В подражание первому главе советского государства, 20 декабря 1917 года учредившему ВЧК по борьбе с саботажем и контрреволюцией, первый глава постсоветского государства 11 октября 1996 года учредил ВЧК по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины, так что чекисты, доселе отмечавшие свой профессиональный праздник лишь в декабре, теперь имеют возможность праздновать и на Антона, и на Онуфрия.
Другое большое преимущество новоучрежденной чрезвычайки — необычайно богатый идеологический задел в виде песен, романов, кинофильмов, а также иных произведений науки и искусства, посвященных чекистам. Это сильно облегчит если не укрепление налоговой и бюджетной дисциплины, то уж во всяком случае — пропаганду борьбы за укрепление. Экономические публицисты, специализирующиеся на фискальной теме, могут выпускать увлекательные приключенческие книги под названием "Рассказы о чекистах", где поведают читателям, что настоящий мытарь должен иметь холодную голову, горячее сердце и чистые руки, артист Юрий Соломин может по старой памяти сняться в сериале "Помощник президента АО", где он будет играть тайного сотрудника ВЧК, менеджера Павла Сергеича Кольцова, причем каждая серия будет открываться стилизованным профилем председателя ВЧК Черномырдина и подписью "Первым чекистам посвящается", ну а Зураб Церетели уже готовится преподнести новый подарок москвичам — воздвигнуть на Лубянской площади статую Черномырдина в длинной, до пят, шинели.
Думец-бюджетник Николай Гончар, справедливо рассудив, что коль скоро первая ВЧК под различными названиями существовала весьма долго (да строго говоря, под названием ФСБ и по сей день существует), указал, что и вторая ВЧК не должна быть "временной", ибо такая комиссия "нужна будет еще очень долго". С этим трудно не согласиться, нужно лишь по аналогии с серией "ВЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ etc." придумать аналогичную серию для новоучрежденной комиссии. Года через три, например, можно будет переименовать ее в Объединенное государственное фискальное управление (ОГФУ), а дальше дело само пойдет.
Правительственные экономисты по-разному отреагировали на учреждение чрезвычайки. Минфин Александр Лившиц, то ли памятуя недавний конфуз с распропагандированным им налоговым указом об обложении физических лиц, то ли опасаясь болезненной наклонности патриотов к анализу биографий деятелей ВЧК с точки зрения пятого пункта, поспешил твердо указать, что я — не я и лошадь не моя. "Я не делал этот проект. С этим выступил президент, вопросы к нему и к Анатолию Чубайсу". Министр экономики Евгений Ясин, напротив, выступил горячим пропагандистом жестоких и необычных наказаний, призвав воодушевляться романами Диккенса, где описывается, как должников сажали в долговую яму. "У меня такое ощущение, что долговые ямы — достижение цивилизации, без которого невозможно нормальное демократическое устройство государства. Государство не может быть демократическим, если в нем граждане не платят налоги".
Ясин дважды попал пальцем в небо. С одной стороны, "ямами" такого рода заведения именовались только в России — в Англии были долговые тюрьмы. С другой стороны, что более важно, такого рода заведения служили средством обеспечения частных, а не публичных исков, ибо в эпоху классического капитализма при общем крайне низком уровне налогообложения и преобладании косвенных налогов впасть в неоплатные обязательства можно было, лишь задолжав частным лицам. Впрочем, с Ясиным можно согласиться в том, что в условиях нынешней России долговая тюрьма, безусловно, была бы достижением цивилизации — неформальные средства взыскания по частным обязательствам ныне таковы, что, конечно, лучше сидеть в казенной яме, нежели лежать в сырой земле.
Обратиться к стародавним и к тому же чужеземным обычаям Ясина, очевидно, побудила затея со спецналогом на содержание войска. Минэкономики объявил, что содержание армии "непосильно для государственной казны" и необходим спецналог, который "будет носить временный характер, может быть, года два".
