Анна Темкина, профессор, содиректор программы гендерных исследований Европейского университета в Санкт-Петербурге, о карьерных перспективах российских женщин
Почему женщин так мало на высших политических уровнях в России? Сам вопрос зачастую вызывает недоумение. На уровне здравого смысла это связывается либо с естественным предназначением женщин и их неспособностью занимать высокие посты, либо с их нежеланием это делать. А если они посты и занимают, то в сферах, которые не противоречат "женскому предназначению",— в социальной, здравоохранении, образовании. На этом обычно ставится точка, однако для науки только начинаются вопросы, ибо современная гендерная наука пытается понять — почему? Почему люди верят в естественное предназначение полов? Почему люди воспроизводят стереотипы? Какие барьеры существуют в современном обществе, препятствующие продвижению и поддерживающие стереотипы?
Работают самые разные механизмы: во-первых, это механизм социализации, девочку в современной России ориентируют на успешность, которая включает и профессию (заработок), и замужество-материнство. Совмещать эти роли трудно, хотя бы и из-за отсутствия доступных качественных детских садов. Молодая женщина, родив детей, прерывает свою карьеру на три-пять, а то и более лет, ведь именно она отвечает за детей, соответственно отстает в продвижении по карьерной лестнице или вовсе не возвращается в профессию. Во-вторых, на протяжении своего жизненного пути женщина сталкивается с постоянными напоминаниями о том, что она мыслит и ведет себя как женщина (то есть не вполне корректно), если проявляет эмоции, или о том, что она ведет себя неженственно, если она рациональна и независима. Это заставляет корректировать цели и стратегии, в том числе отказываясь на определенной стадии от профессионального роста и политической активности, считая движение вверх лично для себя незначимым.
Проблема не видна, пока личное не становится политическим, то есть не осознается как общественный феномен. В России этого практически не происходит: слишком сильное негативное отношение к феминизму, а заодно и к гендерному равенству, при этом рефлексия по поводу положения женщины в обществе возникает разве что накануне 8 Марта.
Наконец, для карьерного продвижения женщины есть множество ограничений, которые социологи называют структурными,— это не только прямая дискриминация и запреты, но и разнообразные устойчивые правила, помогающие лицам одного пола расти вверх и препятствующие этому росту у других. Такие структуры зачастую невидимы, поэтому их называют "стеклянным потолком", по умолчанию предполагается, что представители одного пола лучше справятся с данной работой (включая политическую деятельность), чем представители другого. Женщин-политиков часто спрашивают о том, как они справляются с семейными обязанностями, иначе говоря, как же им все-таки это удается, а мужчин-политиков о таких вещах не спрашивают никогда.
В России в последнее время все чаще озвучиваются традиционные ценности, включая традиционные женские роли, которые вроде бы и не предполагают отказа от участия в оплачиваемой занятости, но уж точно не ориентируют женщину на то, чтобы стать ректором, министром или президентом. В русле этой тенденции становятся востребованными женские голоса, поднимающие не прагматические, а моральные вопросы — не о том, как улучшить качество и повысить доступность детских садов и детских домов, а том, как вернуть женщину в семью или предотвратить зарубежное усыновление. При этом политические активистки оппозиционной направленности вызывают общественное негодование, особенно если у них есть дети, которые, как считается, страдают от политической активности матерей (но, заметим, не отцов).
Таким образом, если женская карьера не мешает семье и материнству, если она осуществляется в рамках "женских" профессий, то шансы для успеха гораздо выше, чем у тех, кто заявляет о равенстве и независимости или просто действует исходя из этого.