Действие "Отеля "Гранд Будапешт"" происходит в заштатном уголке Восточной Европы в канун Второй мировой войны и грядущего перекроя границ. Неожиданную актуальность обнаружил в этом сказочном фильме АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Фото: filmz.ru
Фото: kinopoisk.ru
А еще пару недель назад, когда картина открывала Берлинский фестиваль, об актуальности как-то не думалось. Интерес Уэса Андерсона, американца родом из Техаса, к этой части света можно было предположительно объяснить разве что рассказами его далеких восточноевропейских предков. Об этих территориях, большая часть которых входила в состав Австро-Венгерской империи, ходили такие вот анекдоты и легенды: "Умер человек, на его надгробье написали: "Родился в Румынии, учился в Венгрии, женился в Польше, работал в Чехии, умер в России". Кто-то сказал: "Вот повезло чуваку: всю жизнь путешествовал". Кто-то возразил: "Да нет, он никогда не выезжал из своей деревни"".
Как бы то ни было, Уэс Андерсон поехал в Саксонию, в городок Герлиц на границе Германии, Чехии и Польши; нашел там старый роскошный универмаг, расположившийся в историческом здании стиля ар-деко; снял с него вывеску Karstadt и превратил в воображаемый отель "Гранд Будапешт" в бывшей Республике Зубровка между двумя мировыми войнами. Разумеется, это была только основа декорации. Андерсон со своей командой создал целый рукотворный мир — точно так же, как в анимационном "Фантастическом мистере Фоксе" и в бойскаутской волшебной сказке "Королевство полной луны". Достаточно сказать, что специально для фильма на студии Babelsberg был построен целый горнолыжный курорт с макетом зимнего ландшафта, фуникулером и подвесной дорогой. А фирма Prada обеспечила когорту снявшихся в фильме звезд винтажной одеждой, чемоданами и сундуками с затейливой фурнитурой 1930-х годов, облегчающими быт их персонажей.
Идея отеля как микрокосма, в котором скрещиваются человеческие судьбы и сохраняется преемственность культуры, всегда соблазнительна для кино. Андерсон это знает и этим охотно пользуется. Но вместо обычной для таких случаев ностальгии по прекрасной эпохе, предполагающей пронзительную точность деталей, он строит эту эпоху заново в меру своей довольно буйной фантазии. Получается вторичный продукт — взбитый кремовый торт, напоминающий старые дома в Карловых Варах, но лишенный всякого подобия аутентичности.
Главным героем этого сюжета выступает легендарный консьерж мифологического отеля М. Густав, альфонс высшей категории, ублажающий богатых дам дарами секса, культуры и цивилизации. М. Густав — воплощение европейского шика и блеска: он употребляет изысканные вина, а загремев по навету врагов в тюрьму, тоскует только по любимым парфюмам. Поскольку консьержа виртуозно играет Рейф Файнс, приобщенный, помимо английской, к актерской школе Станиславского, его герой, ясное дело, очаровывает богатых престарелых клиенток отеля без разбора. Собственно, сюжет завязывается в тот момент, когда одна из них, мадам Д. (загримированная под старуху Тильда Суинтон!), внезапно отправляется на тот свет, а толпа алчных родственников начинает дербанить ее наследство. Тут-то и выясняется, что самый лакомый его кусочек — ренессансный шедевр "Портрет мальчика с яблоком" — покойница отписала безотказному консьержу. Негодяи немедленно шьют ему убийство старухи, но М. Густав вместе со своим подручным в строгом соответствии с завещанием покойницы снимает шедевр со стены и заменяет никому не нужной мазней Эгона Шиле.
Подручный мальчик-арапчонок — второй главный герой фильма, его зовут Мустафа, он работает в лобби, и именно его берет под свою опеку М. Густав, политкорректно обучая беженца-иммигранта азам европейской культуры. Спустя десятилетия он в облике Фарида Мюррея Абрахама рассказывает историю авантюры с портретом заезжему писателю в том же самом отеле, но пришедшем в упадок во времена ГДР. В рассказе оживают приключения двух героев, а действие переносится из тюрьмы в монастырь и на горнолыжный курорт, где закручиваются хаос и возня на трассе, достойные зимней Олимпиады.
Все это могло бы замечательно работать, если бы Андерсон не пересластил свой торт чрезмерным количеством трюков и не нагнал целую роту звезд, которым особенно нечего делать: среди них и Билл Мюррей, и Харви Кейтель, и Эдвард Нортон, и Эдриен Броуди, и Леа Сейду, и Уиллем Дэфо в образе очередного отморозка, и Джуд Лоу в роли писателя. Практически ни один из этих персонажей по-настоящему не вдохновляет, а кукольный или кондитерский мир остается чисто декоративной постройкой. Причина ясна: прочувствовать прелесть Старой Европы и ее же историческую драму из-за океана не так легко, как кажется. Купаясь в авантюрах своих героев, Андерсон проявляет робость и бледность красок, как только дело доходит до знаков явной угрозы — пограничников в форме, напоминающей эсэсовскую. Как будто бы режиссер не хочет прикасаться к грубой реальности, чтобы не осквернить свое изделие. Но она, эта противная реальность, сама лезет из щелей подсознания и портит впечатление от чистого искусства.