С современной точки зрения на бюджет и налоги — предложение более чем странное. На то и существуют правительство и Министерство финансов, чтобы обсчитывать доходы и расходы (в том числе и на армию) и на основе этих расчетов формировать бюджет. В средние века все было иначе — корона имела право на сбор экстраординарных налогов, как правило, лишь в связи с войной и на военные нужды. Установив, что бюджетная практика РФ все более базируется на правовых обычаях времен Столетней войны, министр экономики, затравленный неслыханными анахронизмами, вспомнил и о долговых ямах.
Единственный, кто сохраняет непоколебимый оптимизм, — это генерал Лебедь, объявивший, что "у нашего государства есть достаточное количество денег и надо их просто использовать в государственных интересах. В этом случае денег хватит и на армию, и на промышленность, и на культуру — на все хватит".
На первый взгляд данное приятное, но, к сожалению, несколько абстрактное сообщение представляется перефразированными словами известной песни "Будет людям счастье, счастье на века, у советской власти сила велика". Спрашивать у генерала, где же эти деньги, так же глупо, как спрашивать у певца, где это счастье. Однако апробированная Лебедем методология чеченского замирения вполне может быть применена и в бюджетном процессе. Если пустить в ход золотовалютные резервы ЦБ, то в течение месяца-другого "денег хватит и на армию, и на промышленность, и на культуру — на все хватит". А затем — см. хасавюртовский прецедент — генерал-спаситель торжественно объявит, что свою миссию он исполнил, дальнейшее — "дело всего Государства Российского".
Славный своим искусством использовать достаточное количество денег в государственных интересах (НФС, гешефты Олега Бойко etc.) сподвижник секретаря СБ генерал Коржаков тем временем подтверждает свою заслуженную славу Жозефа Фуше наших дней. Подобно тому, как в 1810 году отставленный с поста министра за неуемную любовь к интригам Фуше на прощание ограбил министерство полиции, забрав с собой все бумажки, могущие быть полезными в дальнейшем быту, Коржаков, как он уверяет, проделал сходный фокус с бумажками Службы безопасности президента.
Дальше начинаются некоторые различия. Преемник Фуше герцог Савари довольно быстро обнаружил ограбление министерства полиции и доложил о том императору. Бывший министр сперва пытался уверить императора, что у него никаких бумажек нет и он все сжег, но когда ему были обещаны к предъявлению более убедительные аргументы, предпочел не испытывать судьбу и вернуть документы (или хотя бы их часть). В отличие от Савари преемники Коржакова никому не докладывали об ограблении СБП, и с редкостным гражданским мужеством эту задачу взял на себя сам бывший фаворит, выступив в двуединой роли охранителя и похитителя. Фуше не додумался до того, чтобы устроить в Париже пресс-конференцию и через посредство газеты Moniteur прозрачно предложить великому императору выкупить у него некоторые интересные документы, касающиеся его ближайшего окружения. Теперь, наблюдая за эволюциями бывшего начальника СБП, герцог Отрантский от зависти переворачивается в гробу. Вероятно, "сын своего народа", как вдохновенно назвал Коржакова его патрон Лебедь, руководствуется анекдотом про сподвижника Фуше — наделенного не менее выдающимися моральными качествами князя Талейрана, о котором ходила такая шутка: когда он попал в ад, сатана заметил ему: "Милейший, я очень рад вас видеть, но согласитесь, что вы пошли несколько дальше моих инструкций".
Народ с огромным интересом слушает модерновую постановку "Риголетто" — в особенности речитативный диалог банкира-Риголетто с Коржаковым-Спарафучиле: "А много ль ты берешь, чтобы убить вельможу? — Высшую взял бы цену. — Когда ж тебе платить?", а также ариозо Спарафучиле из последнего акта, представляющего залу пресс-конференции: "Убить горбуна мне! Да ты за кого же меня принимаешь? Я вор и разбойник, но слово клиенту держу я честно, и даром я платы не брал ни с кого!" Невольным укором действующим лицам оперы звучат разве что слова Виктора Анпилова: "Данная провокация совершенно неуместна, так как вместо того чтобы реально помочь трудящимся, которые по нескольку месяцев не получают зарплату, некоторые коммунисты начинают раздрай. Сейчас надо активно участвовать в забастовках, готовиться к всеобщей политической стачке трудящихся, а не заниматься скандалами".
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