Производительность труда в России выше, чем в Мексике, но ниже, чем в Эстонии. Правительство мечтает ее увеличить, но неизбежно столкнется с тем, что инвестиции не растут, инноваций мало, а сокращать госсектор — сложно.
Фото: dpa/AFP
Три составные части
"Всегда мы ожидали роста и роста, повышения и повышения цен на энергоносители. Они у нас держатся на хорошем уровне, но такого роста, как прежде, нет, и источник этот себя исчерпал",— констатировал президент Владимир Путин 12 февраля на совещании с членами правительства и, конечно, пожелал услышать от Минэкономики что-нибудь о резервах развития и планах повышения производительности труда. Неизвестно, думал ли президент в этот момент о неоклассических производственных функциях, описывающих объемы выпуска как зависимость от труда, капитала и инноваций, но, если капитал ведет себя безответственно, вопрос о производительности труда становится неизбежным.
Январский отток капитала — $17 млрд, по предварительной оценке Минэкономики,— конечно, может быть проявлением не безответственности, а просто паники, но, учитывая итоги 2013 года (отток $62,5 млрд, сокращение инвестиций в основной капитал на 0,3%), понятно, что полагаться на него все равно нельзя. На труд сам по себе тоже надежды мало: хотя в декабре 2013 года безработица и достигла 5,6% (на 0,5 п. п. больше, чем в декабре 2012-го), это, похоже, ее естественный уровень. Причем свободные руки, которые на самом деле появляются, бывает непросто привлечь к производительному труду. Либо потому, что это требует профессиональной переподготовки, либо потому, что безработные находятся в одном населенном пункте, например в моногородах (см. "Деньги" от 27 января 2014 года), а вакансии — в другом. В общем, это не столько ресурс, сколько дорогостоящая проблема: по последнему проекту МЭР, на поддержку моногородов и переселение жителей из бесперспективных населенных пунктов в 2014 году потребуется около 50 млрд руб.
А вот производительность труда в отличие от численности занятого в экономике населения можно повысить в несколько раз. Указ от 7 мая 2012 года предписывает за шесть лет третьего президентского срока Владимира Путина увеличить ее в 1,5 раза, но в принципе потенциал гораздо больше: по производительности труда Россия находится где-то между Эстонией и Мексикой и в 3,6 раза отстает от лидера среди стран ОЭСР — Норвегии (см. график 1).
Издержки интерпретаций
Повышенное внимание к производительности труда связано не только с ее потенциалом, но и с представлением, что ее рост серьезно отстает от роста реальных зарплат, и значит, с каждым годом трудовые ресурсы обходятся предприятиям все дороже. К примеру, согласно данным Росстата, с 2006 по 2012 год производительность труда в целом по экономике выросла на 19,3%, а оплата — на 47,8%. Впечатляющую картинку можно получить, и если сравнить рост реальных зарплат в экономике с ростом промпроизводства (см. график 2),— такое тоже случается. Но ни первое, ни второе не имеет отношения к реальности.
При обычном, "лобовом", сопоставлении темпов роста реальной зарплаты и производительности труда не учитывается, что их величины "измеряются с использованием различных ценовых индексов" — индекса потребительских цен и дефлятора ВВП, отмечает замдиректора Центра трудовых исследований Высшей школы экономики (ВШЭ) Ростислав Капелюшников (см. "Производительность и оплата труда: немного простой арифметики", препринты ВШЭ, 2014). Смотреть нужно, объясняет он, не на покупательную способность зарплаты с точки зрения работников, а на дороговизну рабочей силы для предприятий, на реальные удельные трудовые издержки. В 2002-2012 годах потребительские цены выросли в 2,57 раза, а цены в целом по экономике (дефлятор ВВП) — в 3,64 раза (расчет "Денег").
"На длительных промежутках времени производительность труда и реальная оплата труда, если их правильно мерить, в целом по экономике росли примерно равными темпами, хотя в отдельные годы то один, то другой из этих показателей мог вырываться вперед",— подсчитал Капелюшников. При этом оказывается, что в промышленности, где "доля оплаты труда в стоимости единицы продукции в принципе ниже, чем по всей экономике", ее рост достаточно сильно отставал от роста производительности (см. график 3). Конечно, отчасти это было связано с ростом цен на энергоносители, из-за чего в добыче полезных ископаемых стоимость рабочей силы в относительном выражении стала дешевле "примерно в два с половиной раза", однако серьезное отставание оплаты труда от производительности наблюдалось и в обрабатывающих отраслях, кроме полиграфии и производства мебели.
