Банковская жесть

Отзыв лицензий у нескольких средних банков породил опасения, что Россия на пороге масштабного банковского кризиса. В пользу этого сценария — сразу несколько факторов, от циклического замедления потребкредитования до стагфляции экономики. Против — достаточно осторожная политика ЦБ.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН

Пик бума розничного кредитования пройден. Темпы роста кредитов населению устойчиво снижаются уже больше года: в декабре 2013-го они составили 28,7% год к году (максимум, 44,4%, был достигнут в июне 2012-го). Наибольшая доля рынка розничного кредитования приходится на необеспеченные кредиты: их объем втрое превышает объем ипотеки — второго по величине сегмента (5,9 трлн и 1,9 трлн руб. соответственно, или около 63% и 21% всего объема кредитов населению). Здесь бум был самым серьезным: темпы роста необеспеченных ссуд населению достигли пика (60,4%) год к году в июне 2012-го, а в ноябре 2013-го (самые свежие данные) упали до 32,6%. Практически вдвое.

"Лоховская рента"

"Деньги" уже называли бум потребкредитования лоховской рентой. Суть проста: после кризиса 2008-го банки приступили к массовой эксплуатации своего аналога нефтяной вышки — людей, готовых залезть в финансовую кабалу ради покупки ширпотреба, платя при этом чудовищные проценты (эффективная ставка по карточным и потребительским кредитам — 30-60%, а иногда и выше). Машинка по выдаче сверхдорогих потребкредитов исправно выкачивала деньги из бедных и финансово безграмотных в пользу небедных банкиров и отчасти вкладчиков.

Однако рента оказалась краткосрочной. Небогатых людей потребкредиты сделали еще беднее, их платежеспособность упала. "По любому продукту качество кредита имеет свой жизненный цикл,— поясняет "Деньгам" замминистра финансов Алексей Моисеев.— И прежде, чем оно стабилизируется, оно сильно ухудшится. Когда рынок растет, NPL (non-performing loans, просроченных кредитов) очень мало, когда рынок насыщается, они начинают расти, когда рынок стагнирует, они начинают расти очень быстро. Это все учебники, это чистая математика".

Закредитованное население часто уже не в состоянии обслуживать долги. Качество потребкредитов стало ухудшаться еще в середине 2012 года. В 2013-м просроченная задолженность по ним росла значительно более высокими темпами, чем в предыдущие три года. На 1 декабря 2013-го она достигла 440 млрд руб., прирост с начала года — 40,6%.

В поисках нового роста

Охлаждение потребкредитования — по сути, циклическое явление — скажется и на других секторах экономики. Разница между погашениями кредитов и ростом задолженности будет сокращаться (см. график 1). А значит, меньше кредитных денег пойдет на поддержание спроса. То есть ни розничная торговля, ни финансовые услуги в 2014 году драйверами роста экономики не станут. А других сейчас нет.

Это станет дополнительной проблемой банковского сектора. Низкие темпы роста российской экономики в 2013 году уже отразились снижением прибыли предприятий (на 8,9% за первые три квартала), что, в свою очередь, увеличивает риски их платежеспособности. По данным ЦБ, качество корпоративного портфеля сломало тренд на улучшение в октябре 2013-го.

"Большинство участников рынка согласны, что в 2014-2015 годах следует ожидать лишь очень скромных темпов роста экономики,— сказала "Деньгам" замдиректора группы "Финансовые институты" Standard & Poor's Наталья Яловская.— Для банков это чревато дальнейшим снижением спроса на кредит со стороны корпоративных клиентов. Начиная с прошлого года мы видим ухудшение качества кредитов, выданных бизнесу, и ожидаем, что замедление экономики может привести к дальнейшему ухудшению качества корпоративного кредитного портфеля и, соответственно, росту кредитных потерь банков в этом сегменте в 2014 году".

В сфере корпоративного кредитования проблемы, однако, часто умело прячутся. Проведенная в декабре 2013 года реструктуризация долгов "Мечела" на 25,5 млрд руб. перед Сбербанком с пролонгацией обязательств на пять лет и отсрочкой начала погашений до 2015-го, соглашения о ковенантных каникулах по долгам компании перед Сбербанком и ВТБ — все это можно трактовать как ухудшение качества корпоративного портфеля, замечает Яловская. Если конъюнктура сырьевого рынка в текущем году не улучшится, тенденция сохранится.

При этом банкам трудно найти новый драйвер роста. "Один из наших приоритетов — ипотека,— сказал "Деньгам" председатель правления Абсолют-банка Андрей Дегтярев.— Потребкредитование в основном стимулирует импорт и мало дает для развития экономики. Ипотека же один из драйверов внутреннего экономического роста, стимул для строительного сектора. Обеспечение населения жильем — важнейший фактор и политической, и экономической устойчивости. Для банков это не замена потребкредитованию, однако мы считаем, роль ипотеки будет расти".

