"Власть" продолжает исследовать постсоветское пространство. Ранее страны бывшего СССР анализировались с точки зрения качества государственных институтов и типа политического режима. Теперь 15 суверенных государств и место России среди них изучаются при помощи качественных и количественных демографических показателей.
До 2012 года естественный прирост населения в России был отрицательным
Фото: Денис Трудников, Коммерсантъ
Разрабатывая методологию любого аналитического продукта, исследователь должен прежде всего определить, что именно он измеряет. Пытаясь понять, что следует считать демографическим благополучием, мы столкнулись с серьезной проблемой, ведь ответ на этот вопрос в значительной мере зависит от мировоззренческой позиции.
В современных условиях вполне приемлем подход, когда критерием благополучия считается не увеличение населения, а его стабилизация. Бурный рост населения, особенно если он не подкреплен столь же высокими темпами развития экономики, чреват весьма печальными социальными последствиями — достаточно взглянуть на сегодняшний Афганистан и тропическую Африку. В рамках концепции демографической стабильности самое высокое место в рейтинге должны занимать страны с нулевым естественным приростом и с нулевым сальдо миграции (количество уехавших равно количеству приехавших). При этом оптимальный уровень миграции определялся бы не как минимальная разница между приехавшими и уехавшими, а как минимальный индекс замещения населения. К примеру, если из Таджикистана в течение года уедет миллион квалифицированных рабочих, а их место займет миллион афганских беженцев, таджикское население с сугубо количественной точки зрения останется неизменным, но в социально-политическом отношении страну может ожидать настоящая катастрофа.
Также существует концепция демографической свободы, положительными явлениями в которой считаются: максимальный процент распавшихся браков, максимальная доля рожденных вне семьи детей и максимальный индекс замещения населения. Эти явления указывают на освобождение общества от каких-либо условностей и барьеров, мешающих (с точки зрения носителей данной системы ценностей) самовыражению личности.
Наконец, есть концепция демографической экспансии, при которой высокий уровень эмиграции будет свидетельствовать вовсе не о социальном неблагополучии, а об успешном расширении национального ареала и сферы культурного влияния.
Если женщины в каком-то обществе живут так же долго, как и мужчины, это, на наш взгляд, свидетельствует о дискриминации женщин
В качестве исходной мы принимаем традиционную концепцию демографического благополучия, используя которую, мы построим индекс демографического благополучия (ИДБ) — см. график на стр. 30. В ней главными являются те ценности, которые в ХХ веке разделялись не только преобладающей частью профессионального сообщества, но и большинством обывателей: высокий естественный прирост населения, нежелание коренных жителей покидать свою родину (и напротив, привлекательность страны для иностранцев), крепкий брак, наличие у каждого ребенка мамы и папы. Данную концепцию можно назвать концепцией демографического роста.
В процессе сбора данных для составления индекса мы столкнулись с проблемой их доступности. Если по всем показателям государственности (см. материал "Жизнь не по-советски" во "Власти" N5 от 10 февраля 2014 года) и качества режима (см. "Режимные субъекты" в N7 от 24 февраля 2014 года) данные находились вплоть до 2013 года, то некоторые демографические индикаторы ограничены 2011 или 2012 годами (что пришлось учесть при составлении общего рейтинга). В исследовании использованы базы данных TransMonEE регионального офиса ЮНИСЕФ по странам Центральной и Восточной Европы и СНГ, Factbook ЦРУ, база данных Всемирного банка и данные национальных статистических агентств.
Для исследования демографического благополучия мы взяли три группы показателей: связанные с динамикой численности населения, с состоянием его здоровья и с прочностью семейных отношений.
Первая группа индикаторов отображает, набирает страна "демографический вес" в результате положительных коэффициентов естественного и миграционного прироста (КЕП и КМП соответственно) или теряет его. Чтобы оценить процессы, влияющие на изменение демографической обстановки, мы использовали новый, оригинальный показатель динамики естественного прироста (ДЕП), который рассчитывался как среднегодовое изменение КЕП за исследуемый период.
