19 сентября прошло заседание правительственной комиссии по неплатежам, которая сменила руководителя (теперь ее возглавляет первый вице-премьер Владимир Потанин) и, соответственно, состав и планы. Это мероприятие можно считать основополагающим, поскольку на нем было наконец-то внятно сформулировано, как российское правительство теперь собирается бороться с неплатежами. Как оказывается, собирается не совсем так, как делало это раньше.
Конечно, можно попробовать побороть неплатежи полицейскими мерами. Но это ничего не даст, потому что у некоторых предприятий груз долгов столь велик, что плати не плати — результат одинаково убийствен. Поэтому давно стало ясно: лучше получить с них хоть что-то, чем вообще ничего. Эту цель и преследовал указ президента о реструктуризации задолженности предприятий бюджету, вышедший в начале нынешнего года. Идея его состояла в том, что если предприятие в течение определенного времени (шесть месяцев) сносно справляется с текущими платежами, то оно получает право реструктурировать свою задолженность по прошлым платежам, т. е. рассрочить их на 7,5 лет. Указ не заработал. Из 26 трлн рублей, которые предполагалось охватить реструктуризацией, на сегодня половина отбракована, то есть предприятия не получат реструктуризацию на 13 трлн, а значит, им продолжают накручиваться пени и штрафы, делая положение патовым.
Почему эти меры оказались неэффективными? Потому что указ обещал блага за хорошее поведение, но не предусматривал действенного наказания за плохое — иначе говоря, за текущие неплатежи. В четверг обновленная комиссия по неплатежам решила этот недостаток исправить, предусмотрев меры (т. е. банкротство) против самых злостных неплательщиков. А кого таковыми считать? — это был следующий вопрос, поставленный комиссией. Тут было заявлено нечто малознакомое для российской практики. Критерии зачисления в "черные списки" будут не случайными, а должны быть сформулированы в виде сухих цифр: при таких-то параметрах предприятие должно подвергнуться процедуре банкротства, а при таких-то ему разрешат реструктурировать свою задолженность. Эти параметры будут выработаны в течение недели-двух. В первую очередь будут караться те, которые не платят меньше определенного минимума (допустим, 10% положенных текущих платежей), а среди них первыми — наименее дисциплинированные.
"Незлостным" неплательщикам разрешат пожить еще и рассрочат их долги. При этом рассрочка пеней и штрафов должна стать золотой серединой между их прощением и уплатой в полном объеме. Такой компромисс объясняется тем, что по пеням и штрафам набегают часто непосильные для плательщика суммы и получить их в полном объеме нереально. Невозможно подойти и слишком либерально, иначе получится уравнивание тех, кто никогда не платил, и тех, кто хоть какое-то время пытался. Реструктуризация, как и опала неплательщиков, должна подчиняться определенным критериям, вплоть до табличных.
Комиссия пришла к выводу, что можно предложить должникам еще один способ расплаты за неисполнение бюджетного долга. Планируется использовать эмиссию ценных бумаг для компенсации неплатежей и налоговых послаблений. В частности, акционеров попросят поделиться своим контролем над предприятием. Государство при этом сможет либо получить пакет вновь эмитированных акций, либо выручку от его реализации. Это позволит новому владельцу пакетов принять участие в выгодах успешной реструктуризации, после которой положение предприятия может существенно улучшиться. Уже сегодня на добровольных началах на это пошел ЮКОС: он намерен покрыть часть долгов бюджету из выручки от продажи свежеэмитированных акций. Похожую схему внедряет "Сиданко".
Эти планы по существу ведут к разблокированию вето на изменение структуры контроля над рядом стратегических предприятий. В качестве дополнительного аргумента в пользу такого разблокирования Владимир Потанин приводит невыгодность осуществлять инвестиции, если невозможно повысить собственный контроль над предприятием. И здесь чувствуется, что первый вице-премьер опирается на конкретный опыт.
Однако эффективно бороться с неуплатой налогов можно только параллельно с реформированием налоговой системы. Правда, в созданной весной правительственной комиссии по реформированию налоговой системы (ранее возглавлявшейся Владимиром Каданниковым) теперь председательствует вице-премьер Александр Лившиц, до сих пор бывший апологетом существующего налогового режима. Задача комиссии на ближайшее время — проанализировать собираемость разных налогов и выработать индивидуальные для каждого налога изменения.
Итак, правительство решило ввести экономику в фазу реальных массовых банкротств, что является для нее столь же болезненным, сколь и необходимым процессом. Дело в том, что одним из критериев зрелости реформ в посткоммунистических странах является реальное действие законодательства о банкротствах. Последнее во всех этих государствах принимается на бумаге одновременно со сменой политической системы, но, как правило, в первые годы не работает. На зрелой стадии реформ оно начинает действовать, что приводит к волне банкротств и судебных разбирательств, а следовательно, перегруженности судов такого рода делами. В результате и рады бы исполнять закон, но нет физической возможности обанкротить такое количество предприятий в определенные законодательством сжатые сроки. Ярче всего подобное проявилось в Польше и Венгрии, где реформы продвинулись дальше всего и были наиболее бескомпромиссными. Именно поэтому российское правительство сейчас делает акцент на укреплении судебной системы, в том числе финансовой базы судов. Конечно, поставить вопрос — еще не значит его решить, но грамотно поставить — уже полдела.
ИНГАРД Ъ-ШУЛЬГА