На минувшей неделе Сергей Доренко предался реставрации Российской империи, Евгений Киселев — своего многострадального имиджа, а Николай Сванидзе — оперы Д. Д. Шостаковича "Леди Макбет Мценского уезда". Из трех воскресных политиков Сванидзе опять оказался самым созерцательным: Шостаковича реставрировал, понятное дело, Ростропович, а ведущий "Зеркала" внимал результатам вдохновенного труда.
Все три программы, как и полагается, начались с взорванного дома в Каспийске. Тактичнее других был Доренко, которого на экране просто не было: сразу после заставки в субботней программе "Время" возникли кадры страшного разрушения, контактные телефоны и пр.: ведущий деликатно стушевался, возникнув только с политическим комментарием и отделив таким образом праздные умозаключения от человеческой трагедии. Вообще, Сергей Доренко на этот раз выступил на удивление осмысленно. Весь основный блок его материалов — Чечня, ситуация в Белоруссии, интервью с Лукашенко и польским премьером, стремящимся в НАТО, рыдающий репортаж о мытарствах русской армии с антизападным комментарием Батурина, который предложил "от паритета сил перейти к паритету угроз", наконец, выборы в Молдавии — все это складывалось в очень продуманную, отчетливо проимперскую эскападу.
Даже президент Белоруссии, спустя день представший в "Итогах" шотландской королевой, которая напрасно с узких ладоней стирала красные брызги в душном мраке царского дома, у Доренко выглядел почти вегетариански и вообще милейшей души человеком. Ведущий первого канала сердечно с ним побеседовал во исполнение бессмертного завета Савельича: "Плюнь, барин, и поцелуй злодею ручку".
Один сюжет у Доренко естественно усиливался другим, и все в конце концов вылилось в призыв к президенту Ельцину стремительно интегрироваться с президентом Лукашенко, убив при этом всех зайцев разом: экономика воспрянет, приобщившись к белорусской трубе; коммунисты, наоборот, поникнут, оставшись без демагогии о беловежской измене; Чечня обретет свой статус в России, равный, например, белорусскому, и на этом успокоится; НАТО обретет сильного оппонента на Востоке и не успокоится уже никогда. Грандиозная картина будущего российского величия впечатляет с разных точек зрения.
Пренебрежение ради интересов Отечества тем обстоятельством, что Лукашенко — политик брынцаловско-жириновского устройства (иными словами, поцелуй злодейской ручки), похвально скорее для государственного мужа, который прежде всего оборотист и по одному назначению софист, призванный ценить ближнюю корысть больше, чем дальнюю. Он заведомо подвижен и двуличен, на то и политик. Такое самопожертвование часто оканчивается успехом, но иногда и Гитлером.
Будучи свидетелем, а не участником событий, журналист может использовать выгоды своего положения, демонстрируя в телевизоре, чем, собственно, общество отличается от государства. В России общество от государства не отличается ничем, свидетель от участника — тоже, и, наблюдая за Доренко, с экрана наставляющим Ельцина, зритель вправе решить, что этим занимается не телеведущий, тем паче что комментатору первого канала с его имиджем правдолюбца и страдальца прагматический цинизм вовсе не к лицу. И не нужно долго гадать, чьи мысли несет Сергей Доренко: в НАТО стремится один Рыбкин, а его заместитель по Совету безопасности, видимо, имеет на этот счет другое мнение.
От такой нестройности в рядах СБ Николай Сванидзе, лоббировавший в эфире рыбкинское начинание, наверное, особенно возлюбил музыку и половину своей передачи посвятил Шостаковичу с Ростроповичем. Ведущий же "Итогов", видя, как легкомысленно обращается с имиджем Доренко, видимо, вспомнил свою собственную сегодняшнюю участь и возжелал реабилитироваться.
Для начала Киселев заклеймил президента Белоруссии как Александра Кровавого и "товарища Лукашенко", вдарил по нему одним разоблачительным сюжетом, потом догнал и вдарил еще. Но ни в первом, ни во втором репортаже особых ужасов не было, пафос, в который впал Евгений Киселев, разительно контрастировал со вполне дежурными обстоятельствами белорусской демонстрации и, надо полагать, был самоценен: впервые за долгое время "Итоги", некогда снискавшие себе славу самой либеральной политической программы, снова дистанцировалось от государственного первого канала.
В подтверждение этому Киселев, пригласив на беседу не чуждого ОРТ Б. А. Березовского, задавал ему вопросы, которые СМИ, находящиеся на службе капитала, обычно обходят деликатным молчанием. От киселевской смелости захватывало дух. У Березовского было спрошено буквально все: и про разорившуюся AVVA, и про гибель Листьева, в которой обвиняли бизнесмена, и про отставку Лебедя, тоже якобы им инициированную, и про "письмо тринадцати", и про Татьяну Дьяченко, и про семибоярщину (то есть семибанкирщину) и, главное, про "Сибнефть" — как Березовский, к ней причастный, намерен сочетать свои деловые интересы в Чечне с неподкупной деятельностью замсекретаря Совета безопасности.
Может быть два объяснения случившемуся. Первое. Иван Иванович опять поссорился с Иваном Никифоровичем, и Евгений Киселев получил высочайший наказ быть скептичным. "Очень трудно поверить в такой альтруизм", — вальяжно заметил он Березовскому, когда тот уверял, что хочет послужить Отечеству. Второе. Березовский с Киселевым заранее договорились о всей драматургии беседы, чтобы взаимно поработать на имидж: один — не боящегося вопросов политика, другой — не боящегося сомнений журналиста. Интересно, что и в том и в другом случае выиграл один Березовский. Режим допроса, созданный ведущим "Итогов", вызывает заведомое сочувствие к обвиняемому, в то время как роль бескомпромиссного журналиста, взятая Киселевым, не предполагает презумпции невиновности. А что, если Березовский и в самом деле хочет послужить Отечеству? Очень нетрудно поверить в такой альтруизм.
Решив напомнить о том, что он острый, Киселев забыл, что он раздумчивый, и тут же это звание перехватил Доренко, лучше всех прокомментировавший публикацию "Московского комсомольца": "Маловероятно, чтобы такую статью спровоцировал Коржаков, ему за смену политики Ельцина бороться ни к чему. Ему как раз наоборот: чем Чубайса больше, тем лучше. Коммунистам это несомненно полезно, но у них нет налаженного контакта с 'Московским комсомольцем'. И еще: новый шеф аппарата может оказаться для коммунистов не лучше нынешнего. Люди Черномырдина не могли этого сделать потому, что ни Чубайс, ни Черномырдин не нарушают конвенции о разделении сфер действий. Заинтересованное лицо должно надеяться на доступ к президенту в ближайший месяц и быть противником Чубайса одновременно. Кто бы это мог быть? Всего вам доброго".
При всей внятности намека Сергей Доренко предложил формулу, универсальную для сегодняшней русской политической журналистики. Отныне ее можно возвести к буддистской традиции. Будда, как известно, определяется через отрицание. Он не то, не то, не то и не это. Так что же Будда? Всего вам доброго.
АЛЕКСАНДР Ъ-ТИМОФЕЕВСКИЙ