Вчера фигурист Евгений Плющенко снялся с соревнований, уже выйдя на лед в короткой программе. Многие зрители после этого потеряли всякий интерес к соревнованиям и стали уходить с трибун. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ остался и встретился с Евгением Плющенко возле раздевалки спортсменов, когда тот шел к врачу.
Фото: David Gray, Reuters
Сначала я увидел Яну Рудковскую. Она сидела на стуле около раздевалки в пустом коридоре. На нее было тяжело смотреть.
— Он вчера на тренировке сделал серию из четверного тулупа, тройного тулупа, тройного ритбергера. Кроме него, такую композицию никто не делает. А потом на тренировке очень сильно упал. Он думал, что сможет откататься. До последнего так думал. Если, говорит, я на разминке прыгну все, то выйду обязательно. Принял три таблетки обезболивающего. Он не стал делать уколы, которые более сильные, спина болела, но он не стал. Почему? Непонятно было, как может повести себя организм. Это сильнодействующее средство. Сейчас сказал мне: "Прости, что не смог".
Я увидел Евгения Плющенко. Он шел по коридору, шел с трудом.
— Я вчера упал с четверного,— сказал он мне, остановившись.— Почувствовал легкую боль. Был разгорячен, ничего особенного не почувствовал, а когда пришел домой, под вечер не здорово было.
— Мог ведь еще вчера сняться.
— Да, мог. Но я решил идти до конца. Сегодня в восемь утра на тренировке не стал прыгать, но думал — чудо произойдет вечером, и я смогу. Выпил обезболивающие таблетки. Их, видимо, не хватило.
— Более сильные уколы, я знаю, не делал.
Он посмотрел на меня. Он, видимо, хотел понять, откуда это может быть известно.
— Не делал,— пожал он плечами.— После уколов я начинаю плавать: голова ватная, ноги тяжелые... Не стал делать.
— Значит, надежда на чудо не сбылась.
— Понимаешь, если это сразу казалось бы нереальным, я не вышел бы. Ты видел — я на разминке неудачно прыгнул аксель три с половиной. Приземлился жестко. Перепрыгнул. Сильная боль. Ногу перестал чувствовать. Спина... Потом все тело перестал чувствовать. Я и сейчас не знаю, чем это закончится. Я таких "бабочек" не делал никогда, не срывал прыжки.
— То есть выступить было совсем нереально?
— Не просто совсем нереально, а вообще нереально,— сказал он.
К нему подошел генеральный директор Федерации фигурного катания России Валентин Писеев. Обнял.
— Молодец,— сказал.— Спасибо.
Плющенко ничего не ответил.
— Но все-таки я отсюда с медалью уеду,— неожиданно сказал он мне.— Все-таки.
— В показательных, наверное, не будешь участвовать.
— Насчет показательных затрудняюсь пока.
То есть опять будет надеяться на чудо.
— С четверными я однозначно закончил,— констатировал он.— По-хорошему, год надо было отдыхать после такой операции. Видимо, спина все-таки не выдержала. Правая половина сейчас скована. Пойду к врачам, что они скажут.
Он, разговаривая со мной, опирался о стену. И все равно, я видел, стоять ему было тяжело.
— Я хочу еще досмотреть, чем соревнования закончатся,— сказал он.
— Видел, как американец упал?
— Да, он молодец, поднялся.
Он еще немного помолчал и добавил:
— А мне Господь, видимо, сказал: "Все, Женя, хватит".