Вчера днем вступило в силу соглашение о прекращении боевых действий в Чечне: с 12.00 прекратилось использование в боевых целях всех видов вооружения, а с 15.00 началось формирование совместных комендатур, призванных поддерживать порядок в Грозном. Таким образом, миротворческие усилия, предпринятые практически в одиночку Александром Лебедем, все-таки принесли реальные плоды. Вопрос — надолго ли.
Содержание подписанного Александром Лебедем и Асланом Масхадовым соглашения (Ъ сообщал о нем вчера) можно свести к трем основным моментам. Во-первых, стороны прекращают огонь и боевые действия (к которым отнесены не только войсковые операции, но и теракты, минирование коммуникаций и захват заложников), а также приступают к немедленной и безусловной передаче пленных, заложников и тел погибших по принципу "всех на всех". Нарушения этого пункта пресекаются совместными мерами. Во-вторых, осуществляется одновременный отвод войск в определенные районы, причем для передислокации федеральных подразделений из южных районов Чечни определены конкретные сроки: до 26 августа (из Веденского и Ножай-Юртовского) и до 29 августа (из Шатойского). В-третьих, войска выводятся и из Грозного с одновременным созданием пяти совместных комендатур, в состав которых войдут лица, "не совершившие преступлений и не вызывающие протеста каждой из сторон".
Сразу после подписания соглашения генерал Лебедь заметил, что этот документ наверняка вызовет неприятие "как ультрапатриотов, так и ультрадемократов". И эти опасения явно не беспочвенны. Как имеют право на жизнь и возможные сравнения соглашения, к примеру, с брестским миром 1918 года. Правда, в нынешнем документе впрямую о передаче территории "противнику" ничего не говорится, однако вывод федеральных войск с юга Чечни де-факто означает возвращение этого региона под полный и безраздельный контроль сепаратистов. Точно так же, как создание совместных комендатур в Грозном не только фактически легализует "незаконные вооруженные формирования", но и закрепляет их присутствие в чеченской столице на почти законных основаниях.
Впрочем, в условиях сокрушительного военного поражения, каковым для Москвы явился захват боевиками Грозного, по-другому остановить войну было просто невозможно. И тот факт, что знаменитая формула Троцкого "ни войны, ни мира, а армию распустить" воплотилась в Чечне пока лишь на две трети, можно, пожалуй, считать для России несомненным благом.
Не исключено, впрочем, что среди людей, считающих нынешний мир с сепаратистами "позорным", окажутся и весьма высокопоставленные фигуры. Примечательно в связи с этим, что встреча секретаря СБ с президентом, которая, как надеялся Лебедь, пройдет сразу после его возвращения из Грозного, вчера к моменту сдачи номера в печать так и не состоялась. Как разъяснила пресс-служба главы государства, Борис Ельцин ожидает от своего представителя в Чечне пока лишь "письменного доклада о ходе выполнения своих поручений по урегулированию ситуации в Чечне", а также материалов по итогам его переговоров с лидерами сепаратистов. Личная же встреча, по сведениям из кремлевских источников, состоится скорее всего только в начале следующей недели, когда секретарь СБ завершит очередной тур переговоров с дудаевцами (новая поездка Лебедя в Чечню запланирована на субботу).
Пока президент размышляет, хвалить ли своего назначенца за прекращение войны или ругать за "сдачу" Чечни боевикам, премьер, похоже, эту проблему уже решил. Вечером в четверг Виктор Черномырдин встретился с Русланом Хасбулатовым, назначенным недавно руководителем группы советников Зелимхана Яндарбиева по проблемам переговоров с Москвой. В отличие от своего непосредственного начальника глава правительства не только счел вопрос о выполнении только что подписанных мирных соглашений чрезвычайно актуальным, но и пригласил для его обсуждения бывшего спикера ВС России, известного своей нескрываемой антипатией как к официальным властям Чечни, так и к тому, какими методами осуществлялось до сих пор чеченское урегулирование. И хотя разговор, судя по отзывам самого Хасбулатова, не выходил за рамки обычной деловой встречи, сам факт ее проведения подтверждает, что премьер, видимо, настроен в отношении "варианта Лебедя" не так откровенно скептически, как Борис Ельцин.
Кстати, именно ход выполнения новых договоренностей, возможно, и окажет решающее влияние на то, как этот документ (да и всю миротворческую деятельность Лебедя) воспримут в российских верхах. Если соглашение будет столь же недолговечным, как московские и назранские договоренности, то дни генерала в Кремле будут, очевидно, сочтены — даже если сам Лебедь не будет иметь к их срыву ни малейшего отношения. Да и следующую попытку примирения в Чечне в таком случае следует ожидать не скоро. Если же "ново-атаговский мир" окажется устойчивее, чем майский "московский" или прошлогодний "грозненский", то 22 августа 1996 года может стать поворотной датой не только в биографии самого Лебедя, но и во всей постсоветской истории России. Правда, говорить о том, что это будет поворот к долгожданному светлому будущему, было бы явно преждевременно.
ДМИТРИЙ Ъ-КАМЫШЕВ