Выставка история
На выставке "Ван Гог — Арто. Самоубитый обществом" в музее Орсе великий художник кажется личностью более светлой, чем театральный утопист
Фото: John Schults , Reuters
Последний раз Винсент Ван Гог и Антонен Арто "встречались" также в Париже — зимой 1947 года. С какой целью они увиделись снова, из французской столицы передает ЕКАТЕРИНА ИСТОМИНА.
В залы музея Орсе, где проходит эта камерная выставка, стоит очередь, газета Le Figaro посвятила экспозиции две редакционные полосы, возвестив о "возрождении легенды Антонена Арто". "Ван Гог — Арто. Самоубитый обществом" — действительно выставочная редкость даже по щедрым французским меркам. И дело здесь именно в глобальной фигуре французского театрального мыслителя, актера, режиссера и писателя Антонена Арто, который после смерти в 1948 году был, если воспользоваться методологией Хайдеггера, "заброшен" и у себя на родине, во Франции. В мыслительной моде Арто объявился лишь в начале 1960-х — благодаря журналу Tel Quel Филиппа Соллерса. С начала 1960-х годов любой театральный авангардист (и не только театральный, впрочем) — от поляков Ежи Гротовского и Тадеуша Кантора до британца Питера Брука — все как один присягали жестоким теоремам Арто. И именно что "присягали": театральные идеи Арто многими режиссерами на конкретной практике признаются утопичными. Другое дело — так называемый вектор Арто, то реальное и одновременно метафизическое направление театрального искусства, которое он предлагал.
У "проклятых" Ван Гога и Арто — и на этом построена выставка — существует своя история взаимоотношений. Так, в начале 1947 года парижский галерист Пьер Леб готовил выставку Ван Гога из 45 работ в павильоне "Оранжери" в Тюильри. Леб обратился к Арто с просьбой написать статью о нидерландском художнике, и уже смертельно больной Арто необычайно быстро справился с поставленной задачей: 22 февраля 1947 года появилась его работа "Ван-Гог. Самоубитый обществом". Статья была напечатана в 3 тыс. экземпляров (сохранившиеся брошюры, одна из которых в экспозиции, имеют статус библиографической редкости).
Выставка в музее Орсе, с одной стороны, классический музейный комментарий: полотна Ван Гога периода 1886-1890 годов сопровождаются размещенными на стенах полагающимися по случаю цитатами из статьи Арто 1947 года. Внутри экспозиции Ван Гога "сидит", как черт, сам Арто. Между комнатами с пейзажами и натюрмортами Ван Гога инсталлированы полтора зала, выделенные "под Арто". В них — редкая кадровая серия черно-белых фотографий, сделанных Дениз Коломб за год до смерти философа, снимок хосписа и комнаты в хосписе в Иври (Арто, употреблявший наркотики, алкоголь и никотин, умер от рака желудка), несколько фильмов, где Арто снимался как актер (включая и ленту Фрица Ланга "Liliom" 1933 года), три автопортрета, рисунки углем и карандашом (в том числе и иллюстрация к основному его тексту — "Театру жестокости").
С другой стороны, выставка есть свидетельство исключительно благодатной зависти Арто к классическому, программному безумию Ван Гога. Арто в строках своей статьи наотмашь и яростно, как только он и умел, констатирует это безумие. Но и одновременно подчеркивает удивительное спокойствие, ясность, безмятежность, прозрачность полотен нидерландского художника. И его "вещных" картин (вроде "Стоптанных крестьянских башмаков", вдохновивших Хайдеггера на знаменитое эссе "Исток художественного творения", 1935), и "Картошки в тарелке", и пейзажей — от серий, посвященных цветущим садам в Арле, до садов вокруг госпиталя в городке Сен-Реми в Провансе.
Получается так, что безумие Ван Гога благодатно и светло, словно его "Звездная ночь", а безумие Арто, много лет лечившегося в психбольнице путем электрошока и подписывавшего в конце жизни собственные тексты "настоящий Иисус",— нет. Это безумие черно, его тропы только намечены, "вектор Арто" лишь задан, лишь набросан сумасшедшим жестоким пунктиром.
"Ван Гог — Арто. Самоубитый обществом" — это, конечно, диалог двух колоссальных "проклятых" безумцев, но и также назидательный разговор нидерландского художника с французским театральным мыслителем и режиссером так и не состоявшегося на практике театра. В музее Орсе Арто скребется в дверь Ван Гога, но только она, эта дверь, открыта, и стучаться незачем. Показателен финал: два полотна Ван Гога — "Маковые поля" и "Поле с васильками", которые закрывают выставку. Две точечные пейзажные работы Ван Гога, как двоеточие, высвечивают главную муку всей частной и творческой жизни Арто — это невозможность по-настоящему реальной демонстрации его нового театрального языка, бессилие существующего и ненавистного физического театра, утопичность всех проектов, гениально выстроенных в теории. Это реванш изобразительного языка, реванш изображаемого, вещного над новейшим магическим невербальным театром — над принципиально неизобразимым, метафорическим, потусторонним, бестелесным. Винсент Ван Гог выглядит классиком и победителем, а вот Антонен Арто свою знаменитую статью написал явно о себе.