Вторая группа показателей связана со здоровьем населения. Ожидаемая продолжительность жизни показывает, какого возраста достигнет средний человек, если состояние медицины и рисков для здоровья на протяжении его жизни будет таким же, как в исследуемый год. Разница в ожидаемой продолжительности жизни между мужчинами и женщинами, как-то отклоняющаяся от среднемировой, свидетельствует о дискомфортном положении того или иного пола в исследуемом социуме. Если женщины в каком-то обществе живут так же долго, как и мужчины, это, на наш взгляд, свидетельствует о дискриминации женщин. Если мужчины живут на десять и более лет меньше, чем женщины, их положение требует улучшения. Для расчета коэффициента младенческой смертности (КМС) Всемирная организация здравоохранения использует формулу Ратса, которая позволяет определить, какой процент новорожденных умирает на первом году жизни.
В отношении прироста населения постсоветское пространство соответствует нашим стереотипам о вымирающем заевшемся Западе и бедном, но растущем Востоке
Третья группа индикаторов касается прочности семьи и защищенности детей (речь идет не о качестве медицинского обслуживания, а об уровне родительской заботы). Коэффициент разводов определяется как количество расторгнутых браков, приходящееся на сотню заключенных браков. Доля внебрачных рождений показывает, сколько детей из каждой сотни рождается вне официально зарегистрированных семей. Мы считаем внебрачное рождение в любом случае неблагоприятным фактом для ребенка, поэтому максимум баллов давали тем странам, где доля внебрачных рождений минимальна. Доля малышей, оставшихся без попечения родителей, в расчете на 100 тыс. родившихся включена в качестве еще одного критерия для сводного индекса. Коэффициент абортов отражает, сколько прерванных беременностей приходится на сотню завершившихся удачным рождением (учитывались только легальные аборты). Максимальный балл по данному критерию получали страны с минимальным уровнем абортов, и наоборот. После составления таблиц по десяти показателям с оригинальными данными мы создали — на основании значений мировых лидеров и аутсайдеров — десятибалльную шкалу, на которой и расположили постсоветские государства. Демографические тенденции являются гораздо более устойчивыми, нежели политические, поэтому их измерение через каждые два года не сказалось на репрезентативности исследования. (см. график ниже)
По количественным показателям постсоветское пространство достаточно однородно: лидеры находятся в Средней Азии, аутсайдеры — в Прибалтике. Россия и Белоруссия занимают первые места по сальдо миграции. В отношении прироста населения постсоветское пространство соответствует нашим стереотипам о вымирающем заевшемся Западе и бедном, но растущем Востоке. Среди республик бывшего СССР быстрее всего с демографической карты исчезает благополучная Прибалтика и примкнувшие к ней Украина и Белоруссия, причем первая в три раза быстрее второй. На Украине частота смертей на 3,1 промилле больше частоты рождений, в Белоруссии — на 1,1 промилле (то есть исходя из расчета на тысячу жителей). При этом все три славянских государства за последние 12 лет улучшили показатели естественного прироста, а Россия вышла в стабильный ноль (в среднем умирает столько же, сколько и рождается). Таджикистан — безусловный лидер и в 2012 году (рождаемость на 23,5 промилле выше смертности), и вообще в рассматриваемом периоде (26,8 промилле). К группе азиатских стран примыкает Азербайджан, показатель которого вырос с 8 промилле в 2001 году до 13 промилле в 2012-м. Та же тенденция в Казахстане (от 5 до 14 промилле) и Киргизии (от 13,2 до 21,1). На месте топчутся, правда на разной высоте, Молдавия (от -1 до 0 промилле) и Узбекистан (от 15,2 до 16,2). Чуть больше рост в Армении — от 2,5 до 4,9.
Таблица динамики естественного прироста показывает, что в новое столетие почти все страны постсоветского пространства вошли в состоянии демографического упадка. А середина нулевых годов, наоборот, стала почти для всех временем демографического оживления.
Россия вступила в XXI век, вымирая. Наряду с отрицательным КЕП в 2000 году мы имели еще и отрицательную ДЕП. В 2004-м динамика стала положительной, хотя естественный прирост оставался отрицательным. После введения материнского капитала мы получили исключительно высокую (и по меркам ближнего зарубежья, и по мировым) динамику, хотя естественный прирост положительным еще не стал. В 2012-м естественный прирост в России достиг нулевой отметки, но динамика положительных перемен снова замедлилась до половины промилле в год.