В рыночных сегментах сферы услуг, в частности в торговле, оплата труда, видимо, росла быстрее производительности (имеющаяся статистика не позволяет делать точные оценки), но главное, что обеспечивает рост ее доли в среднем по экономике,— это "большой общественный сектор". В нем "корректно измерять производительность практически невозможно, и ее меряют по затратам", отметил Капелюшников: "Показатели производительности труда в государственном управлении, образовании, здравоохранении — это, по существу, некая фиктивная величина". "В 2013 году оплата труда по экономике в целом росла быстрее производительности, но, поскольку дезагрегированных данных по 2013 году нет, я не могу сказать, наблюдалось ли это также в промышленности, в частности в большей части обрабатывающих производств",— добавил он.
Владимир Путин заметил, что нефтегазовая отрасль перестала быть источником роста экономики. Теперь придется бороться за рост производительности труда
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Впрочем, в основном "драйвере" этого разрыва в темпах роста оплаты труда и производительности, кажется, сомневаться не приходится: "Деньги" уже упоминали (N1 от 13 января 2014 года), что, по оценкам Центра развития ВШЭ, в 2013 году рост реальных зарплат в бюджетном секторе примерно вдвое превышал средний по экономике (5,2%).
Рецепты простые и сложные
"Когда идет дискуссия про производительность труда, иногда говорят: давайте уволим лишних сотрудников,— предугадал вопрос "Денег" управляющий партнер по России McKinsey & Company Виталий Клинцов.— А идеология должна быть: давайте создадим высокопроизводительные рабочие места". В 2009 году McKinsey выполняла анализ факторов, определявших низкую производительность труда в России. От 30 до 80% отставания, в зависимости от сектора экономики, было связано с неэффективной организацией труда, 20-60% — с устаревшим оборудованием и неэффективными технологиями и, наконец, 5-15% отставания связано со структурными особенностями (низкий уровень доходов, недостаточный масштаб проектов и т. п.). Новых исследований на эту тему с тех пор не было, но Клинцов отмечает, что как минимум в компаниях, с которыми работает McKinsey (в том числе государственных), видна "позитивная тенденция в области повышения операционной эффективности".
Самый простой, по его словам, способ повысить производительность труда — инвестировать средства в новое производство: за счет передового оборудования и технологических процессов. "Компания может получить огромный рывок в производительности, десятикратный,— поясняет Клинцов.— Но это стоит очень дорого". Кроме того, "создание высокопроизводительных рабочих мест обычно идет в комплексе с территориальным развитием": "Для того чтобы их создать, вам нужны хорошие специалисты, хорошая инфраструктура. Нужно предпринять довольно много согласованных усилий инвесторов и правоприменительных органов". Другой сценарий — повышение производительности на старом производстве за счет оптимизации технологических процессов: "Вы находитесь в рамках ограничений старых технологий и производственных мощностей. В этом случае вы можете поднять производительность труда в полтора раза, даже в два, с довольно низкого уровня, но в десять раз вы не поднимете никогда". Кроме того, "возможность достичь высокой эффективности компании сильно зависит от ее масштаба", указывает Клинцов. "Существует минимальный эффективный размер бизнеса,— говорит он.— Многие компании могут достигать дополнительной эффективности за счет неорганического роста, реализуя возникающий синергический эффект. Это относится и к государственным компаниям".
Поскольку, таким образом, повышать производительность труда либо дорого, либо "требует большого управленческого усилия", то для подобных шагов нужны стимулы, и "универсальный инструмент повышения производительности — конкуренция", подчеркивает Клинцов. "Здесь государство может сыграть важную роль по созданию равных условий для всех участников рынка",— уверен он. Кроме того, улучшение институтов, развитие банковской системы и эффективная налоговая политика могут стимулировать переток труда и капитала в эффективные предприятия, добавляет научный сотрудник лаборатории исследования проблем инфляции и экономического роста ВШЭ Илья Воскобойников. "Традиционный для России путь повышения производительности труда — наращивание уровня капитала без должного учета эффективности его использования, что правительство делало все время, начиная с индустриализации и до развала СССР,— говорит он.— Но сегодня возможностей для такой экстенсивной политики у правительства мало. Роль государства не в том, чтобы инвестировать бюджетные средства в современные с точки зрения чиновников станки, а в том, чтобы снимать информационные, налоговые и организационные барьеры, не позволяющие бизнесу снижать издержки".