Оптимизм разделяют не все. "Ипотека — вещь сложная и дорогая, за пять минут по десять кредитов не выдашь. Мы за рост ипотеки, но американский опыт явно показал, что ипотека должна быть качественной и основанной на тщательном кредитном анализе. Если мы увидим рост по ипотеке такой же, какой был в потребкредитовании в последние годы, это скорее плохо, чем хорошо, мы рискуем получить российский subprime, мини-Америку (имеется в виду американский ипотечный кризис 2008 года.— "Деньги")",— считает Моисеев. Видит трудности в ипотеке и главный экономист Альфа-банка Наталья Орлова: "Сегмент ипотечного кредитования сильно не развит, то есть имеет огромный потенциал, но у банков есть ряд препятствий, таких как короткая база фондирования и юридические сложности с изъятием залога в случае дефолта".

Так что банкам предстоит трудный год. "Стоит ожидать снижения рентабельности банковского бизнеса в целом, и это закономерно,— считает Дегтярев.— В этом сегменте сверхдоходности больше не будет. Это должно стимулировать банковское сообщество к снижению издержек. Иногда банкиры неохотно говорят о снижении, но когда мы плохо управляем своими издержками, то, по сути, перекладываем их в стоимость кредитов для клиентов. Банки должны повышать производительность труда".

Зомби-банки

Помимо циклических проблем есть и структурные. В 2004 году неловкие действия регулятора создали кризис доверия, в результате которого возникли проблемы даже у крупных банков. Кончилось тем, что в АСВ приняли почти всех, и это создало проблемы для банковского сектора в целом. Зачем беспокоиться о качестве заемщиков, если в пиковом случае за все заплатит АСВ? Можно брать деньги у вкладчиков, финансировать этими деньгами свой бизнес, например рискованные девелоперские проекты, проводить операции по обналичиванию средств, просто выводить активы.

Разобраться, здоров банк или нет, простому вкладчику трудно. Сейчас на финансовых форумах в интернете можно встретить множество встревоженных вкладчиков, следящих за тем, чтобы у их банка норматив достаточности капитала Н1 не был ниже или около установленного ЦБ порога 10%, норматив мгновенной ликвидности Н2 — 15%, норматив текущей ликвидности Н3 — 50%. Ценность в этой информации есть, но она ограниченна. "Рисуют отчетность все, но по-разному,— утверждает в разговоре с "Деньгами" ведущий эксперт Центра развития НИУ ВШЭ Дмитрий Мирошниченко.— Обязательные нормативы рисуются в обязательном порядке. Поэтому необходимо рассматривать большое число показателей, создавая своего рода сеть, которая должна ловить несоответствия в отчетности. При проведении анализа я использую порядка двух десятков различных показателей, разные группы которых имеют разный вес. И все в динамике".

Такой анализ — удел профессионалов. Более приземленная информация мало о чем говорит. Высокие ставки по депозитам далеко не всегда признак проблем, высокорентабельные банки (например, занимающиеся розничным кредитованием) вполне могут их себе позволить. К рейтингам Moody's, Fitch и S&P присматриваться можно, но и они не панацея, это показал, например, американский ипотечный кризис: тогда они запаздывали с адекватной оценкой. Вряд ли можно полагаться и на такой размытый признак, как репутация, тем более что о репутации в основном осведомлены те же профессионалы.

"Для непрофессионалов все равно остается лишь полагаться на суждения регуляторов, не забывая о том, что полным и подлинным знанием о положении банка, скорее всего, не обладает никто",— отмечает ведущий эксперт Центра структурных исследований ИЭП имени Гайдара Михаил Хромов.

Вывод: вкладчику должно быть достаточно лицензии ЦБ, который и должен решать, достоин банк лицензии или нет, налогоплательщики ему за это и платят. "Отзыв лицензий у банков, у которых нет настоящего капитала,— обязанность надзора. Интенсификацию надзорных действий ЦБ можно только приветствовать. Это сыграет на пользу банковской системе, так как доверие к ней повысится",— замечает Моисеев. То же говорит и Дегтярев, добавляя, что не видит "предпосылок для отзыва лицензий у серьезных участников рынка, которые добросовестно занимаются банковской деятельностью".

Увы, до текущей "интенсификации" ЦБ на протяжении нескольких лет смотрел на деятельность некоторых банков сквозь пальцы. Вряд ли в ЦБ не понимали, что банки, у которых в последние месяцы отозвали лицензию, замешаны в сомнительных операциях, что у них отрицательный капитал. Однако под руководством Сергея Игнатьева лицензии отозваны не были, возможно, на это не было политической воли. Новый глава ЦБ Эльвира Набиуллина оказалась более жесткой.