Данные ЮНИСЕФ по коэффициенту миграционного прироста (на 100 тыс. населения) незначительно отличаются от использованных нами при составлении рейтинга государственности показателей Factbook ЦРУ. Россия и Белоруссия остаются странами, в которые традиционно приезжает больше людей, чем уезжает (обратного тренда за последние 13 лет не было ни разу). К ним присоединяются Азербайджан, Украина и Казахстан, сумевшие сменить "тенденции отъезда" на противоположные. С точки зрения миграционного прироста Азербайджан, пожалуй, самое стабильное из всех постсоветских государств. Изменение его миграционного баланса крутится вокруг нуля, не сильно отклоняясь в обе стороны. Латвия и Литва — лидеры по числу эмигрантов. В 2011 году число выехавших из этих стран превышало количество иммигрантов на 1,1% и 1,3% соответственно. В 2010-м они потеряли 1,7% и 2,5% населения только за счет отрицательного сальдо миграции. Третья бывшая прибалтийская республика — Эстония — отталкивает людей на порядок слабее, но тоже несет миграционные потери: в 2011 году — 0,2% населения.
Благополучные с точки зрения государственности и демократии Эстония, Латвия и Литва заботятся о своих детях хуже всего
Показатели здоровья населения, отражающие в том числе уровень здравоохранения, меняют местами Европу и Азию. Самая долгоживущая страна — Эстония: средняя продолжительность жизни ее жителей за последние 12 лет выросла с 70 до 76 лет. За исключением Литвы, укоротившей продолжительность жизни граждан с 72 до 71,1 года, во всех странах продолжительность жизни возросла. Больше всего — на 8,8 года — в Таджикистане. В абсолютных цифрах за Эстонией следуют Грузия (74,7 года), Армения (74,3) и Латвия (74,2). Россия и Молдавия, сохраняя устойчивую тенденцию роста продолжительности жизни, вошли в элитный постсоветский клуб "кому за 70" в 2012 году. За ними идут Казахстан (69,6 лет), Узбекистан (68) и Туркмения (65). По отношению к планете постсоветское пространство находится в верхней половине десятибалльной шкалы (от шести до восьми баллов). В среднем земляне живут 68 лет — столько же, сколько жители Узбекистана; максимум — 85 лет (Новая Зеландия), минимум — 40 лет (Свазиленд и Ангола).
С точки зрения гендерной разницы в возрасте лучше всего быть российской женщиной, живущей на 10-13 лет дольше мужчины (российским мужчиной, соответственно, быть хуже всего). В среднем по планете женщины живут дольше на четыре-пять лет, что, видимо, обусловлено биологически. Именно на четыре-пять лет женская продолжительность жизни превышает мужскую в Швейцарии, Греции, Израиле, Тайване, Австралии, Швеции, Великобритании, ОАЭ, Брунее, Саудовской Аравии. Особенностью этих государств является не только медицинское благополучие и долголетие граждан, но и высокий уровень социально-психологической гармонии общества. Минимальные значения индекса гендерного равенства возникают в двух экстремальных областях. На одном полюсе находятся беднейшие страны Африки и среднего Востока, где дискриминируемые женщины живут на год-два меньше мужчин (Афганистан, Мозамбик, Зимбабве, Свазиленд, ЦАР, Лесото, Нигер). На другом — восточнославянские и прибалтийские государства, где максимальный гендерный дискомфорт испытывают мужчины, умирающие на 10-13 лет раньше женщин.
Государств, где слабый пол живет меньше сильного, среди республик бывшего СССР нет. Ближе всего к среднемировому оптимуму гендерный разрыв в Таджикистане (3,5 года), Азербайджане (5,3) и Армении (6,6). В Киргизии, Молдавии и Грузии женщины живут дольше мужчин на семь-восемь лет, а в Казахстане, славянских и прибалтийских странах — почти на десять лет. В большинстве из них разрыв хоть и медленно, но сокращается, в Литве стоит на месте, а в Эстонии даже немного увеличился за исследуемый период. Исторический максимум гендерного неравенства в 13-14 лет был достигнут в России в 2005-2007 годах. Сегодня, хотя разрыв в долголетии между мужчинами и женщинами сокращается, россияне остаются лидерами постсоветского пространства по этому показателю.
