезнева. Помогло и то, что опыт конструктивного сотрудничества с администрацией президента на недавних выборах губернатора Подмосковья у него уже имелся. Арифметика сработала: Селезнев был избран 285 голосами, основные комитеты поделены между тремя "заговорщиками" и примкнувшими к ним аграриями и жириновцами, а меньшинству пришлось напоминать о себе бойкотом заседаний и созданием "совета обиженных".
Правда, известная поговорка о том, что все гениальное просто, к данному случаю вряд ли применима. Потому что результаты этой арифметической комбинации для самого Кремля оказались, мягко говоря, ниже среднего.
Во-первых, левые, завоевав в Думе менее трети мест, получили пост спикера и почти столько же комитетов, как и проправительственная группировка (11 против 12). И с этой точки зрения совсем не "красная" по составу третья Дума мало чем отличается от второй, где коммунисты доминировали, имея без малого половину голосов.
Во-вторых, пострадал имидж Владимира Путина как живого воплощения идеи долгожданной общественной консолидации. "Меньшевики" не преминули обвинить в думском "сговоре" именно и. о. президента, а его затяжное молчание по поводу раскола явилось косвенным подтверждением этих обвинений.
В-третьих, итогом январского кризиса стало уменьшение проправительственной коалиции. Коммунисты, добившись своего, о январском альянсе с "партией власти" уже больше не вспомнят, а вот голосов СПС Кремль на некоторое время лишился. Причем не столько из-за ухода правых в лагерь оппозиции, сколько из-за невозможности столь же легкого и безболезненного возвращения. К концу прошлой недели, правда, стороны как будто стали ближе к компромиссу, но ведь если бы не было конфликта, то и компромисс не понадобился бы.
Теория вероятности
Чтобы понять, что избрание "красного" спикера не является неизбежным, кремлевским чиновникам нужно было лишь не останавливаться на первом же попавшемся варианте, а просмотреть и другие. Тем более что сам факт наличия в Думе девяти депутатских объединений предполагает достаточно большое число возможных комбинаций.
Силы, которые после выборов принято было называть проправительственными ("Единство", "Народный депутат" и СПС), располагают в Думе 171 мандатом. С учетом фракции ЛДПР, традиционно выступающей на стороне "партии власти", эта сумма возрастает до 188. Таким образом, до простого большинства, позволяющего провести своего спикера и добиться выгодного распределения комитетов, нужно добрать всего 38 голосов.
Около 30 из них могла бы дать группа "Российские регионы", костяк которой составляют депутаты-одномандатники, избранные при поддержке глав регионов. Поскольку подавляющее большинство губернаторов и президентов уже выразили свою полную и безоговорочную поддержку Путину, обеспечить необходимое волеизъявление "своих" депутатов им было не так уж сложно. Завербовать еще восемь думцев можно было из числа 16-и не присоединившихся ни к одной фракции или группе. Тем более что среди них есть те, кого уговаривать не надо,— например, Борис Березовский и Роман Абрамович.
После этого Кремлю оставалось лишь поработать на индивидуальной основе с несколькими депутатами "вражеских" фракций (КПРФ, ОВР и "Яблока"), дабы создать необходимый запас на случай болезни или отсутствия "верных путинцев". Как показывает опыт борьбы президентской администрации против импичмента, при должном усердии чиновников эта задача также не является невыполнимой.
Конечно, при этом варианте Кремлю пришлось бы не просто поддерживать готового кандидата в спикеры, а самостоятельно заботиться о поиске наилучшего кандидата. Но и это вряд ли потребовало бы от администрации чрезмерных усилий, учитывая дисциплинированность "медведей" и тогда еще ничем не омраченную дружбу с правыми.
В любом случае результат этой комбинации наверняка окупил бы все затраченные на ее реализацию усилия. Некоммунистическая Дума получила бы некоммунистического спикера, что стало бы удачным символом новой постельцинской эпохи. Доминирующая роль в комитетах также принадлежала бы проправительственным фракциям, что значительно облегчило бы прохождение необходимых для Белого дома законопроектов.
Антиправительственная оппозиция оказалась бы ослабленной и раздробленной. Малочисленным примаковцам пришлось бы блокироваться либо с коммунистами, либо с "Яблоком". В первом случае они окончательно разоблачили бы свою прокоммунистическую сущность, сделав тем самым огромный подарок Кремлю. Коалиция Примакова с Явлинским также была бы выгодна "партии власти": на откровенный альянс с коммунистами "Яблоко" никогда не пойдет, а значит, оппозиционерам пришлось бы конкурировать не только с Кремлем, но и друг с другом. "Разруливать" ситуацию при таком раскладе сил — одно удовольствие для любого политического менеджера. Не говоря уже о зримости агитации: дескать, с нами новая Россия и новый спикер, с ними — все старое и отжившее...
Впрочем, решение думского уравнения могло быть еще более удачным для "партии власти". Если бы проправительственные фракции поддержали выдвижение в спикеры Сергея Степашина (СПС уже был к этому готов), Явлинскому пришлось бы, невзирая на горячую нелюбовь к Кремлю, фактически вступить в пропутинскую коалицию. И тогда некоммунистическое большинство в Думе стало бы абсолютно устойчивым и не зависящим от капризов "перевербованных" депутатов. По крайней мере до тех пор, пока Явлинский не разочаровался бы в не скрывающем своей верности "ельцинизму-путинизму" Степашине и не вернулся бы к своему привычному состоянию вечного оппозиционера. Но к этому моменту правые успели бы сделать очень многое из того, чего, возможно, уже никогда не смогут сделать в нынешней Думе.
ЮРИЙ МИХАЙЛОВ