Есть еще и внешняя причина того, что отзывы стартовали именно сейчас. "Отзыв лицензий является нормальной реакцией ЦБ на изменение ситуации,— отмечает Орлова.— Это изменение — ужесточение монетарной политики в США. Поскольку ЦБ, как и ФРС, проводил монетарное ослабление (увеличение фондирования банков за счет кредитов ЦБ.— "Деньги"), теперь изменение политики ФРС требует определенного монетарного сжатия и в России, в противном случае отток капитала и давление на рубль многократно усилятся. В результате чистка банковского сектора оказывается необходимым инструментом, чтобы, во-первых, не допустить ситуации, когда финансовые ресурсы ЦБ используются для недобросовестных операций, и, во-вторых, обеспечить перераспределение депозитной базы от недобросовестных банков в добросовестные, что, возможно, позволит ЦБ снизить свою поддержку банковского сектора".

Осторожная решительность

Однако выкорчевывать зомби-банки надо с большой осторожностью: банковская сфера чувствительна к любому негативу. Появляются слухи, черные списки и т. п. Эффект домино может похоронить здоровые организации заодно с больными. Набега вкладчиков не выдержит ни один банк. Ведь структура активов и пассивов различна, ни один банк не может мгновенно удовлетворить требования всех вкладчиков. Финансисты называют это maturity mismatch — несовпадение срочности депозитов и кредитов. ЦБ может помочь ликвидностью, но банки и так резко увеличили зависимость от денег ЦБ в последние годы.

Отзыв лицензий уже повлиял на поведение вкладчиков. Особенно показателен в этом смысле декабрь — сезонный пик доходов и, что логично, вкладов. Прирост вкладов в декабре 2013 года оказался минимальным за последние 13 лет — всего 4,3%, в абсолютном выражении — 696,7 млрд руб. Почти полностью он пришелся на Сбербанк: в декабре 2013-го объем средств физлиц в госбанке вырос на 643,7 млрд руб. Доля Сбербанка на рынке вкладов на начало 2014 года составила примерно 47,4% против 44,7% месяцем ранее.

Хотя на момент подписания номера данные еще не были опубликованы, можно ожидать, что есть приток вкладов и у других крупнейших банков, а мелкие и средние в основном столкнулись с оттоком депозитов. Как они справятся, зависит от многого. Например, от доли депозитов физлиц в пассивах и возможности быстро заместить их другими источниками фондирования.

Впрочем, похоже, в кризис эти проблемы не превращаются, по крайней мере пока. "С учетом того, что мы сейчас вносим изменения и дополняем закон о страховании вкладов, предпосылок для bankrun (набега вкладчиков.— "Деньги") я не вижу ни при каком развитии событий",— говорит Моисеев. Аналогичного мнения придерживается и Орлова: "Кризиса ждать не стоит, так как доля госбанков составляет 50-60% в зависимости от сегмента, и государство финансирует 8% активов банковского сектора. Стоит ждать перераспределения долей рынка и роста концентрации". И все же, хотя декабрьская статистика еще не bankrun, она явно говорит о некотором беспокойстве вкладчиков.

Практически все опрошенные "Деньгами" финансисты уверены в стабильности топ-50 банков по активам. Недавно ЦБ опубликовал предварительную редакцию критериев, определяющих "системно значимые банки". Этот список, вероятнее всего, будет включать как раз около 50 банков, в отношении которых может применяться более строгий режим надзора. Зато и риск лишиться лицензии у "системно значимых", вероятно, значительно меньше.

Дополнительный аргумент в пользу сдержанности — ресурсы АСВ. Размер фонда обязательного страхования в начале этого года составил 154 млрд руб., с учетом резерва для выплат по наступившим страховым случаям — 128 млрд руб. "Это уже не покрывает единичный страховой случай для банков, входящих в топ-10, а также более одного страхового случая для банков во втором десятке по привлечению средств населения,— замечает Хромов.— Из этого следует, что при проблемах у крупных банков (топ-50) использовать механизм отзыва лицензии крайне нежелательно с точки зрения сохранения фонда обязательного страхования вкладов".

Однако уже в отношении средних банков, от топ-50 до топ-100, у собеседников "Денег" появляются сомнения. Удастся ли ЦБ очистить банковскую систему от недобросовестных игроков на фоне банковской паники, обусловленной сжимающимся потребкредитованием, неизвестно.

"Кризис всегда случается позже, чем его предсказывают, но раньше, чем ожидают,— предупреждает Мирошниченко.— Некоторые шансы на вхождение в полномасштабный кризис у банковской системы в этом году есть, но утянуть ее туда может только российская экономика в целом. Если же не случится полномасштабной рецессии, а наши власти будут действовать аккуратно, то сами по себе банки пока еще могут выстоять".

От вопроса же, сколько в России останется банков после всех пертурбаций, собеседники "Денег" уходили. Впрочем, ориентир все же есть: говоря о банковской системе, обычно вели речь о топ-300 — дальше уже нормальной жизни нет. А 22 января президент Владимир Путин, приведя в пример Германию, назвал похожий ориентир — 250 банков.