Таджикистан — практически мировой лидер с точки зрения гендерного равенства продолжительности жизни — занимает также первое место по СНГ в рейтинге младенческой смертности (в абсолютном измерении за все время). Конечно, на фоне крайне высокой детской смертности в Афганистане и Сьерра-Леоне (около 160 из 1000 родившихся) Таджикистан выглядит неплохо. В 2013 году в стране умерло 36 младенцев на тысячу рожденных, больше — только в Туркмении (39). За двенадцать лет до этого ситуация была гораздо хуже: в 2001-м умирало 116 таджикских младенцев на 1000 родившихся (один из худших показателей в мире). Стоит отметить, что все республики бывшего СССР за рассматриваемый период в несколько раз снизили коэффициент младенческой смертности. Лучше всего обстоят дела в Белоруссии (3,7), Литве (6,1), Эстонии (6,8), России (7,2), Латвии (8,1) и Украине (8,2). В мировом рейтинге эта группа стран находится среди лидеров — в районе восьми-десяти баллов на десятибалльной шкале. Самую надежную медицинскую защиту в этом плане гарантируют Япония и Куба (2-5 смертей на тысячу новорожденных).
Отношение к институту семьи, как и качество социально-медицинского обслуживания, разделяет постсоветское пространство. Одним из наиболее постоянных показателей является общий коэффициент разводов — традиции и культура общества меняются медленно. Самые семейственные страны постсоветского пространства — Узбекистан и Таджикистан, в которых на 100 браков приходится от шести до десяти разводов. Кавказские страны чуть менее семейственны (10-14 разводов на сотню браков), но также входят в число мировых лидеров (восемь баллов из десяти). Постсоветская Европа снижает число разводов, но все равно уважает институт брака меньше Азии. Белоруссия начала 12 лет назад с 60 разводящихся на сотню брачующихся, Украина — с 59, Молдавия — с 51. К 2012 году три страны снизили этот показатель до 41-44. Россия и Эстония — самые разводящиеся государства на постсоветском пространстве (в абсолютном измерении за все время). В России-2002 на сто женившихся пар разводились 84, в Эстонии-2001 — 76. В 2012 году количество разводов на сотню браков в России снизилось до 53, и на первое место вышла Латвия, в которой число разводов за 12 лет выросло с 62 до 65. В мире мало стран, где число зарегистрированных разводов составляет более половины от числа браков. Когда-то за лидерство в этой сфере соревновались две сверхдержавы — СССР и США, уже тогда увеличив показатель почти до 50%. Сегодня вероятность распада брака также подходит к 50% в англосаксонских, прибалтийских и восточнославянских странах, а также в Скандинавии. Наиболее прочные семьи создаются в Китае, Индии и мусульманских государствах, а среди европейских стран — в Средиземноморье (у албанцев, итальянцев, испанцев этот показатель составляет 10-20%).
Эстония сохраняет нелюбовь к семье и в том, что касается рождения детей. От 55% до 60% эстонских детей за последние 12 лет рождались вне брака (один из самых высоких показателей в мире). В 2001 году из всех государств постсоветского пространства меньше всего детей вне брака родилось в Азербайджане. К 2011 году этот показатель вырос на 11%, однако страна осталась лидером. В большинстве государств динамика не наблюдается, и они колеблются вокруг определенной отметки: Армения (35%), Белоруссия (21%), Киргизия (31%), Латвия (43%), Литва (27%), Молдавия (22%). Россия снизила за десятилетие показатель с 28-31% до 25%. Над укреплением родительских чувств активно поработали в Грузии и Казахстане. В первой число внебрачных рождений сократилось с 44% до 34%, во второй — с 25% до 18%.
