Долги. Они могут оказаться в центре хрестоматийных криминальных сюжетов, но они же бывают сродни Чеширскому коту, а точнее, его улыбке — они еще есть, хотя их уже нет. Резонно желание совместить эти их удивительные свойства, чем и озаботилось Федеральное собрание в лице Счетной палаты, которая, в частности, решила выяснить, как правительством ведется работа с долгами иностранных государств перед Россией.
Совсекретные игры
Не стоит обольщаться соотношением валовых показателей того, что должны мы, с тем, что должны нам. В докладе Счетной палаты со ссылкой на Минфин приводятся такие данные: на 1 января 1996 года нам должны $149,6 млн, мы — $120,4 млн. Конечно, красиво именоваться нетто-кредитором мира, но что толку, если нам должны еще менее надежные плательщики, чем мы сами? Для скептицизма есть основание и более осязаемое: долги нам, накопленные еще Советским Союзом, изначально начислялись в рублях, а потом переводились в доллары по архивному курсу Госбанка СССР — 64 копейки за доллар. Немудрено, что желающих согласиться на такой пересчет наперечет.
Согласилась одна Никарагуа. В результате этого пересчета долг Манагуа Москве превысил $3 млрд. 90% этого долга было списано, а оставшиеся 10% будут выплачены в СКВ, но в рассрочку.
Это верхняя часть айсберга. Ниже — плавание в потемках секретности по поводу того, кто, с кем и как договаривается о выплате долгов. С одной стороны, все ясно: предмет ведущихся переговоров, их участники, включая названия российских коммерческих фирм и привлекаемых иностранных посредников, как и условия достижения договоренностей, — коммерческая тайна. С другой — в полном соответствии с законами жанра историй о жизни секретных агентов выясняется, что одни не знают, что делают другие (несмотря на существование правительственной комиссии по государственному внешнему долгу и внешним активам), а отсюда уже один шаг до наличия двойных агентов.
Эти размышления навеяны текстом отчета Счетной палаты "О результатах проверки эффективности деятельности федеральных органов федеральной власти по возврату государственного внешнего долга иностранными государствами и политики государственных внешних заимствований". Есть там выделенное жирным текстом место: "В Минфине отсутствует четко организованная централизованная система учета всех операций по исполнению федерального бюджета, единого контроля и методического руководства по вопросам работы с внешними государственными долгами". В подтверждение этой вполне академической фразе аудитор Счетной палаты Элеонора Митрофанова приводит результат собственного изыскания: расхождения в данных валютного департамента Минфина, департаментов иностранного кредита и внешнего долга, международных финансовых организаций со сводным отчетом Минфина составляют более $2,1 млрд. Минфин молчит, ежедневно обещая Счетной палате представить разъяснения. Правомочно сделать вывод: Счетная палата вольно или невольно (Элеонора Митрофанова, естественно, настаивает на последнем) оказалась влиятельным участником внутриминфиновской борьбы между указанными департаментами, курируемыми первым замминистра Андреем Вавиловым, и поднимающимся под кураторством другого первого замминистра — Владимира Петрова — федеральным казначейством.
Кто лишний?
Если отчет Счетной палаты — это камень в фундамент федерального казначейства, то вот следующий вопрос, на который предстоит найти ответ: а на счетах каких банков (пока ЦБ за эту работу не взялся) должны аккумулироваться расчеты по обслуживанию внешнего долга? Ответ Счетной палаты двоякий.
Во-первых, рекомендуется "в срочном порядке привести статус Внешэкономбанка в соответствие с действующим законодательством". Дело в том, что неоднократные банкротства ВЭБ, несмотря на то что функция обслуживания государственных внешних долгов всегда оставалась при нем, привели к тому, что ВЭБ оказался белой вороной. Он остался с советской системой бухучета. Мало того, оказывается, что Внешэкономбанка как бы и нет — во всяком случае ЦБ пока не дал ему лицензии; справедливость будет восстановлена, когда банк обновит свой устав. Немудрено, что 14 ноября, когда коллегия Счетной палаты одобрила отчет Элеоноры Митрофановой, именинником чувствовал себя новый председатель ВЭБ Андрей Костин, обрадовавшийся нежданной поддержке.
Во-вторых, пафос отчета может быть выражен двумя словами: централизация расчетов. А раз так, то хотя прямо нигде не говорится, что от системы уполномоченных банков пора отказаться, зато есть возражения против рассредоточения по существу бюджетных счетов "между различными коммерческими банками", что свидетельствует о "продолжающейся децентрализации расчетно-кассовых операций по исполнению бюджета". Так что уполномоченным банкам предложено как минимум потесниться.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН, КОНСТАНТИН Ъ-ЛЕВИН