Северный Кавказ с его специфическими проблемами всегда находился под особым контролем федерального центра. Однако чем дальше, тем больше помощь из Москвы Северному Кавказу вызывает недовольство в других регионах страны. Тем более что успешного рецепта лечения северокавказских проблем подобрать пока не удалось.
Рисунок: Коммерсантъ / Константин Куксо
Фото: Коммерсантъ / Глеб Щелкунов / купить фото
Северо-Кавказский федеральный округ (СКФО) был создан в январе 2010 года, его первый и ныне действующий полпред Александр Хлопонин был одновременно назначен и вице-премьером: это была новая схема, опробованная в следующий раз только через три года в Дальневосточном федеральном округе. Необычная управленческая схема должна была подчеркнуть особое отношение Москвы к северокавказской проблематике.
Действительно, регионы, включенные в 2010 году в Северо-Кавказский федеральный округ, считаются если не самой проблемной, то уж точно самой специфической территорией страны, которой нужен особый подход. Политтехнолог, проработавший в конце 1990-х в одной из северокавказских республик на президентских выборах, рассказывал о том, как использование простых избирательных технологий приводило к межнациональному конфликту, а отношения между главой республики и крупным предпринимателем напоминали "диалог флибустьера и купца".
Северокавказская специфика это не только проблемы республик СКФО, но и восприятие их всей остальной страной. Это высокий уровень голосования за "партию власти" и ее кандидата на президентских выборах и уверенность в том, что никак иначе быть не может. Это высочайший уровень коррупции, который признается и в СКФО и в других регионах, и готовность в любой момент потребовать от федерального центра дополнительных субсидий. Но главное, что в общественном восприятии Северный Кавказ остается источником террористической угрозы. А финансовая помощь аукнулась лозунгом "Хватит кормить Кавказ", который все активнее подхватывается не только на "русских маршах".
Неподходящие рецепты
В Москве понимали и понимают, что решить проблемы региона можно лишь при помощи комплексного подхода. Главный инструмент, которым федеральный центр пытается стабилизировать сейчас ситуацию в республиках Северного Кавказа,— это федеральная целевая программа (ФЦП) социально-экономического развития "Юг России". В 2013 году завершился ее первый этап. В эту программу, а также в ФЦП "Социально-экономическое развитие Чечни" и "Социально-экономическое развитие Ингушетии", по отчету Минрегиона, в 2008-2012 годах из федерального бюджета было выделено 152,64 млрд руб., в 2013 году — еще около 6 млрд. На восстановление разрушенной инфраструктуры в Чечне с 2002 года было истрачено 106 млрд руб.
Правда, как признал Минрегион, "реализуемый комплекс мер не оказал решающего позитивного влияния на ситуацию в экономике и социальной сфере субъектов СКФО". Почти треть объектов, введение в строй которых было намечено на 2013 год, превратились в долгострой. Порой доходило до курьезов, что отметил даже Александр Хлопонин на одном из совещаний: дорогу построили в одном населенном пункте, а школу в другом, и к ней невозможно подъехать. Тем не менее под программу "Юг России" на 2014-2020 годы в бюджет закладывается почти 172 млрд руб., и она должна стать, как пояснил "Ъ" глава Минрегиона Игорь Слюняев, одним из инструментов реализации госпрограммы социально-экономического развития СКФО. Поправить ситуацию призван и мегапроект создания в регионе туристического кластера. Предполагается строительство пяти современных горнолыжных курортов: "Архыза" в Карачаево-Черкесии, "Мамисона" в Северной Осетии, "Матласа" в Дагестане, "Лагонаки" в Адыгее и "Эльбрус-Безенги" в Кабардино-Балкарии. Это создаст порядка 300 тыс. новых рабочих мест.
Но специалисты по Северному Кавказу сомневаются в том, что строительство курортов быстро окупится. Доцент РГГУ Сергей Маркедонов уверен, что ставка "должна быть сделана не столько на мегапроекты московских олигархов, сколько на проекты местного бизнеса": "Проекты, идущие в СКФО из Москвы, не учитывают местный рынок труда, местных интересов и реалий, в том числе земельного дефицита". По его мнению, "местные люди обязательно должны быть вовлечены в проекты, почувствовать себя частью большой российской стратегии". "Надо реально оценить ресурсы СКФО, и очень важно, чтобы кавказцы просчитывали себя и свой интерес в политике России,— считает эксперт.— А считать СКФО тупым, отсталым регионом, куда мы придем и облагодетельствуем,— колониальный подход".