Благополучные с точки зрения государственности и демократии Эстония, Латвия и Литва заботятся о своих детях хуже всего. В Прибалтике в относительном измерении больше всего брошенных детей, причем за рассматриваемый период во всех трех странах их число увеличилось. В Эстонии на 100 тыс. человек в 2011 году приходилось 1045 детей, оставшихся без попечения родителей, в Латвии — 647, в Литве — 406. Молдавия увеличила их число в 2,5 раза (со 153 до 383), Грузия — в четыре раза (с 28 до 108). Графики трех славянских государств похожи наличием своеобразного холма: увеличение в середине десятилетия и затем возвращение на прежние позиции. В Белоруссии этот показатель базируется на уровне 233, в России — 310-380, на Украине — 200-205. Стабильно низкие показатели демонстрируют Азербайджан и Армения (27-35 в обоих государствах за 2001-2011 годы). Меньше всего отказников в Туркмении: в 2000-2005 годах их было не больше шести на 100 тыс. человек.
С точки зрения количества абортов Россия была и остается лидером постсоветского пространства. До 2007 года число легальных абортов на сотню родившихся детей превышало сотню, а к 2011-му этот показатель снизился до 63. Грузия и Молдавия стали единственными государствами, где количество абортов возросло: от 28 до 46 и от 33 до 40 соответственно. Сильнее всего этот показатель за десять лет снизился в Белоруссии: со 111 до 29. Узбекистан (6), Туркмения (5,7) и Таджикистан (3,6) являются мировыми лидерами по отсутствию абортов.
Общая тенденция для всех постсоветских государств — улучшение демографического благополучия (исключения, обусловленные незначительным ситуационным снижением ИДБ,— Туркмения, Грузия, Литва). В абсолютном измерении можно выделить три группы стран. Впереди четверка республик, население которых, во-первых, преимущественно исповедует ислам, во-вторых, приемлет авторитарный стиль несменяемых правителей. Нынешний лидер Таджикистан, вице-чемпион (и в начале, и в конце десятилетия) Узбекистан, стартовавшая первой, а сейчас завершающая четверку Туркмения и незначительно опередивший ее в 2012-м Азербайджан находятся в промежутке от 6,3 до 7,5 баллов на десятибалльной шкале. В сравнении с мировым рейтингом они могут быть отнесены к относительно благополучным государствам. У постсоветских лидеров хороший прирост населения, крепкая семья, здоровье выше среднего, и даже высокие показатели младенческой смертности не сильно снижают их рейтинг.
Отдельно от групп стран стоит Армения, выросшая с 5,4 до 6,3 балла.
Киргизия и Грузия, начинавшие столетие на общей пятибалльной отметке, разошлись: Киргизия выросла, подобно Армении (в 2012 году ИДБ — 5,8), а Грузия присоединилась к России на отметке 5,3 балла. Киргизский график в последние пять лет дублируется казахским. Украина и Белоруссия обеспечивают наиболее качественную медицину на постсоветском пространстве, особенно выживаемость младенцев. Уважение к семье сильно отстает от уровня медицины в славянских странах. Зато в них заметно улучшились количественные показатели естественного движения, что особенно заметно в России, демонстрирующей лучшую динамику на постсоветском пространстве (рост на 1,7 балла). Это позволило ей из аутсайдеров в начале десятилетия выйти в крепкие середняки.
Наконец, третья группа стран — Литва, Латвия, Эстония. Хорошее здоровье там не перевешивает кризиса семьи и хронической убыли населения. Они остаются в числе наций, чье будущее вызывает наибольшую тревогу.
Анализ постсоветского пространства показал, что демократический режим не детерминирует демографический рост. Патриархальные общества имеют прочную семейную структуру, что обеспечивает им демографическое лидерство. Но перенесение семейных традиций на уровень государства, где лидер воспринимается несменяемым отцом народа, приводит к низкому рейтингу демократии. И напротив, общества, преуспевшие в демократии, не успешны в демографии: вероятно, раскрепощение личности повышает ее самостоятельность в политике, но во многом освобождает от семейных обязательств.
В заключительной статье цикла исследований постсоветского пространства в качестве основания для сравнения республик бывшего СССР будет предложен индекс качества жизни отдельного человека.
