— Как обстоят дела с доходной частью бюджета вообще и с доходами от приватизации в частности?
— Дела обстоят плохо. Впрочем, они в октябре каждый год обстоят плохо.
— Почему так получилось?
— Все дело в бюджете 1996 года, который принимался еще в прошлом году. Мы увеличили в полтора раза по сравнению с прошлым годом план по бюджетным доходам от приватизации — с 8 трлн руб. до 12 трлн. А ведь 1996 год с точки зрения доходов от приватизации на самом деле равняется всего шести месяцам, поскольку до выборов президента инвестиционные сделки можно было совершать только во сне. Поэтому бюджетное задание оказалось сложнее по сравнению с предыдущим годом в 3 раза: надо сдать в полтора раза больше и в два раза быстрее. Если в прошлом году мы 1 трлн руб. доходов федерального бюджета имели в августе, то теперь — в октябре. Для наполнения доходной части бюджета осталось всего два месяца. Эта ситуация лично мне была ясна с самого начала.
— И что же вы собираетесь делать?
— У нас есть определенные наработки, как пополнять доходную часть бюджета в оставшиеся два месяца. Я думаю, значительную часть бюджетного задания мы в этом году выполним. Все зависит от того, как успешно пойдут сделки по РАО "ЕЭС" и "Связьинвесту". С учетом бурного роста котировок акций РАО "ЕЭС" мы приняли решение в этом году сделать более сложную сделку, чем просто продажа этого пакета: провести заем с помощью еврооблигаций, которые можно будет конвертировать в акции РАО "ЕЭС".
Что касается "Связьинвеста", то я не хотел бы раскрывать все, что мы собираемся сделать. Потому что в данном случае многое зависит от позиции Мирового банка, правительства. Мне бы не хотелось предсказывать, какие решения будут приняты.
— Так сколько же можно в итоге получить в федеральный бюджет с учетом этих двух сделок?
— От этих двух сделок плюс от реализации указа о передаче госпакетов регионам в счет долга по бюджетному финансированию плюс от продаж, которые в текущем режиме осуществляют Фонды имущества на местах и в Москве — все это даст, по разным оценкам, от 8 до 12 трлн руб. Собственно, все решения будут приняты в ближайшую неделю-полторы. Поэтому я и не хочу раскрывать суть предполагаемой сделки со "Связьинвестом": договоренности с Минсвязи вроде бы достигнуты, но мне хотелось бы их предварительно закрепить в каких-то документах с подписями больших начальников.
Кстати сказать, если мы успеем получить заключение Минюста, то не исключено, что в этому году будет приватизироваться и Росгосстрах. Но я не уверен, что это крупная сделка. Роль Росгосстраха сильно преувеличена. Почему-то все ожидают, что это монстр вроде Сбербанка, который привлечет огромное количество инвесторов. Но Росгосстрах на страховом рынке не играет такой роли, какую играет Сбербанк на рынке банковских услуг. Эта страховая компания сегодня контролирует лишь 12% рынка, ее активы не очень большие (порядка 140 млрд руб.), поэтому здесь серьезных денег ожидать не приходится.
— А что с программой приватизации? На какой стадии ее согласование?
— Мы сейчас согласовали с Комитетом по приватизации Госдумы текст поправок к закону о приватизации. На следующей неделе наши делегаты, которые ведут согласование, приступают к обсуждению текста госпрограммы. Госпрограмма давно уже передана депутатам, мы получили много замечаний, и по этим замечаниям ведется работа. Это будет новая госпрограмма.
— Почему в ней будут отсутствовать льготы трудовым коллективам?
— Это наше предложение, предложение правительства. А согласятся ли с этим депутаты, непонятно. Льготы съедают львиную долю акций за бесценок. Они первыми появляются на вторичном рынке и таким образом занижают текущий курс. Это финансовая сторона дела. А содержательная сторона в том, что льготы трудовым коллективам не выполнили своей роли, то есть не создали в лице коллектива ответственного собственника.
— А что с приватизационными бюджетными доходами будущего года?
— Бюджет 1997 года по доходам мы планировали первый раз самостоятельно, без всякого давления со стороны правительства. И приватизационные доходы заложены реалистичные — 5 трлн руб. У нас есть по меньшей мере два источника, откуда их взять. Это продажа второго транша акций "Связьинвеста" (24%), а также проект по продаже акций "Транснефти" (он находится на стадии согласования).
— Как идут дела с управлением госсобственностью?
— Как идут эти дела, мне самому не нравится. Но меня правительство назначило, и я работаю. Во всяком случае, я в курсе того, что происходит на предприятиях, принимаю посильное участие в принятии решений на советах директоров. У меня здесь точка зрения радикальная: в сфере материального производства в уставном капитале не должно быть госдоли. Я заранее согласен с тем, что госдоля управляется неэффективно, но причина этого не в личности управляющего. Просто не существует мотивации к эффективному управлению. И вообще непонятно, в чем, собственно, состоит эффективное управление. Если я член совета директоров "Норильского никеля" и там обсуждается вопрос, платить налоги или не платить, как мне голосовать? Если я голосую "платить", это невыгодно "Норильскому никелю"; если я говорю "не платить", то не соблюдаю интересов государства. Этот конфликт интересов зачастую приводит к бездействию госчиновников в совете директоров. Нужно выводить государство из сферы материального производства. Оно должно создавать условия для его функционирования и контролировать соблюдение правил игры с помощью специальных органов, которые создаются для контроля за деятельностью естественных монополий в различных отраслях. Отнюдь не участие в совете директоров того же РАО "ЕС" или "Газпрома".
— Как сейчас построено распоряжение зарубежной собственностью?
— Есть указ президента о том, чтобы передать зарубежную собственность Управлению делами президента. Собственность МВЭС за рубежом тоже передается Управлению делами. Указ вышел месяца два назад.