Без особой специфики
Опрошенные "Ъ" эксперты сходятся на том, что Северный Кавказ живет по тем же принципам, что и вся Россия. Но в силу разных факторов проблемы проявляются жестче, чем в других регионах. Это и относительно небольшая территории, в силу чего до предела обострен земельный вопрос. Это и "закрытость" кавказских обществ, когда в одной республике зачастую не знают, что происходит в соседней. При этом эксперты отмечают, что северокавказское общество находится на "переломе", когда распадаются родоплеменные и семейные связи, традиционные регуляторы уже не действуют, а новых пока нет.
Между тем "основные векторы" политики федерального центра на Северном Кавказе, по мнению главы аналитического агентства Alte Et Certe Андрея Епифанцева, "неизменны с 90-х годов": "Это ориентация на представителей титульных групп внутри субъектов РФ (к примеру, главой Дагестана может стать только аварец или даргинец); делай, что хочешь, я закрою глаза и дам денег; в обмен ты обязан сделать так, чтобы моя партия победила; соблюдай хотя бы внешнюю лояльность". В итоге, по мнению эксперта, "пошла клановость, элита делит деньги внутри себя, а населению ничего не остается". "Там бедные ничего не смогут добиться,— говорит господин Епифанцев.— Ни правды в суде, ни хорошей работы, потому что на Кавказе все продается".
"Клановое общество", сильное расслоение на бедных и богатых есть во всех регионах страны, только называются они "командой"",— считает Сергей Маркедонов. "Команда" принципиально не отличается от "клана", потому что формируется не по "принципу лояльности державе, а по принципу личной лояльности". То, что социальные лифты вне кланов не работают,— это тоже общероссийское явление, а не специфически кавказское.
Отдельная проблема — кризис светского образования, которым активно пользуются медресе. Молодые люди ищут себя, в том числе через религию. Традиционные имамы часто воспринимаются как сподвижники официальной власти, потому растет число приверженцев нетрадиционного ислама.
Наиболее радикальные молодые люди и наименее образованные, считающие, что в их бедах виновны русские, евреи, власть или силовые структуры, уходят в "лес". А население, также недовольное республиканскими элитами и коррупцией, нередко поддерживает подполье. Наиболее спокойна в этом отношении сегодня Чечня. Но там, по словам Андрея Епифанцева, "любое отклонение может стоить жизни: ваххабитам там не место".
Сейчас, как считает Сергей Маркедонов, федеральный центр должен обстоятельно изучить все нюансы и среди "боевиков леса" и среди последователей нетрадиционного ислама. Изучить, чтобы понять, "с кем из них можно говорить и договариваться, а с кем вообще если и можно говорить, то только о капитуляции и сдаче под честный суд".
В политике федеральному центру нужно отказываться от подхода, при котором "Кавказу практически запретили выбирать глав республик", заявил "Ъ" председатель общественного Российского конгресса народов Кавказа" Алий Тоторкулов.
Еще с 1990-х годов сохраняется настороженное отношение к региону — "как бы чего ни вышло", заявил "Ъ" профессор кафедры российской политики факультета политологии МГУ Магомед Омаров. В итоге, с одной стороны, Кремль получает лояльную к себе элиту в регионе. С другой стороны, эта власть "цинично прикрывает высокопарными и пустыми словами неконтролируемую деятельность многочисленных родственников, друзей и "партнеров" на всех уровнях власти по незаконному обогащению в ущерб остальному населению". Господин Омаров не понимает "олимпийского спокойствия федеральных властей, которые достаточно хорошо осведомлены и информированы о реальном положении дел". "Если мы заявляем о едином правовом пространстве, ставим своей целью формирование общей идентичности россиянина, то не должно делаться различий в соблюдении общих правил поведения",— уверен он.
