О том, как может развиваться ситуация на Северном Кавказе, корреспонденту "Ъ" НАТАЛЬЕ ГОРОДЕЦКОЙ рассказала руководитель направления "Политическая экономия и региональное развитие" Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара ИРИНА СТАРОДУБРОВСКАЯ.
Фото: Фото из личного архива
— В докладе "Северный Кавказ: quo vadis?" вы утверждаете, что представление о регионе на государственном уровне как об "архаичном обществе с депрессивной экономикой и высокой безработицей" неверно. Как неверно убеждение, что именно это является базой для экстремизма и терроризма.
— Кавказское общество не архаично и не застойно. Сейчас это общество трансформируется, его можно назвать обществом на переломе. Традиционные отношения размываются, возникает межпоколенческий конфликт. Традиционные социальные регуляторы уже во многом не действуют, новые еще не сформировались. В результате на Кавказе люди живут и по адатам, и по российским законам, и по шариату, но хуже всего, когда невозможно договориться ни на одной из этих правовых основ. Тогда господствующим становится право сильного. Социальные лифты без клановых связей во многом не работают. Невозможность самореализации в существующей социальной системе толкает людей на поиски других путей.
— Потому, видимо, и подполье в республиках Северного Кавказа не исчезает.
— Нужно различать две разные проблемы. С одной стороны, для молодежи оказываются привлекательны различные течения нетрадиционного ислама. И потому, что в условиях отсутствия общепризнанных норм это дает им ощущение некоей высшей нормативности, идущей не от людей, а от Всевышнего. И потому, что не требуется безусловно доверять одному религиозному авторитету, допускается самостоятельный духовный поиск. Не менее важны наличие сообщества единомышленников и возможность выразить социальный протест против системы, которая представляется им несправедливой и не соответствующей их интересам. Но далеко не все течения нетрадиционного ислама придерживаются идеологии насилия, значительная часть их приверженцев — сторонники мирной пропаганды ценностей ислама. С другой стороны, действительно есть проблема вооруженной борьбы, джихада, терроризма.
— Поможет ли госпрограмма развития Северо-Кавказского федерального округа до 2025 года, утвержденная в декабре 2012 года, снять напряженность в регионе?
— Программа предполагает модернизацию экономики сверху исходя из того, что Северный Кавказ — общество с депрессивной экономикой, поголовной бедностью и там нет точек роста. Надо посмотреть на типичные расходы семей — обеспечение детей образованием, жильем, траты на свадьбы и похороны,— чтобы понять, что это далеко не так. Работа там тоже есть, но в первую очередь в неформальном секторе.
— Какие сценарии развития ситуации на Северном Кавказе вы видите?
— Можно выделить три. При инерционном сценарии, скорее всего, в условиях падения рождаемости и массового отъезда активной молодежи мы в конце концов получим Кавказ таким, как мы его себе представляем сегодня,— депрессивным, застойным, архаичным. Если силовое давление усилится, вероятность социального взрыва достаточно высока. Мы же предлагаем третий сценарий — сценарий гражданского примирения.
— А что конкретно?
— Поддержка уже доказавших свою эффективность бизнес-проектов и местных экономических инициатив. Прекращение силового давления на бизнес, переговоры с различными бизнес-сообществами об условиях легализации. Переход к свободным выборам на всех уровнях власти — только так можно заставить элиту поделиться "куском ренты" с народом. Диалог между конфликтующими сторонами по всем спорным вопросам. На Северном Кавказе реально живое и сильное гражданское общество — здесь такой диалог возможен и эффективен. И наконец, создание предпосылок для прекращения вооруженного сопротивления для тех, кто готов это сделать, и жесткое силовое подавление непримиримых.